Ultima ratio

Глава 26. Зеленый.

  Гермиона вышла из кабинета Домоведения. Неприязнь, которую она испытывала к этому классу, постепенно переросла в ненависть. Худшее, однако, было то, что Леджифер не упускала случая, чтобы напомнить ей об отработке Гермионы, на которой та должна была присутствовать сегодня. Очевидно, Леджифер была решительно настроена добиться того, чтобы она прочитала эту дурацкую книгу.

«Этикет Молодой Домохозяйки. Серьезно, о чем эта ведьма думает?» взбешенно размышляла Гермиона.
Всякий раз, когда она думала об этой книге, лежащей в ее спальне, она чувствовала, что уровень её бешенства поднимается до такой степени, что она хотела просто проклясть Леджифер ко всем чертям.

Сейчас Гермиона шла к своему классу Трансфигурации. Может быть, именно поэтому она предавалась глупым внутренним тирадам. Мысль о следующем занятии не улучшила ее и без того плохое настроение. Так как она говорила с Дамблдором — вернее, шантажировала — в понедельник, Гермиона делала все возможное, чтобы избегать своего учителя Трансфигурации. В ней всегда возникало чувство вины и стыда, стоило ей подумать о нем. Она не жалела о том, что сделала, потому что это был единственный способ помочь Тому. И даже осознание этого до сих пор не прогнало эту вину. Поэтому Гермиона пыталась избежать встречи с Дамблдором. Проблема в том, что сегодня пятница и ее следующее занятие — Трансфигурация. И она просто никак не могла избежать его.

« Ты шантажировала Альбуса Дамблдора, ради всего святого!»внутренний голос, который так подозрительно был похож на Гарри, кричал на нее, упрекая. «И ради того, чтобы помочь кому?!»

Гермиона провела рукой сквозь свои неряшливые локоны. Другая ее рука крепко сжимала лямки своей школьной сумки, когда медленно шла классу Трансфигурации.

«Волдеморту!» тот же голос сейчас горько прошептал ей ответ.

Гермиона признала, что это звучало очень, очень плохо.. Она отвернулась от Дамблдора, чтобы помочь Лорду Волдеморту. Если бы кто-то еще несколько месяцев назад сказал такое, она от души рассмеялась бы ему в лицо... или от души бы прокляла того, кто предположил нечто подобное. Но как бы нелепо это ни звучало, Гермиона ни капли не чувствовала себя виноватой за то, что помогла Волдеморту.

«Нет, не Волдеморту! Я пыталась помочь своему парню», возразила Гермиона. Потому, что я не хочу, чтобы он страдал.

Да, она чувствовала себя ужасно, отталкивая Дамблдора и вместе с ним часть ее старой жизни, но она не чувствовала ни грамма сожаления за то, что помогла Тому. Гермиона закончила эту внутреннюю дилемму, когда, наконец, пришла в класс Трансфигурации. Очевидно, Дамблдор еще не пришел, так как дверь все еще была закрыта, а другие студенты сновали в коридоре. Она не могла не заметить, как четко были разделены студенты из разных факультетов. Слизеринцы стояли по одну сторону коридора, Гриффиндорцы по другую. Хотя теперь казалось, что эти два неблагополучных факультета каким-то образом объединились, по крайней мере, девочки. Сейчас они очень сплоченно и довольно враждебно смотрели на Гермиону. Не все из них, конечно, но все же немало. Гермиона решила просто игнорировать это незрелое поведение, так как были некоторые вещи, тревожащие ее гораздо больше.

Она позволила своему взгляду бродить по студентам, и он быстро остановился на трех Гриффиндорцах. Люпин, Уизли и Лонгботтом стояли прямо у двери. Несмелая улыбка появилась на лице Гермионы, когда она увидела трех своих друзей. Она только задалась вопросом, не следует ли ей подойти к ним, когда Лонгботтом посмотрел в ее сторону. Его глаза отталкивали ее тем холодом в них, и Гермиона застыла, когда увидела гнев, исказивший его лицо. Её невыносимо расстраивало то, что друг ведет себя так. Даже обнадеживающие взгляды Люпина и Уизли не смогли убедить ее присоединиться к ним сейчас.

Лонгботтом не сказал ей ни слова с тех пор, как вышел из класса после того, как она сказала ему, что Том ее парень. Всякий раз, когда они встречались, что не часто случалось в последние дни, ведь он, очевидно, избегал ее, то он просто игнорировал ее. Гермиону удивляло, насколько сильно его отторжение влияло на нее. Но это ранило. Тем более, что она видела отвращение, блестящее в глазах Лонгботтома, когда он замечал ее вместе с Томом.

– Я скучал по тебе. – Со спины раздался глубокий голос. Легкий, пренебрежительный тон сразу же дал ей понять, кому принадлежит голос.

Улыбка появилась на лице Гермионы, и она проигнорировала сердитую хмурость, что появилась на лице Лонгботтома. Она повернулась к Тому лицом.

- Привет, Том, - ответила она.
Он ухмыльнулся, спросив:
– Как прошел твой день?

Гермиона только закатила глаза.
–Ужасно, у меня было Домоводство.

Том усмехнулся, прежде чем сказал невинным тоном:
– Хм, Домоводство. Все еще твой любимый урок, как я погляжу.

У нее на лице появилась сладкая улыбка, а затем она ответила, пытаясь подавить веселый хихиканье,
– Это точно. Может, в следующий раз присоединишься к нам.

Том только снисходительно ухмыльнулся, глядя на нее сверху, и сказал с легким издевательством в тоне:
– Нет, спасибо. Думаю, я буду придерживаться Нумерологии.

Гермиона хотела бросить остроумный ответ, но заметила, что Дамблдор идет по коридору. Гермиона шагнула немного ближе к Тому и, словно спряталась за ним. Она действительно не горела желанием встречаться с Дамблдором после той сцены аля "злая ведьма", которую она устроила в последнюю встречу.

Том поднял брови в замешательстве, когда она ничего не ответила на его колкость. Но он повернулся и увидел причину ее внезапного смущения. Её напряжение немного спало, когда она почувствовала, как Том мягко взял ее за руку. Ее взгляд блуждал от Дамблдора к Тому. Сейчас его серые глаза, мягко светясь, рассматривали ее.
Он наклонился к ней и прошептал на ухо:
– Не расстраивайся. Он все еще ненавидит меня больше, чем тебя.

Когда он снова наклонился, ухмылка снова расползлась по его лицу, но она все еще замечала мягкость, блестящую в его глазах. Он успокаивающе сжал ее руку, прежде чем отпустить снова, и они вошли в класс. Гермиона медленно вошла в кабинет, а затем подошла к своему столу, решительно настроившись игнорировать Лонгботтома, который был ее соседом по парте. Но она заметила сердитую хмурость на его лице, когда она села к нему.

Просто чтобы отвлечься от своего разъяренного соседа, она позволила своему взгляду бродить по классу. К сожалению, она каким-то образом натыкалась на человека, которого пыталась игнорировать. Дамблдор смотрел на нее, и Гермиона почувствовала, словно нож пронзает ее грудь, настолько сильное было разочарование в его глазах. В короткий миг, когда его взгляд удержал ее, она видела, как он излучает его. Она почувствовала себя несчастной, увидев это подозрение и даже враждебность на его лице, но все же она не позволяла своим чувствам проявляться как-либо. Она жестко контролировала свои эмоции и заставляла экспрессивно смотреть в ответ. На её лице даже играла маленькая триумфальная ухмылка, когда она с холодными глазами смотрела на Дамблдора. Это постыдно, она знала это, но это было также необходимо. Дамблдор должен был убедиться, что она на самом деле злая. Он должен был поверить, что она была способна исполнить угрозу, которую бросила ему. Если бы он сомневался, что она действительно использует свои знания, чтобы углубить ненависть между волшебниками и магглами, в конце концов, был бы риск того, что он решит изгнать Тома. И теперь эта презренная маска скуки скрывала ее лицо, пока она смотрела на Дамблдора, пытаясь игнорировать этот болезненный удар в грудь. Наконец, Дамблдор снова отвернулся, и Гермиона внутри спокойно выдохнула, хотя все еще поддерживала свою маску. Затем Гермиона наблюдала, как Дамблдор любезно улыбается всему классу. И из-за этого она чувствовала себя немного грустной, так как знала, что его доброта больше не распространяется на нее.

– Сегодня будет практика, - сказал профессор,его глаза весело мерцали.

Его объявление встретили восторженным шумом, но Дамблдор поднял руку, и предстоящий шум быстро утих.

– Пожалуйста, возьмите одну из этих отверток и попытайтесь отдать им немного своей магии, - сказал он им безмятежно. – Я знаю, что заклинание довольно сложное, но я уверен, что вы справитесь.

Дамблдор передал одному из студентов коробку, полную отверток. Когда коробка дошла до ее стола, Лонгботтом передал ей ее, даже не взглянув. Он, казалось, был преисполнен решимости игнорировать ее.

Гермиона взяла одну из отверток. Она могла только надеяться, что Лонгботтом сможет решить все свои внутренние вопросы. Вместо того, чтобы беспокоиться о блондине Гриффиндорце, она теперь смотрела на свою отвертку. Она задавалась вопросом, все ли чистокровные в этой комнате знали для чего используется этот инструмент. Она ухмыльнулась, заблудившись в своих мыслях. Затем ее взгляд блуждал по классу. В итоге, она посмотрела на Дамблдора, и улыбка быстро померкла. Гермиона повернулась на стуле и посмотрела на Тома, который сидел позади. Она заметила, что он даже не взял одну из отверток. Он просто сидел там с довольно пугающим выражением лица, бросая темные взгляды на Дамблдора. Но теперь он заметил, что она смотрит на него. Глаза Тома перешли от профессора к Гермионе, и она обрадовалась, увидев, что этот пугающий гнев оставил его, когда он посмотрел на нее. Его глаза мягко сверкали, и маленькая улыбка таилась в уголках рта. Гермиона улыбнулась ему. Может, Дамблдор теперь ненавидел ее, но, по крайней мере, она не была одна. Она снова повернулась к отвертке. Гермиона мрачно оглядела инструмент. На самом деле, ее гордость сильно пострадала от того, что ей еще не удалось передать свою магию. Это не так трудно? Том справился с этим после первой попытки.

Да, это же Том, противный голос издевался над ней.

Гермиона гневно дернула запястьем так, что ее палочка упала ей в руку. Она махнула ею на отвертку.
– Конферо.

Ничего не произошло. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Потом она снова взмахнула палочкой.

– Конферо, – шепнула она твердым голосом.

На этот раз она почувствовала, как ее магия тянется к отвертке. Это был небольшой поток ее магии, текущей в инструмент. Но Гермиона не обрадовалась, так как поняла, что вообще не может ее контролировать. Вскоре после этого, ручей снова утих, и Гермиона вздохнула. Она посмотрела на отвертку, невинно лежащую на столе. Её раздражало, что она не может справиться с этим заклинанием. В конце концов, она много читала об этом в рукописи Певерелла. Невольно ее мысли забрели к маленькой книге, ну, а затем от Певерелла к старшей палочке. Поскольку в начале этой недели ей впервые удалось осознанно пробудить Старшую магию, Гермиона изучила эту способность. Все еще было чрезвычайно трудно контролировать эту магию, но все же стало немного легче. Ее глаза все еще были сконцентрированы на отвертке, в то время, как она в нетерпении стучала палочкой по ладони левой руки.

«Может, мне стоит попробовать, подумала она, и в ее голове появилась идея. Рано или поздно ей нужно было это сделать. Почему бы не попробовать сейчас?

Гермиона закрыла глаза и сосредоточилась исключительно на своей магии. Через некоторое время она, наконец-то, заметила Старшую магию, которая затаилась в ее собственной. Она тихо подтолкнула ее, и вскоре она отреагировала. Она росла и росла, пока полностью не окутала ее. Гермиона должна была четко сосредоточиться на магии, чтобы сохранить ее в таком состоянии. Поскольку она была уверена, что Старшая магия под ее контролем, ее взгляд забрел обратно к отвертке.

«Нет, не отвертка. Волшебный предмет», счастливо думала она.
Она наконец-то справилась с этим заклинанием. И Гермиона удовлетворенно поняла, что она использовала Старшую магию, чтобы сделать это. Это было довольно трудно, и она чувствовала себя очень усталой, но все же Старшая магия ненадолго повиновалась ей. Гермиона подняла глаза от магического предмета, лежащего на ее столе. Довольная улыбка быстро ушла с ее лица, когда она обнаружила, что Дамблдор смотрит на нее. Очевидно, он видел, как она совершала это трудное заклинание. Но в его глазах не было добродушного мерцания и он, похоже, не гордился тем, что его ученик справился с этим заданием. Он просто холодно посмотрел на Гермиону. Затем он обернулся и начал что-то объяснять другому студенту.
Гермиона почувствовала,как у нее скрутило живот. Он видел, как она справилась с заклинанием, но все же он не вознаграждал ее очками или признал ее успех. Она оглянулась на отвертку, больше не чувствуя себя такой счастливой. Но, на самом деле, она не должна удивляться поведению Дамблдора. Он теперь думал, что она злая ведьма. Зачем ему хвалить ее работу?

И все же, это ранит.