Чего хочет Бог

Глава XIX

Я стоял, именно стоял посреди выжженного поля. Трава была похожа на солому, земля, испещрённая заметной паутиной трещин, источала зловещий жар, от которого становилось душно, вместе с ним шёл запах разложения и безнадёги. Так пахнет страх, так пахнет отчаяние, но придавать этому значение было бы глупостью, ведь пейзаж был мне до боли знаком. То самое место, с огромным закатным солнцем, теперь излучающее кроваво-красные лучи, разрезающие чёрное небо, усеянное такими же облаками, медленно плывущими на запад. Ветер приносил тяжёлый запах дыма и жжёного мяса, но мертвецов поблизости я так и не смог увидеть. Может быть, где-то за горизонтом лежали целые горы трупов таких же, как и я – потерянных, но отчего-то не теряющих надежду на лучшее будущее. Спустя пару дней после того, как во мне засияло это светлое пламя, дающее силы жить, оно теперь медленно угасало – от него оставались последние тлеющие угольки, и я чувствовал себя просто ужасно. В прошлом человек отчаявшийся, я обрёл надежду и почему-то снова её потерял. Наверное, потому что увидел, что никакой благодати нет, что жизнь изменилась, но не в лучшую сторону – всё стало только хуже. И для меня, и для всех остальных. Я потерял практически всё, что имел, и теперь чувствовал себя тяжёлым грузом на плечах друзей, на плечах Дьявола и плечах Бога, который так сильно хотел избавиться от меня. И что мне оставалось делать? Только стать тем, кем обещал никогда не становиться – человеком религиозным.
В своих руках я сжимал ту самую маленькую Библию и чем больше времени проходило, тем сильнее было волнение. Я бывал в этих местах только тогда, когда Богу нужно было со мной о чём-то поговорить, но сейчас его не было, и я стоял посреди выжженной пустоши в гордом одиночестве, наедине с мыслями и треском раскалённых камней.
Но он явился ко мне из тьмы, словно из ниоткуда предстал передо мной и просто тяжёлым взглядом смотрел на меня.
– Чего ты пришёл? – серьёзно спросил я.
– Хотел проведать тебя, – спокойно ответил Он. – У меня есть некоторые дела далеко отсюда, поэтому я не могу вечно за тобой наблюдать, – его глаза оценивающе осмотрели меня и остановились на Библии в моих руках. – Неужели решил служить мне, как все нормальные люди? С чего бы?
– Я не служу тебе, – коротко бросил я. – Читаю только потому что хочу лучше понять тебя. Зачем ты это всё это сделал с нами, зачем убиваешь невинных и тех, кто знал больше, чем положено. Что с тобой не так? Почему символ любви и спасителя сеет хаос на планете?
– Люди извратили религию, как только можно, – нервно вздохнул Бог. – Испоганили, испортили, изувечили. Мне это не нравится.
– Естественно, – ответил я. – А ты ничего и не делаешь. Тебе самому не противно?
– Знаешь, я мог бы уби... покарать тебя только за то, что ты так неуважительно разговариваешь с твоим Создателем. Противно должно быть тебе, а не мне. Я своё дело сделал – создал планету, создал жизнь и людей. Что было дальше, случилось не по моей собственной воле.
– Ты оправдываешься передо мной? С какой стати?
– Я много думал о том, почему ты так ненавидишь меня. Я понимаю, то были твои друзья, они тебе дороги... но если бы я ничего не предпринял, то, возможно, весь мир бы погиб. А ты решил меня ненавидеть. Немного странно, не находишь?
– Они были единственной ценностью, что у меня была. А ты просто взял и отнял это.
– Я сделал это не потому, что хотел портить тебе жизнь, – серьёзно ответил Бог и словно бы поник. Я смотрел на него неотрывно и всё ждал, чем же закончиться этот до одури бессмысленный диалог.
– Так чего ты хочешь от меня? Ты никогда не приходишь просто так, – начал вдруг я, прижав Библию к себе.
– Хочу, чтобы ты дал мне шанс. Это всё, чего я прошу.
– В мире полно людей, готовых получить благословение из твоих уст, а ты приходишь к инвалиду-атеисту и предлагаешь стать одним из вас? Почему именно я?
– Потому что я чувствовал, что ты ненавидишь меня практически сильнее всех на этой грешной земле. Я много перед кем виноват, но и ты должен меня понять. Все смерти во имя спасения.
– А, может, дело в другом? – я подошёл чуть ближе и тут же ощутил приятную тяжесть присутствующих ног, лёгкость ходьбы и ощущение того, что весь мир открыт перед тобой, нужно лишь дойти до нужного места. – Может, тебе это нравится – убивать людей? Кто знает, что тобой движет? Я не знаю, и как могу тебе доверять?
– Вера строится на одной лишь надежде, что когда ты умрёшь, всё будет хорошо. Тебе нужно просто мне поверить.
– Не знаю, есть ли какой-то смысл в этом. Ты не хочешь излечить все болезни, не хочешь останавливать войны, тебе плевать на тех, кого обделила жизнь, а о справедливости и равенстве я вообще молчу. Ничего ты не сделал для мира на всей Земле, ничего не меняется, и как ты хочешь меня убедить в том, что действительно хочешь, чтобы я думал о тебе по-другому?
– Делай, как знаешь, Блейк. Это твоё право, – сказал Бог. – Но они... что бы они сказали?
За его спиной возникли те, кого я пытался забыть всё это время. Мои друзья не были на себя похожи, но я всё равно узнал их. Теперь их было семеро. К пятерым добавились ещё двое: Айзек и Джерри. Их тела были черны, словно из угля, а большие глаза горели ярким пламенем. Они недвижимо смотрели на меня. Я смотрел на них и чувствовал, как к горлу подкатывал ком, и слёзы наворачивались на глаза.
– Что бы сказали они? – повторил Бог.
– Они были бы согласны со мной, – с металлом в голосе сказал я. Мир на мгновение окунулся во тьму и тут же выплыл из неё.
Я стоял в окружении своих друзей. Они смотрели на меня с какой-то враждебностью, словно хотели умертвить меня, расчленить на ближайшем кладбище и закопать в безымянную могилу рядом с такими же, как я – ненужными, сопротивляющимся.
– Неверный ответ, – устало сказал Бог.
Время словно замедлило свой ход. Мои друзья повернулись друг на друга и злобно осмотрелись. Так продолжалось долгих пятнадцать секунд, но вот в их руках показалось оружие: биты, кувалды, ножи и мечи, ятаганы и секиры. Я зажмурился, приготовившись к быстрой болезненной смерти, но ничего не почувствовал. Поначалу я даже боялся открыть глаза, не понимая, что происходит, но всё же переборол себя. Но когда открыл их, увидел лишь страшное побоище. Они били друг друга этим оружием, яркая блестящая кровь лилась на горячую землю, на меня и на них. Они умирали. Я видел, как Айзек проткнул мечом Аманду, как Чарли бил кувалдой Джерри. Большинство уже были мертвы и теперь распластанные лежали на земле вокруг меня. Их тела оказались изуродованы оружием, слышались последние удары и предсмертные крики этих людей. И когда последний воин пал вместе с остальными, мир тут же начал рассыпаться в пепел и прах. Он летел на запад, и моё исчезающее тело тоже. Из моих глаз лились слёзы, а я стоял и смотрел на умирающий день, на ещё один умирающий день вместе с ещё раз умершими друзьями.
И когда весь мир снова погрузился во тьму, словно на дно Вселенского Океана, я проснулся и ещё несколько минут просто смотрел в потолок в предрассветных сумерках. Через зашторенные жалюзи просачивался лёгкий безжизненный свет, где-то вдали царил обыкновенный деревенский гомон и шум отчего-то радостных голосов. Я глубоко вздохнул и привстал на локтях. Комната пустовала, в кресле никого, на небольшом диванчике у стены – тоже.
Я позвал Шона, и тот через пару секунд вошёл, держа в руках сигарету.
– Не поможешь выйти на свет Божий? – спросил я и криво улыбнулся. Тот, держа сигарету меж зубов, разложил складную коляску и посадил меня туда. Затем подал зимнюю куртку, плед, Библию и помог выехать на улицу, освещённую ярким светом.
– Сколько я спал? – промолвил я, глядя на полупустые улицы, обветшалые дома, большое пятно часовни на небольшом холме возле чёрного озера, неохотно отражающего небо. Облака были плотные, но сквозь маленькие разрывы полотна изредка пробивался утренний солнечный свет, как-то по-весеннему освещающее этот клочок пустой земли.
– Сутки, – коротко бросил Шон.
Я должен был радоваться, ведь этим утром я вновь открыл глаза, не по своей воле, по воле того, с кем мне удалось хоть как-то замять этот теперь уже кажущийся странным конфликт. Мне действительно следовало бы дать ему шанс, ведь убил он моих друзей не без основания. Хотя откуда мне знать, правда это была или ложь. Как я могу быть уверен в том, что Бог никогда не лжёт? На этот вопрос мне никогда не заполучить ответ, но, похоже, мне более ничего не оставалось, кроме как попытаться наладить с ним отношения и стать почти что единым целым, ведь Бог есть любовь, а любовь есть Бог.
Шон застегнул куртку и прикурил новую сигарету, ещё одну протянул мне. Я покорно принял её и тоже вдохнул ядовитый дым в свои лёгкие, и это дарило странное облегчение, ни с чем не сравнимое.
Я вновь бросил заинтересованный взгляд на церковь. Энни заметила это:
– Хочешь сходить туда?
– Хочу, – ответил я, не глядя на неё. – Пойдём сейчас?
– Сейчас мы не можем уйти. Вот вернётся Рейн, тогда пойдём куда угодно, хоть на край Земли. Посмотрим все церкви на планете.
– От всех церквей на планете меня начнёт тошнить, – подметил Шон, усмехнувшись.
– Меня тоже, – спокойно ответил я.