Одиночество вдвоем

Глава 20.

Пустые баночки из-под неизвестных для нее медикаментов, а быть может это вовсе не успокоительные, которые так яро употреблял отец каждый день, глотая одну за другой. Один раз, как в последний, давясь, запихивая в себя без остановки, больше не зная меры, не видя границ, не ощущая тяжести на своих плечах. Оно дарило свободу, давало почувствовать себя независимым, отдаленным, изолированным от окружающих.

Но за полетом следует падение.

И падение было смертельным. Раздробленные кости, изуродованная душа вывернута наизнанку, будто крича: «Довольны?» — обращение к пустоте, к людям, которых нет рядом, к самому себя, в то время как тебя больше нет. Это ложь.

Внушение нормальной реальности.

Радости, счастья нет, и никогда не было. Есть лишь иллюзия.
Вы не чувствуете себя хорошо, Вы лишь вынуждаете себя в это верить. На самом деле медленно летите в бездну.

Вся жизнь — это падение.

И в тот день отец Эви достиг своего дна.

От лица Эви.

Крепко.
Его ладонь слишком сильно сжимает мою руку, но не пытаюсь прервать наш контакт в полной темноте, в которой мне гораздо легче дышать. Ещё секунда — и могу нормально различать вещи, вижу Дилана, который пытается приподняться на локте, чтобы уменьшить давление на живот, но лишь кряхтит, выругавшись, после чего вновь не справляется с судорогой, падая носом в простынь. Его лицо практически за пару минут потеет, что говорит о резком скачке давления, поэтому сжимаю пальцами его запястье, чтобы проверить пульс, и, кажется, мое сердце начинает скакать в ритм с его. Бешено. Касаюсь пальцами его лба — горячий, дыхание хриплое, и ему явно тяжело дается наполнить легкие воздухом. Нужно помочь присесть, иначе он не сможет восстановить дыхание.
С этой мыслью, оставив все другие, я попыталась приподнять Дилана за плечи, но мои руки слишком слабы. Тонкие запястья тут же заныли от тяжести груза. Вновь опускаю парня, нервно вытирая пот со своего лба, понимая, что руки в чем-то измазаны. Темном. Приходится встать с кровати, чтобы заставить эту чертову лампу гореть. Той явно по душе издеваться надо мной — мерцает без остановки, но, в конце концов, мне удается включить устройство, лучше разглядев ладони.