Одиночество вдвоем

Глава 17.

Спасения в реальности не найти.

От лица Эви.

Было бы настолько глупо не упомянуть безумную боль в животе, которая была сравнима лишь с язвами в желудке. Или, быть может, куда хуже.

Первое желание — разорвать ногтями кожу живота, чтобы буквально вырвать источник боли, но, придя в себя, мне с трудом удавалось сделать вдох, что уж там говорить о движениях. Даже тяжелые веки не находила сил раскрыть первые полчаса. Всё, что я могла понять на тот момент, — кто-то курил. Много, ибо пахнет в комнате никотином довольно-таки сильно.

Пальцы моих рук подергиваются, когда пытаюсь их сжать и разжать. Лежу на боку, чувствуя неприятную боль — шея затекла. Веки разлипаются кое-как — и я могу видеть перед собой всё ту же комнату, на стене которой играет луч осеннего солнца. Дверь, шкаф, край дивана. Медленно моргаю, всё же заставляя себя приподнять руку и коснуться своего лица. Глаза чешутся, а бурление в животе не прекращается, в голове надулся шар, отчего слышу всё приглушенно. Отек. Нос заложило и в горле першит.
Но не только физически я ощущала себя некомфортно. Что-то отвратительное разъедало мой мозг, нет, правильнее будет сказать, что это «что-то» охватило всё тело, целиком. Трудно объяснить то, чего сама не понимаешь, но в одном я уверена точно.

Весь вчерашний день просто выпал из моей головы, но, судя по моему состоянию, ничего положительного не происходило.

От запаха никотина хочется кашлять, свежего воздуха не хватает, так что в голове рождается мысль. Можно приоткрыть окно. Правда, для этого придется не хило постараться, ибо даже перевернуться не выходит.

С болью в глазах мои зрачки скользят к столу, за которым сидит Дилан. Ну, как сидит. Он спит, уложив голову на согнутые в локтях руки, в которых утыкается лбом. Его спина еле заметно поднимается и опускается, темная футболка мятая. Всё в тех же джинсах. Он не переодевался? Мне не вспомнить так сразу, что произошло, скорее парень сам должен мне рассказать.
Нет, правда. Может, меня тошнит от той лапши, которая неизвестно, сколько лежит там? Вот, хорошо, это уже помню. И всё.

Приподнимаюсь на тонких руках, морща лицо от покалывающей в животе боли, и сгибаю ноги в коленях, медленно ползу к краю кровати. Замечаю, что комната перед глазами немного покачивается, отчего хочется тереть глаза, но терплю. Першение в горле усилилось, стоило мне сделать глубокий вдох через рот, кашель уже рвется, но держусь, собираясь для начала до окна добраться. Опускаю одну ногу на холодный пол, после чего проделываю это со второй, встав и качнувшись, прижимаю ладонь к поверхности стены, делая первый шаг. Ноги слишком расслабленны, поэтому еле удерживаюсь, ведь колени сильно сгибаются. Подхожу к окну, опираясь рукой на подоконник, а второй тянусь к ручке, для чего приходится встать на носки. Мне приходится приложить немало усилий, чтобы заставить ручку сменить положение, и, в итоге, открыть окно, которое скрипит, вынуждая меня всё время бросать взгляд на парня в черном, который продолжает спать, словно у него затычки в ушах. Тяну на себя оконную створку, впуская свежий утренний ветер в комнату. Пахнет листьями и влагой. Солнечные лучи просачиваются через кроны высоких елей, касаясь поверхности воды озера, которое заросло всякой растительностью. Выглядит потрясающе. Набираю полные легкие осеннего воздуха, явно перебарщивая, поэтому начинаю кашлять, прижимая ладонь ко рту.