Чего хочет Бог

Глава III

Мы сидели на скамейке в парке и читали книгу, что изменила всю нашу жизнь. Я чувствовал зловещий трепет в груди, словно бы был близок к разгадке одной из величайших тайн человечества. Энни завороженно глядела на слегка выцветшие страницы и впитывала взглядом то, что было на них написано. Так и сидели вдвоём, пытаясь понять, что же случилось на самом деле и как это связано со смертью наших друзей.
Поначалу я не заметил в строках ничего необычного. Дети очнулись на острове, совершенно одни, не зная, как они туда попали и как им вернуться домой. Единственное, что меня смутило, так это то, что их было семеро, как и нас в прошлом. Так началась целая череда совпадений.
– Знаешь, в детстве эта книга казалась мне более захватывающей, – вздохнула Энни и перевернула очередную страницу. Книга была сама по себе тоненькая, с целой россыпью картинок в странной рисовке, и на страницах практически не оставалось места для текста.
– Да-а, сейчас это выглядит не так уж забавно, как раньше, – ответил я. – Во всяком случае у нас есть совпадения. Их было семеро, как и нас. Вот, смотри, – я вернулся на несколько страниц назад и указал на одну из строчек, – «Их было семеро: Алан, Брист, Лиза, Вальд, Крис, Эмилия и Карл».
– Может, это просто совпадение?
– Может. Но если найдутся ещё, то вряд ли.
Мы продолжили читать: «Лишь Эмилия и Карл не знали, чем себя занять. Они без дела слонялись по пляжу, пинали уставшими ногами песок, и вскоре и не заметили, как ушли далеко-далеко от того места, куда их выбросило бушующим морем».
Это было так странно, так грустно. Книга будто по-своему интерпретировала наши жизни, вернее, отдельные её эпизоды. Нас было семеро, мы чувствовали себя одинокими в этом бесконечном океане жизни, что бушевал вокруг, что пугал нас своими огромными тёмными волнами и чёрными тучами над головой, что пугал своей неизвестностью и ледяным холодом безразличия. Мы были вместе, нам приходилось это делать, чтобы просто не умереть, чтобы выжить и стать ещё лучше прежнего. Но в какой-то момент всё стало разваливаться – я ушёл из компании, когда переехал в другой район города, а Энни... она мне об этом не рассказала.
Меня терзали муки любопытства, но спрашивать в лоб мне хотелось, ибо я понимал, насколько трудно вспоминать всё это. Но я решился и, закрыв книгу прямо у неё перед носом, сказал:
– Холодает. Может, зайдём куда-нибудь?
– Но мы же ещё не дочитали. Куда мы пойдём? – возмутилась она и пыталась открыть книгу вновь, но я не позволил.
– Я... я просто хотел спросить у тебя кое-что.
– О чём ты? – она пронзила меня холодным взглядом.
– Почему ты перестала с ними общаться? Что случилось?
Вопрос неприятно повис в воздухе и словно дух прошлого въедался в голову, расползался всё дальше в глубины парка, разъедаемые полупрозрачным туманом. Над нами уже давно висело плотное полотно облаков, ветер ревел в вышине. Можно было подумать, что до нас донёсся рокот Вселенной, но это был лишь обычный земной рёв отчаяния и осени.
Энни смотрела то на меня, то смущенно отворачивалась, и я тут же почувствовал, что что-то было не так.
– Знаешь, Блейк, – начала вдруг она тихо, – я просто ушла. Не помню уже, почему так решила, знаю только то, что мне очень сильно хотелось уйти. Вот и всё. Никакой драмы.
Я нахмурился, потому что понял, что в этом рассказе было нечто, что заставило меня усомниться в правдивости её слов. Казалось, она не могла мне солгать. Но, видимо, смогла.
– Ты не врёшь? – настороженно спросил я. – Потому что мне кажется, что всё не могло случиться так просто.
– С чего это вообще вдруг стало так важно? Неужели это имеет какое-то отношение к тому, что случилось? Они умерли, Блейк! Понимаешь?
– Понимаю, Энни. Не надо кричать. Лучше пойдём куда-нибудь и спокойно всё обсудим.
– Куда?
– Куда хочешь.
– Я хочу просто прогуляться, – слегка раздражённо буркнула она.
– Ладно, идём, – я пожал плечами и медленно встал со скрипучей скамьи, чувствуя, как тяжело мне дался вчерашний день и ночь. Тело слегка ныло, но сразу везде: руки, ноги, в голове что-то постоянно пульсировало, но виду я не подал, поэтому просто стоял и ждал, пока Энни соберётся с мыслями. Но она продолжала сидеть на месте и неуверенно смотреть на меня. С каждой секундой чувствовалось растущее напряжение, время застывало и превращалось в тягучую липкую жидкость, обволакивающую этот серый, никому не нужный город. Деревья вокруг нас перестали трепетать под порывами осеннего ветра, и теперь в парке воцарилась могильная тишь, даже людей и тех не было. Казалось, мы остались вдвоём в этом мире, брошенные судьбой-злодейкой на растерзание нашим собственным мыслям и воспоминаниям. Я чувствовал, как город пожирал меня, отрывал куски разума и выбрасывал в бездну, а от меня уже практически ничего не оставалось – лишь пустая, не слишком красивая оболочка.
Наконец, Энни встала и, поправив свой слегка растрепавшийся хвост, посильнее запахнула пальто, выразив на своём лице гримасу недовольства погодой. Она бросила уничтожающийся взгляд на небо, но затем вновь переключалась на парк и пошла к выходу, а я за ней.
Я рассматривал её хрупкое тело и не понимал, как в такой хрупкой, практически воздушной оболочке скрывался сильный человек. Она пережила смерть своих друзей, и теперь у неё осталась лишь семья и я. Нас объединило горе, но когда она чувствовала себя абсолютно потерянной, то не сдалась, не ушла вслед за друзьями, а осталась здесь, на грешной земле, чтобы дальше влачить своё безрадостное существование.
Мне так осточертело терпеть эту жизнь. Всё, что было вокруг меня, гнило прямо глазах: люди, плюющие друг другу в души, места, что превращались из Эдемского сада в помойку, небо и солнце, что уже давно не радовали взор – мир превращался из тихого мирного островка безопасности в сущий кошмар. Людям остаётся лишь жить воспоминаниями, что своими тёплыми лучами греют нам сердце: улыбки на фото, лазурное небо, глаза, полные счастья, холодные ладони, пульс на запястьях. Нас это подпитывает жить дальше, сражаться за новые воспоминания, которые будут такими же безмятежными, полными счастья в своей обезоруживающей ирреальности. Но только не я и не Энни. Наша память превращалась в гнилую кашу из меланхолии и слёз, грязи и несбыточных грёз по ночам, когда звезды так маняще сияют в вышине, которой нам никогда не достичь.
Мы вышли из парка и направились куда-то вдаль, вглубь каменного лабиринта с блестящими окнами, за которыми кипела жизнь. Асфальт отражал нас, туман становился всё гуще и гуще. Небо чернело, солнце скрылось где-то наверху и больше не желало показываться.
Энни угрюмо смотрела в пол, я плёлся рядом и не знал, что сказать. Наше молчание, так похожее на молчание чужих друг другу людей, полностью выбивало из колеи. Казалось, мы никогда не были друзьями, а только-только познакомились и, объединённые общим горем, шли в неизвестность, в будущее, скрытое во тьме, пожираемые испепеляющим светом прошлого.
Вдруг где-то вдали послышались голоса, наполненные беспомощной злобой. В ответ ему прилетали угрозы смерти, проклятия. Мы с Энни переглянулись и, не сговариваясь ускорив шаг, поспешили увидеть источник этих странных звуков по-настоящему мёртвого города. Машины проносились мимо, крапал мелкий противный дождь, от которого дрожь шла по телу. Сам не заметив как, я взял Энни за руку и вместе мы чуть ли не бежали вперёд.
Как вдруг услышали выстрел. Он вырывался наружу и тут же застыл среди бетонных конструкций, и долго стоял звоном в ушах. Мы замерли, не решаясь уйти дальше. Из ближайшей подворотни вышел силуэт и, казалось, шёл прямо на нас.
– Быстрей, сюда! – шикнула Энни и потянула меня в небольшой переулок, скрытый в тени. Силуэт приближался, ещё немного, и он мог нас заметить, но, похоже, он слишком спешил, чтобы смотреть по сторонам. До меня донёсся отрывок его раздражённого монолога:
– А я говорил этому придурку, чтобы не лез, куда его не просят. Что теперь скажет мама? Наверное...
Дальше я уже ничего услышал – сердце, казалось, громко ухало прямо в голове. Я бросил взгляд на Энни: она прижалась ко мне и среди тумана я мог разглядеть лишь страх в её уставших глазах, под которыми теперь так отчётливо выступили синяки.
– Ты это слышал? – тихо спросила она, когда всё стихло.
Я лишь кротко кивнул.
– Нужно вызвать полицию, – продолжала девушка, крепче сжимая мне руку. – Как он мог? Прямо средь бела дня... что тот человек ему сделал?
– Это не наше дело, Энни. Не будем лезть туда, куда не надо.
– Мы свидетели, Блейк. Мы видели его, мы обязаны взывать полицию.
– Я даже не разглядел его лица, туман густеет.
– Какая разница? Идём, – сказала она и вылетела из переулка, потянув меня за собой, всё дальше уволакивая меня в неизвестность.
Она вдруг резко повернула налево, и мы увидели метрах в десяти от тротуара чёрный силуэт мёртвого человека. Труп был прислонён к стене, кровь окропила бетон и теперь чёрной лужицей стекала по асфальту, приближаясь к водостоку.
– Чёрт... – только и смогла сказать Энни.
Я смотрел на труп и понимал, что мы уже ничего не можем для него сделать. Нутро презрительно сжалось перед натиском грядущих проблем, что могут обрушиться на нас, если мы заявим в полицию об этом. Кто знает, что сделают эти бюрократы, лишь бы поскорее разделаться с работой, вывалившуюся им на плечи.
Энни уже звонила в полицию.
– Что ты делаешь? – зло крикнул я и попытался отнять у неё телефон. – Ты не понимаешь, что они с нами сделают, если поймают прямо здесь?
– Ничего они не сделают, Блейк! Хватит ныть, они нам помогут.
– Помогут поскорее упрятать нас за решётку.
– Всё, прекрати ворчать, – отмахнулась она и вдруг встрепенулась – из телефона послышался грузный голос. – Алло, полиция? Да, здравствуйте. У нас тут... проблема. Мы с моим другом стали свидетелями убийства. Где труп? Прямо перед нами. Мы стоим рядом, – на мгновение на замолчала, оглядываясь, – Нет, убийца скрылся, мы не видели его лица. Выезжаете? Хорошо, мы будем ждать здесь. Адрес? Гарвер-стрит пятнадцать, напротив гостиницы «Лойтер».
Я обернулся и увидел большую сияющую в тумане неоновую вывеску гостиницы. Она стояла недвижимо, грозно, словно Бог, наблюдающий за нами.
– До свидания, – сказала вдруг Энни и нажала кнопку завершения вызова. Она посмотрела на меня и поняла, что сделала что-то не так. – Хватит, Блейк! Не надо на меня так смотреть, эти люди обязаны заниматься всякими жмуриками, раскиданными по подворотням. Это их работа.
– Я всего лишь боюсь, что они повесят это убйиство на нас. Не хочу проблем.
– Всё будет нормально, – оптимистично ответила она.
– Верится с трудом.
Время тянулось медленно. Я прислонился к холодной бетонной стене какого-то высокого здания, опустился на асфальт и вскинул голову в небо – всё было по-прежнему. Дождь окроплял моё лицо, смывая страх и бессильный гнев. Я чувствовал беспомощность, глядя на труп. Понимал, что никто не властен над судьбой, что все мы однажды умрём и не важно как: насильственно или собственной безрадостной смертью. Кровь смешивалась с водой и превращаясь в мутную жидкость, утекала в водосток, где навсегда исчезала в пучине канализаций и катакомб.
Энни опустилась рядом со мной и посмотрела на меня. Я ответил ей холодным расстроенным взглядом.
– Хэй! Всё не так плохо. По крайней мере, нас запомнят как законопослушных граждан, что работали на благо своей страны.
– То есть даже ты не веришь в то, что они всё решат по закону?
– Я хочу в это верить, и, может быть, так оно и будет. Самовнушение – сильная штука.
– Ах, если бы это работало не только с лекарствами.
Через несколько минут (или часов) вдалеке послышался вой сирен. Машины неслись сквозь пустой умирающий город, преодолевая крутые повороты на мокром асфальте, разбрызгивая грязные лужи по миру. Уже спустя пару секунд они остановились прямо перед подворотней. Чёрная ласточка правосудия с отрубленной головой причудливо блестела в свете только недавно загоревшихся фонарей, отбрасывая причудливые тени на нас. Раскрылись двери и оттуда буквально выбежали двое в полицейской форме. Увидев нас, они приблизились.
– Это вы звонили? Где труп? – сказал чуть хрипя один из них, тот, что был чуть полнее второго. Энни указала на чёрное пятно у стены. Полицейский проследил за рукой и, увидев его, повернулся к своему напарнику, стоявшему возле машины. – Валентайн, тащи сюда свой зад! У нас тут реально труп!
– Серьёзно? – встрепенулся Валентайн и, затушив наполовину истлевшую сигарету, приблизился к своему напарнику. Взглядом поздоровался с нами и посмотрел на труп. – Я-то думал, опять кто-то ложный вызов сделал.
– Заткнись, – только и буркнул второй. – Вызывай следователей.
Валентайн отошёл в сторону и набрал на старом кнопочном телефоне неизвестный номер.
– Так, детишки, – начал второй, – я – офицер Морто. Спасибо за сотрудничество, но вам придётся проехать с нами, только дождёмся следователей.
– Нас ведь не подозревают? – ляпнул с горяча я и поздно прикусил язык.
– Если вам нечего скрывать, то нет. Кто-нибудь из вас видел того, кто это сделал?
– Нет, но мы услышали, как он разговаривал сам с собой.
– Ладно, расскажете об этом в участке, – ответил Морто и повернулся к Валентайну, что уже вернулся к своему напарнику. – Ну, что там? Когда приедут?
– Уже выехали, через пять-семь минут будут.
– Хорошо, иди пока осмотри место преступления, – офицер махнул рукой в сторону чёрного пятна у стены и воны повернулся к нам. – А я пока тут постою с этими молодыми людьми. Вы ведь никуда не торопитесь?
Мы синхронно помотали головой. Морто закурил и посмотрел в небо:
– Эх, что ж творится с нами. Одни смерти кругом...

Из участка мы вышли спустя три часа после того, как нас туда привезли на служебной машине. Я чувствовал себя абсолютно вымотанным и единственное, чего мне хотелось, так это завалиться на свою скрипучую кровать и провалиться в глубокий сон. Но я стоял возле входа в участок и смотрел на потемневшее небо, в нём уже не было никаких облаков, ночь была ясна, словно стекло, словно слеза самого счастливого человека в мире. Ветер приветливо выл в вышине, по-дружески разогнав для нас тучи, оставив лишь всё великолепие Вселенной. Туман, стелющийся по холодному влажному асфальту, без следа исчез в водостоках, на улицы стали выходить люди. Их было немного, но они были, и это самое главное.
Энни жалась ко мне и смотрела в небо.
– Хотел бы я посмотреть на это небо поближе, – заметил я, вглядываясь в бесконечную черноту.
– А ведь мы можем, – улыбнулась девушка.
– О чём ты?
– Да есть тут одно местечко, – загадочно ответила она, – тихо там. Крыши открыты и никого рядом.
– Не думал, что ещё остались такие, – ответил я, вспомнив, почему все выходы наружу резко начали закрывать. Пару лет назад каждый пятый подросток и взрослый прыгали с какой-нибудь крыши, естественно, по непонятным никому причинам. Преимущественно все падали с высоток и умирали даже не долетая до земли, поэтому теперь путь на крыши в центре города нам определено заказан. Я поёжился.
– Покажешь мне? – сказал я и впервые искренне улыбнулся.
– Покажу. Идём.

Мы сидели и смотрели на звёзды. Ветер продувал наш разум, сметая все грязные мысли прочь и словно бы одновременно пытаясь сбросить нас с крыши, мечтая увидеть, как разольётся чья-то молодая кровь. Звёзды сияли, как никогда раньше. Они жили, они существовали прямо над нами и, казалось, стоило протянуть руку, и можно потрогать их, а на ладонях остался бы блестящий след из звёздной пыли.
В ту ночь мы ни о чём больше не думали – просто наслаждались тем, что осталось от нашей жизни.