Ultima ratio

Глава 29. Кто такой Рон?

  Когда Гермиона проснулась на следующее утро, почувствовала себя на удивление отдохнувшей. Она уже ожидала резкую головную боль, ну или в этом роде, после вчерашнего. Но ей абсолютно не было плохо, а очень даже наоборот. Может, хороший сон?

Она смутилась, так как все вокруг не пестрило красными гобеленами Гриффиндора за пологом кровати, а встречал ее светло-белый потолок с лампой, висящей посередине. Она вспомнила, что была вчера не в состоянии аппарировать обратно. Конечно, не после всего пива, которое выпила. Она перевернулась, нежась в постели и с удивлением обнаружила Тома, полностью одетого, сидящего в кресле, и мрачно рассматривая ее. Гермиона медленно села и нахмурилась от смущения. Что-то произошло? Ей на мгновение показалось, что в его глазах появился красный блеск. Что она натворила вчера? Она ничего не помнила. Но, несомненно, когда он рассматривал ее тело, это был именно убийственный взгляд. Холодок прошел по спине, когда она увидела леденящую пустоту на его лице. Она заметила, что его руки крепко сжимали подлокотники кресла, как будто он пытался не потерять контроль. Но что случилось?

Затем Том устрашающим, но контролируемым голосом, прошептал:
— Кто такой Рон?

Глаза Гермионы расширились в шоке. Как он узнал это имя?

— Ч...Что? — пролепетала она тихим голосом.

Глаза Тома сузились и, именно тогда Гермиона почувствовала, грубую и напряженную силу, что исходит от него. Она скользнула от него на край кровати, а ее дыхание становилось все тяжелее. Том резко встал со стула и, это было так неожиданно, что Гермиона резко вздрогнула, отодвигаясь от него. Он сделал шаг к ней, а давление его темной магии усилилось. Гермиона сглотнула и испуганно посмотрела на него.

— Кто такой Рон? — он повторил твердо, отделяя каждое слово, и его тон очень ясно дал понять, что он не потерпит, если она не скажет ему.

Гермиона все еще смотрела на него. Чтобы скрыть дрожь в руках, она крепко сжала их.

Внезапно Том яростно прокричал:
— Отвечай!

Гермиона вздрогнула и резко подняла на него глаза. Его глаза пылали красным, и в них мерцал смертельный блеск. Его магия все еще врывалась в пространство, сдавливая ее тело. Но она не могла ему сказать. Она не могла рассказать ему о Роне. Она не говорила о Роне с тех пор, как он умер. Ни с кем! Она была не в состоянии; она не была готова. Гермиона почувствовала, как ее тело начало дрожать, а ее мысли кружились лишь вокруг Рона. Он мертв. Он умер, потому что она не могла помешать Беллатрисе проклясть его. Это ее вина.

Том сделал еще один угрожающий шаг к ней, и она шарахнулась назад от него. Убийственная ярость все еще горела в его глазах. Гермиона молчала. Внезапно Том потянулся к ней, схватил ее за левую руку и грубо вырвал из кровати. Гермиона захныкала, когда он сжал ее руку так сильно, что это причинило боль.

Он яростно прижал ее к себе, а затем прошипел ей в лицо опасным голосом:
— Ты говоришь во сне, Гермиона. Знала об этом? — Она смотрела на него испуганными широкими глазами, пока он продолжал своим низким угрожающим голосом, от которого бросало в дрожь: — Ты сказала, что любишь его.

Слезы уже текли по ее щекам. Затем она схватила его за запястье, все еще сжимающее руку и попыталась ослабить хватку.

— Отпусти меня! — Закричала она на него, так как не смогла ухитриться отбежать.

В ответ его хватка стала только крепче, и он потряс ее.

— Ты сказала, что любишь этого Рона. Кто это такой? Клянусь, я убью его, — Том рычал на нее, и, казалось, уже не контролировал ярость.

Когда она услышала то, что он сказал, то мурашки прошли по ее телу. Ее глаза встретились с его. Она смотрела в его столь разъяренные алые глаза и бесцветным тоном проговорила:
— Ты опоздал. Он уже мертв.

Том пораженно посмотрел на нее, и Гермиона воспользовалась его замешательством, чтобы освободиться. Она отступила как можно дальше, пока ее спина не ударилась о стену позади. Слезы обильно потекли из ее глаз, поэтому она подняла руку и яростно вытерла их. Нет повода для слез. Она ненавидит плакать. Ее взгляд перешел на Тома. Он все еще стоял посреди комнаты и смотрел на нее. Ей казалось, что алые глаза светились в темноте комнаты. Гермиона видела, как его правая рука слабо дергается, как будто он хотел вытащить палочку, а его глаза все еще излучали лишь ярость, блуждая по ее телу. Она гадала, собирается ли он проклинать ее? Похоже на то. Ее собственная палочка лежала вместе с кобурой на тумбочке — слишком далеко. Хотя она не думала, что сможет защититься, даже с палочкой. Гермиона вглядывалась в красную бездну глаз Тома и ждала, пока он что-нибудь сделает. Накричит, проклянет, что угодно.

Внезапно Том просто повернулся и вышел из гостиничного номера, громко хлопая дверью. Она все еще прижималась к стене даже после его ухода и смотрела на дверь, которую он только что закрыл. Ее дыхание учащалось. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, медленно сползая по стене, пока окончательно не села на пол.

Она боялась того, что воспоминания возвращаются. Они причиняли боль, и она устала бороться с ней. Вчера они слишком внезапно напали. Может быть, это и была причина ее сна и возвращения призраков. Гермиона отчаянно пыталась забыть старую жизнь и ужасные вещи, которые произошли с ней и людьми, которых она любила. Девушка была больше не в силах терзать себя этим, но чувствовала себя виноватой из-за желания поставить точку. Ей казалось, что она предает их всех, желая забыть те муки, через которые им всем пришлось пройти. Они мертвы, и она была единственной, кто помнил их, их борьбу и то, как они погибли. Но эти воспоминания...

Эти воспоминания были жестокими. Она больше не хотела сталкиваться с ними, но и отчаянно боялась забыть лицо Рона. Его внешность, звук его голоса, озорной блеск в глазах, когда он и Гарри планировали одно из своих глупых маленьких приключений. Она не хотела забывать то чувство покоя и безопасности, которое Рон ей дарил, когда мягко обнимал ее за плечи.

Дыхание Гермионы стало рваным, она почувствовала себя так, словно ледяные пальцы сжали ее сердце. Девушка подняла руку и прижала ее к глазам. Воспоминания все еще безжалостно терзали ее, но она насильно успокоила ее дыхание. Слезы жгли глаза, но она не позволяла им пролиться. Она прислонилась головой к стене и посмотрела на белый потолок. Гермиона слегка дрожала, но упорно сжимала челюсть и глубоко вдыхала воздух.

«Нет причин разводить сырость, Грейнджер!» шипела она себе. «Возьми себя в руки!»

Что бы сказали ей друзья, если бы увидели, как она сломлена? Это жалко.

Конечно, ты сильнее этого? внутренний голос издевался над ней.

Гермиона медленно встала с пола. Нет никакого смысла сидеть и рыдать о вещах, которые все равно не изменить. Когда она поднялась, то впервые заметила свою одежду. Это была не ее форма, а удобная шелковая рубашка и пара шелковых брюк. Гермиона чувствовала на одежде следы трансфигурации. Она догадалась, что это Том преобразил ее форму. «Только он выбрал бы этот зеленый слизеринский цвет», подумала она с любовью. Крошечная улыбка на ее лице быстро угасла, когда ее мысли вернулись к Тому. Он зол на нее. Гермиона все еще видела алый цвет в его глазах. Жуткий озноб прошел по ее позвоночнику, когда она вспомнила выражение его лица. Он был в ярости. Зачем она трепалась во сне? Почему именно тогда, когда он мог услышать? Гермиона знала, каким ревнивым он может быть.

«Ты не лучше», крошечный, раздражающий голос напомнил ей, как она потеряла контроль, а затем прокляла Мелани Николлс только потому, что ведьма взяла Тома за руку.

Гермиона тихо вздохнула. Все получилось скверно. Том злился из-за Рона. Гермиона понимала, какой это был удар для него — услышать, как я говорю о любви к другому парню. Почему ей так срочно нужно было мечтать о Роне, когда Том был рядом?

Может, ей стоит объяснить это Тому? Кем был Рон, и что он значил для нее. Гермиона снова почувствовала, как сжимается горло. Она не хотела говорить о Роне. Просто не могла. Не тогда, когда мысли о собственной вине в его смерти не покидали ее. Если бы она только остановила Беллатрису, то ведьма не смогла бы бросить Смертельное проклятие в Рона. Она знала, что Рон не винил бы ее. Девушка также знала, что сделала все возможное, чтобы остановить ведьму. Но, очевидно, этого было недостаточно. Так что оставались сомнения, что, если бы Гермиона вовремя сообразила, что делать, Рон остался бы жив.

«Остановись!» отчитала она себя. «"Что если, а как бы» Рона не вернет».

Гермиона обернулась и пошла обратно к кровати. Она взяла свою палочку и кобуру с тумбочки и надела на предплечье. Одним ловким движением руки ее палочка упала в руку. Она помахала ей и переоделась обратно в форму Хогвартса. Гермиона размышляла, что ей теперь делать. Старые воспоминания все еще безжалостно атаковали сознание. Именно сейчас она нуждалась в Томе. Может, ей стоит его искать? Но он был так зол. Конечно, он бы даже видеть ее не захотел, не то что разговаривать. Она опустилась на кровать. Том не мог просто исчезнуть без нее. Она нуждалась в нем. Она просто не могла справиться со своими воспоминаниями в одиночку.

«Ну, по крайней мере, он бы не смог вернуться в Хогвартс без меня.», рассуждала она сама с собой. Хотя, возможно, он так сильно разочаровался в ней, что никогда не вернется.

«Ты слишком бурно реагируешь, Грейнджер.» Он наверняка успокоился. Он не мог оставить ее. Призраки прошлого никогда бы не оставили ее в покое, если бы не Том рядом. Гермиона расстроенно застонала и снова встала с кровати. Он вернется рано или поздно. Хотя бы потому, что она была его единственным шансом вернуться в замок. Поэтому Гермиона решила подождать, пока Том остынет и вернется.

И просто, чтобы занять себя от навязчивых мыслей, она спустилась к стойке регистрации и заплатила за номер. Она признала, что при трезвом уме и свете дня этот хостел больше напоминал свалку. Гермиона очень надеялась, что Том вернется. Когда девушка вернулась в их номер, она заметила, что он был гораздо чище, нежели все здание. Она предположила, что это дело рук Тома. Неохотно Гермиона вошла в ванную. Очевидно, заклинания Тома на нее не распространялись, ведь она вся была покрыта грязью. Впервые она призналась, что бытовые заклинания Леджифер, возможно, стоит изучить. Гермиона вздохнула, вытащила палочку и помахала ею в ванной.

— Скоргифай, — прошептала она.

Ну, это не идеально, но уже что-то. Гермиона приняла душ, после чего вернулась в спальню и села на край кровати, дожидаясь Тома. Чем дольше она ждала, тем хуже себя чувствовала. Она понимала — ему нужно время. Ее терзало некое чувство вины, поскольку все это, очевидно, его сильно зацепило.

Гермиона резко вскинула голову, когда дверь наконец открылась. Ее переполняла радость, пока она наблюдала, как он заходит. Хотя ее сердце сжалось, когда увидела это выражение абсолютной пустоты на его лице. Том настолько тщательно скрыл свои эмоции и чувства, что она не смогла понять их, даже заглядывая в его серые глаза. Он подошел ближе, и Гермиона встала с кровати. Том остановился перед ней и посмотрел ей в лицо. Она едва не содрогнулась, увидев эту безразличную пустоту в его серых глазах. Казалось, внутри ничего не осталось. Его взгляд был абсолютно пуст.

Затем он тихо сказал:
— Мы должны вернуться в Хогвартс.

Гермиона посмотрела на него грустными глазами, говоря с мольбой:
— Том, давай.
— Я в порядке. Давайте просто вернемся, — он прервал ее.

Гермиона нахмурилась, затем протянула руку и легонько положила ее на его руку. Том посмотрел туда, где она касалась его, и его фарс рухнул в миг, Гермиона увидела, что в нем бушует много чувств, но он не в порядке. Внутри него все еще была необузданная ярость, но и разочарование, и боль.

— Тебе незачем ревновать, — твердо прошептала Гермиона.

Он сверкнул глазами, и она увидела красный оттенок, угрожающий вырваться снова. Но она не убрала своей руки.

— Кто сказал, что я ревную? — он прошипел ей, и Гермиона вздрогнула, услышав скрытый гнев.

Затем Том немного отошел от нее, прежде чем продолжил, в его голосе просочился сарказм:
— И почему я должен ревновать? Может, потому что ты любишь другого?

Он отвернулся от нее, и бесчувственная маска вернулась на место. Когда он заговорил, его голос был мягким и ужасающе пустым:
— Нам нужно вернуться в замок, иначе у нас будут проблемы.

Гермиона знала, что им все равно нужно будет все обсудить. Может быть, сейчас и правда неподходящий момент. Он, казалось, был действительно взбешен. Когда они благополучно вернутся в Хогвартс, у него будет больше времени, чтобы все обдумать, и после они поговорят о Роне. Хотя Гермиона совершенно этого не хотела. Она очень сильно не хотела говорить. Она едва могла думать об этом, не то, чтобы обсуждать с Томом.

Сейчас Гермиона просто хотела вернуть их обоих. Поэтому она протянула руку, чтобы Том взял ее. Его серые глаза скептично осматривали ее протянутую руку, и он явно не хотел ее брать. Спустя несколько секунд, он медленно поднял руку и сжал ее ладонь. Гермиона послала ему мягкую улыбку, на которую он не ответил и крепче сжала его руку, одновременно двигая палочкой. Девушка призвала Старшую магию, и она быстро покорилась ее воле. С легким взмахом мантий, пара исчезла из гостиничного номера и шагнула в плотное давление пространства. Через несколько секунд они вновь появились на поляне еловой рощи, недалеко от Большого озера. Гермиона снова почувствовала головокружение, а Древняя магия потрескивала вокруг, но на этот раз она не была растеряна и сумела сохранить голову ясной.

Сразу же по прибытии, Том отпустил ее руку так же быстро, как если бы обжегся. Гермиона нахмурилась от этого пренебрежительного поведения. Она ничего не сказала, но просто проверила время. Был уже почти полдень; они ловко пропустили Чары. Она надеялась, никто не заметил их отсутствия. Хотя Гермиона призналась, что было бы глупо лелеять эту надежду. В конце концов, они не ночевали в своих спальнях этой ночью. Может быть, соседи Тома ничего не сказали, поскольку они слишком боялись доносить на Тома, но Гермиона не была так уверена в своих друзьях.

— Пойдем в замок, — сказала она, повернувшись к Тому.

Он просто посмотрел на нее своими невыносимо пустыми глазами и коротко кивнул. Затем он рванул по направлению к Хогвартсу. Том не повернулся, чтобы проверить, идет ли она. Гермиону ранило его отношение, но она ничего не могла с этим поделать сейчас.

Том вернулся в замок. Хоть он ни разу не обернулся, он знал, что она идет за ним. Его руки были сжаты в твердые кулаки и Том чувствовал, как магия яростно мечет внутри. Она клокотала внутри и рвалась наружу. Он никогда не хотел ничего больше, чем вытащить палочку и проклясть ведьму, идущую сзади. Парень хотел направить на нее всю мощь его магии и причинить ей боль проклятием. Заставить ее почувствовать ту же боль от слов, что перенес он.

Эти слова все еще пульсируют в его голове. Слова, сказанные так мягко и нежно. Слова, что так изящно слетели с ее алых губ.

... слова, что предназначались не ему.

Его магия неугомонно бушевала, когда он вспоминал, как она спала, свернувшись на кровати рядом, в то время, как шептала эти слова для другого.

И он почувствовал...

...опустошение.

Том не хотел это признавать. Это раздражало, и он не хотел больше думать об этом, но все больше он осознавал глубину того, как ее слова влияют на него. Том ускорил свой шаг, как будто, таким образом, он сможет избежать своих собственных мыслей. Новая волна гнева накрыла его и заставила его желать остановиться и накричать на нее. Он был в ярости, и его темная магия агрессивно пульсировала в теле.

Но ему, почему-то, показалось, что под гневом и раздражением он пытается скрыть нечто иное. Было что-то, что он скрывал под буйным нравом. Это сжимало его ледяными пальцами и безжалостно терзало вновь нанесенные раны.

«Мне больно,» понял он с удивлением.

Том был окончательно смущен этим новым чувством. Но это правда. Когда она прошептала эти слова, это чувство заполнило его, и он был ошеломлен его силой. Ее слова причинили ему боль. Они пронзили его, и Том никогда не чувствовал себя столь уязвимым. Это были лишь слова. Ничего более. Просто слова. Но им удалось причинить столь сильную боль, что прежде он никогда такого не испытывал. Как она это сделала? Это пугало его.

Это пугало. Что его так напугало? Том никогда особо не боялся. И, естественно, не слов. Как ее слова могли так повлиять на него? Его снова пробил озноб, стоило ему вспомнить эти слова. Хотя, что заставило его вздрогнуть? Злость? Ненависть?.. Страх?

Они почти достигли входа в замок, и Том слышал ее шаги сзади. Она следовала за ним. Но ничего не сказала с тех пор, как они вернулись. Том действительно не хотел слышать ее сейчас. Он был слишком взбешен и мог сказать или сделать что-то, о чем позже пожалеет. Но почему она ничего не говорит? Ей было слишком неловко говорить с ним, когда признала правду? Том едва вздрогнул от этой мысли, а эта бурная реакция заставила его снова почувствовать себя отвратительно уязвимым. Его гнев снова вспыхнул и разрывал его изнутри.

Гермиона смотрела на спину Тома, пока они шли к замку. Он еще ничего не сказал. Тишина была неловкой. Может, ей стоит что-то сказать. Но Гермиона понятия не имела, что. Очевидно, Том все еще был нереально зол. Она не хотела лишь усугублять. Гермиона молчала, пока шла за ним по ступенькам к двери, ведущей в замок. Огромный холл был пуст, и их шаги были единственным звуком, отдаваясь эхом от стен. Когда они вышли из зала, Том повернул направо и пошел дальше по коридору. Гермиона знала, что этот путь приведет их в подземелья, и она поняла, что Том идет к себе в гостиную. Девушка задалась единым вопросом — следует ли ей идти за ним, когда кто-то окликнул их:

— Стоять!

Гермиона обернулась и увидела мистера Барнса, смотрителя, бегущего за ними. Ее рассмешило сходство между ним и Филчем, смотрителем ее времени.

» И без кошки, конечно,», подумала Гермиона, когда ее глаза бродили по человеку перед ней. Его лицо было ухоженным и даже свежим, несмотря на то, что он всегда был в помещении, охраняя коридоры замка, и посматривая на на смутьянов. Его волосы были непонятного цвета, серого или тускло-коричневого, и он был одет в толстый сероватый плащ. Наконец, он остановился, и его глаза мрачно сверкнули, когда он взглянул на них.

— Вы двое! — взревел он на них. — Вас вызывает директор!

Гермиона почувствовала, как ее сердце ухнуло вниз. Беседа с Диппетом — последнее, что ей сейчас нужно было. Были вещи гораздо важнее, о которых она должна была позаботиться. Но, очевидно, у нее не было другого варианта, поскольку Барнс нетерпеливо жестикулировал, приказывая, чтобы они следовали за ним. Поэтому они пошли по коридорам Хогвартса в тишине. Гермиона видела, как Том бросал на нее сердитые взгляды иногда, что заставляло ее чувствовать еще более виноватой. Через несколько минут они дошли до двух горгулий, охраняющих кабинет директора. Барнс прошипел пароль горгульям, которые сразу же отскочили с пути. Затем он бросил им последний упрекающий взгляд, проворчал что-то об «отвратительных вредителях», прежде чем он обернулся, и ушел.

Гермиона глубоко вздохнула перед тем, как подняться по лестнице в кабинет директора. Она слышала, как Том следует за ней с такой же неохотой. Когда девушка встала перед дверью в кабинет, она нерешительно повернулась к Тому. Она чуть не застонала от разочарования, увидев абсолютно пустую маску на его лице. Гермиона решила проигнорировать его в этот раз, повернулась к двери и слабо постучала.

— Войдите, — произнесли изнутри...