Татьяна Устинова " Всегда Говори Всегда"

* * *

Чапа с дружком ждали Ольгу около детского сада. Ольга целый день просидела в налоговой и теперь переживала, что всех детей разобрали и Машка там кукует одна. В ларьке возле налоговой Ольга купила шоколадку и альбом с наклейками про принцесс (Машка давно намекала, что вон у Ленки такой альбом есть, но Ольга держалась - очень уж принцессы были уродливые). Она надеялась, что шоколадка и принцессы Машку обрадуют и она не станет расстраиваться, что ее забрали последней.

Ольга подходила к воротам, когда из припаркованной прямо на тротуаре машины вышли двое в черных кожанках поверх спортивных костюмов и вразвалочку пошли к ней. Ольга их уже видела, этих бритых парней. Тот, что повыше, в день, когда впервые повеяло бедой, курил во дворе сервиса, а потом затоптал окурок на клумбе.

Собственно, Ольга сразу поняла, что гориллы ждут именно ее, но все равно попыталась обойти их, не заметить - глаза в землю, ничего не вижу, ничего не слышу, я не я, и лошадь не моя, как говорила мама.

Низенький взял ее под локоток:

- Ольга Михайловна? Поговорить бы.

- О чем? - Голос противно зазвенел.

- Об общих делах.

Главное - не паниковать. Сохранять спокойствие. Сейчас день, мы на улице, они ничего не посмеют мне сделать.

- У нас нет общих дел. Я вас в первый раз вижу!

Низенький ухмыльнулся:

- Не разочаровывайте нас, Ольга Михайловна. Вы ведь женщина умная, во всех отношениях, вразумите мужа. Ну, нехорошо, в самом деле! Ему уважаемые люди хорошее предложение сделали, а он себя ведет... неправильно. Неразумно. Да, Чапа?

Чапа лузгал семечки, привалившись к стволу дерева и уставившись на Ольгу странно прозрачными, голубыми глазами. Услышав, что к нему обращаются, Чапа медленно мотнул бритой башкой со скошенным лбом, что, по всей видимости, означало его полное согласие с напарником. На нижней губе Чапы налипла подсолнечная шелуха. Он провел языком по губам, сплюнул на тротуар.

Ольга отвернулась. Ее затрясло.

- Я не знаю, о чем вы...

- Бросьте, Ольга Михайловна! - низенький говорил с улыбочкой, тихо, почти ласково, как добрый папаша с непонятливым сынком. Сверкнули на солнце золотые фиксы на передних зубах. - И мы все знаем, и вы все знаете! Не ломайтесь. Вы, может, не понимаете, что, если ваш муж не согласится, плохо будет ему! Ну, и вам заодно с ним. А у вас семья, дети... У вас же дети! Правильно?

Что? Что он сказал? Ольга почувствовала, как руки стали липкими.

- Дети?

- Ну да! - весело кивнул низенький. - Чудесные малютки. Вы их очень любите, я знаю. Мы тоже очень любим детей. А, Чапа? Ты любишь детей?

Чапа снова сплюнул шелуху.

- Обожаю.

- Ты не хочешь, чтобы твои дети остались сиротами, а, Чапа? - Низенький продолжал улыбаться, но глаза его были жесткими, холодными.

- Не-а. Не хочу, - лениво протянул Чапа.

- А чтобы они отвечали за твои ошибки? Хочешь, Чапа?

- Я ошибок не допускаю, - сообщил Чапа и подмигнул Ольге.

- Молодец, Чапа! - Низенький кивнул в сторону напарника, как бы призывая Ольгу в свидетели, что тот большой молодец. - Вот видите, Ольга Михайловна, он никаких ошибок не допускает, зато с его детьми все в порядке. Если вы уговорите мужа, с вашими тоже все будет в порядке!

К горлу подкатила тошнота, живот скрутило. Ольга прикрыла глаза, и в голове тут же нарисовалась до жути реальная и выпуклая картинка: Чапа, все с тем же скучающим видом, держит за ворот Машку, смотрит на нее своими прозрачными глазами, сплевывает шелуху, достает нож... Она задышала, как рыба на берегу:

- Вы... Вы не посмеете...

Низенький наклонился к ней, обнял за плечи и зашептал прямо в ухо:

- Мальчик у вас, Ольга Михайловна, такой славный. Такой замечательный, домашний мальчик Миша. И девочка, конечно, тоже! Поберегите их, Ольга Михайловна! А теперь бегите, бегите, небось заждалась Машенька-то!

Он наконец выпустил Ольгу, и она, торопясь и спотыкаясь, кинулась в ворота, не оглядываясь.

Детей в тот же вечер забрал свекор. Без них в доме стало совсем пусто, как будто всю жизнь из их прежде уютного теплого и веселого дома вынули, одна видимость осталась. Вещи были на своих местах, и разноцветные чашки по-прежнему стояли в кухне на полке, и покрывало с маками на кровати, и веселые голубые шторы на окнах. Но все краски разом как бы поблекли, и с порога чувствовалось - в доме неладно.