Татьяна Устинова " Всегда Говори Всегда"

* * *

Где-то снаружи лаяли собаки. Бетонные стены, потрескавшаяся плитка на полу. И шеренга раздетых догола женщин - молодые, старые... Несколько десятков. Только эсэсовцев в высоких фуражках не хватает и трубы крематория за окошком. Впрочем, труба имелась - в зоне была своя котельная.

Ольга переминалась босыми ногами по ледяному полу. Происходящее напоминало один из ее кошмаров, с той разницей, что никакой это был не сон. Тусклые лампы под потолком, стальные двери, серые коридоры - все настоящее, на самом деле.

Плечистая надзирательница - кровь с молоком, румянец во всю щеку, черные кудри из-под форменной ушанки - снимала с полки казенные ватники, складывала на длинный струганый стол. Ее напарница - немолодая, сухощавая, с густо подведенными синим глазами - раскладывала поверх ватников белье, торопила очередь:

- Чего встала? Получай, расписывайся... Спиной повернись! Передом! К стене! Не спать там! До ночи простоите!

Сунув очередной осужденной казенное бельишко, она повернулась к напарнице, продолжая прерванный разговор:

- Так вот, я ему говорю: чего ж ты суп не выключил?! А он мне - да я и не видал, что он кипит. Давай проходи туда!

- Ну и чего?

Черноволосая ловко распотрошила новый тюк с ватниками.

- Чего-чего? Выкипел весь! Пришла я, по всему дому вонища, не продохнешь!

- А кастрюля чего? Сгорела?

- Сгоре-е-ела! Я ему - давай покупай мне новую! Студень на Новый год в чем я буду варить? К стене! Задом повернись!

- А ты как варишь?

- Да как все, так и я. Покупаю бульонку, тут самое главное так попасть, чтобы не только кости, но и мясо на них было, я в палатке беру, которая на базаре сразу с правой стороны... Ты чего ревешь, корова?! Расписывайся давай! К стене проходи! В первый раз небось... Они по первому разу все нежные такие, не дотронься! Ну вот, и на ночь надо, чтоб в холодную воду, мясо-то. Глаза разуй, корова! На меня смотри!

Ольга замерла перед надзирательницей.

- Задом повернись! Руки, руки в стороны!

Холодные шершавые ладони прошлись по плечам, бокам, ягодицам. К горлу подкатила тошнота.

- Чего встала?! Поворачивайся!

Надзирательница крепко ухватила Ольгу за подбородок, сунула указательный палец ей в рот, оттянула щеку, будто ярмарочной лошади...

- Туда теперь!

Толкнула Ольгу в спину, отряхнула руки о юбку.

- А я на ночь в воду не кладу. Чего ему киснуть-то? - Молодая сунула Ольге ватник и белье. - Проходи, проходи! Да ты что творишь-то?! Ты мне щас языком своим все мыть будешь! Галя! Ты погляди!

Ольга стояла у стены на коленях, тяжело дыша. Подышав, она сложилась пополам, и ее снова вырвало - прямо под ноги надзирательнице с подведенными синим глазами.

В то самое время, когда Ольга корчилась на полу у бетонной стены приемного отделения колонии номер 1234 общего режима, ее обожаемый муж сидел перед телевизором и, не отрываясь от экрана, жевал бутерброд со своей любимой полукопченой колбасой.

- Российская сборная по футболу проведет отборочный матч в Мадриде уже в следующем месяце... - бубнил диктор. - А сейчас - прогноз погоды.

Стас потянулся за следующим бутербродом. Заверещал дверной звонок. Как был, с бутербродом в руках, Стас поплелся в прихожую. И кого там принесло? Поесть спокойно не дадут!

За дверью стоял Митяй, закадычный друг.

- А! Митяй! Че тебя давно не видно? Заходи давай, щас мы с тобой водочки накатим, киношку посмотрим...

Но Митяй заходить не стал, а молча, с разворота, засветил своему лучшему корешу в челюсть.