Татьяна Устинова " Всегда Говори Всегда"

* * *

Это был все тот же коридор - длинный, узкий, как кишка, с серыми стенами, забранными в решетчатые намордники тусклыми лампочками под потолком, с глухими стальными дверями по обеим сторонам... Тот, и все же - не совсем тот. На дверях появились латунные номерки, у одного порога даже расстелен коврик в веселую полоску. Ольга подошла ближе и брезгливо поморщилась: на коврике лежала тухлая рыбина, ребра торчали сквозь сгнившую плоть. Рыбина повернулась и покосилась на Ольгу мутным белесым глазом. Это было не страшно, но противно. Ольга отвернулась и побрела в другую сторону. Где-то в дальнем конце коридора плакали и кричали, и она стала искать, где, одну за одной открывая двери с латунными номерками. Но за каждой дверью была пустота. Ни бабки с саженцами, ни Григория Матвеевича, ни Митяя, ни патефона - просто пыльные серые комнатенки, глухие, без окон. Ольга свернула за угол и вдруг увидела горящее зеленым табло: «Выход». Она понеслась туда, где мерцали, маня, заветные буквы, распахнула дверь и уперлась носом в старую кирпичную кладку. Никакого выхода не оказалось. Коридор опять сыграл с ней злую шутку. Надпись «Выход» замигала - не зеленым уже, а тревожно красным светом, надрывно взвыла сирена... Сигнализация?

Ольга села на кровати, закрыв лицо руками, тяжело дыша - как всегда после кошмара. Продышавшись, отняла ладони от лица, огляделась. В комнате стоял серый полумрак, не разберешь, ночь или утро. Верещание не смолкало. Никакая это не сигнализация, конечно. Это будильник. Четыре утра. Пора вставать на работу.

Ольга выключила будильник, покосилась на Надежду. Та храпела без задних ног. Из пушки пали - не разбудишь.

Ольга сунула ноги в тапки, влезла в свитер и поплелась в умывалку. Ледяной водой в лицо - и сон как рукой снимает. Холодно, правда, очень, но это ничего. За работой быстро согреешься.

У всех остальных на фабрике рабочий день начинался в семь утра. А у Ольги - в пять. До прихода рабочих она должна вымыть цех размером с хорошее футбольное поле. Вообще-то, уборщиц на цех полагалось две, но Ольгина напарница, Ирина, то и дело сидела на больничном с ребенком, и Ольге приходилось управляться в одиночку. Поначалу, входя в пустой гулкий цех, громыхая ведрами, она все боялась, что не справится, не успеет вымыть все к приходу рабочих, и ее уволят. Но потом приноровилась и уже не боялась. Двух часов как раз хватало, чтобы все вымести и выскрести.