Ultima ratio

Глава 19. Держись от меня подальше

  На следующее утро Гермиона проснулась с рукописью Певерелла на груди. Видимо, вчера девушка заснула во время чтения. Она взяла старую книгу и хмуро посмотрела на кожаную обложку. Гермиона злилась на рукопись, что та невероятно сложная; злилась на себя, что не могла разобраться в ней, и гриффиндорку не покидало чувство, что она так и не сможет понять ее. Это ее очень расстраивало. К тому же, у Певерелла была раздражающая привычка резко перескакивать с одной темы на другую, не давая никаких объяснений. За ходом его мыслей было почти невозможно уследить. Иногда текст становился настолько странным, что она даже не понимала, о чем именно он писал. Ей оставалось лишь надеяться, что когда, а вернее если, он начнет рассказывать о Старшей Палочке, то девушка сможет понять хотя бы это.

Она вздохнула и, встав с постели, спрятала рукопись в тайнике своего чемодана. Ее соседки все еще спали, что очень обрадовало Гермиону, потому что они постепенно начинали действовать ей на нервы. Выдерживать пустую болтовню этих легкомысленных особ было очень тяжело. Возможно, единственное исключение – это Диана Поттер. Она не так раздражала, как ее подруги.

Через некоторое время Гермиона спустилась по лестнице в гостиную и, оглядев комнату, слегка улыбнулась. За десятилетия гостиная осталась неизменной. Обои все еще по-гриффиндорски красные, а диваны удобные и мягкие. Все именно так, как Гермиона и запомнила из своего времени. Было приятно находиться в почти родном доме, хотя и в чужом мире, в котором она застряла.

Когда ее взгляд осматривал комнату, то остановился на трех гриффиндорцах, сидящих на диване в дальнем конце гостиной. Девушка нахмурилась. Для Лонгботтома с Уизли встать в такую рань – небывалый случай! И хотя Люпин, напротив, довольно часто вставал даже раньше Гермионы, сегодня ведь и она сама проснулась намного раньше обычного. Гермиона направилась к ним, и с приближением ее и без того хмурый взгляд становился все темнее. Девушка увидела, что у Лонгботтома закатан рукав рубашки, а на руке ярко краснела безобразная отметина, будто бы что-то обвилось вокруг его предплечья, оставив след на коже, похожий на ожог. Люпин сидел рядом, пропитывая зельем ткань.

– Ауч, аккуратнее! – Лонгботтом вздрогнул, когда Люпин приложил ткань к его руке.

– Хватит ныть, Марк, – спокойно сказал Люпин, продолжая обрабатывать рану друга.

Гермиона уже подошла к дивану и могла рассмотреть вблизи воспаленные красные порезы на руке гриффиндорца.

– Что случилось? – с беспокойством спросила она.

Вся троица подняла головы и посмотрела на нее. Очевидно, они не заметили, как она шла к ним. Взгляд Гермионы остановился на повреждениях Лонгботтома.

– Что случилось с твоей рукой? – снова спросила Гермиона.

Ребята продолжали таращиться на нее, не говоря ни слова. Гермиона опять нахмурилась. Почему они так странно себя ведут?

– Гермиона, откуда ты взялась? – наконец нервно заговорил Лонгботтом.

– Я не взялась. Я просто к вам подошла, – ответила она и более строго продолжила: – Ну, так что с тобой случилось?

Лонгботтом начал ерзать на диване под ее пристальным взглядом. А в Гермионе уже проснулось любопытство. Потом Люпин прочистил горло, и девушка выжидающе посмотрела на него.

– Ничего серьезного, – спокойно сказал он, хотя Гермиона все равно поняла, что он что-то скрывает. – Тебе совершенно не о чем беспокоиться.

– «Ничего серьезного»... – медленно повторила Гермиона, снова осматривая раненую руку Лонгботтома. Потом ее взгляд вернулся к Люпину. – Мне не кажется, что это несерьезно.

На этот раз Люпин не ответил, избегая ее взгляда. Выглядело так, будто друзья не хотели рассказывать ей правду. Они молчали, словно не желали пугать ее тем, что произошло с Лонгботтомом. Их план, само собой, не сработал, и теперь девушка была очень встревожена их молчанием. Она села на столик около дивана и посмотрела на своих друзей. Вся троица отводила глаза.

– Вы можете рассказать мне, – ласково сказала Гермиона, пытаясь уговорить их. – Я справлюсь с этим.

Лонгботтом посмотрел на нее немного обеспокоенно и тихо ответил:

– Слушай, если мы тебе скажем, то ты испугаешься.

Она послала ему небольшую улыбку.

– Это не важно, Марк. – Она наклонилась немного ближе к нему и произнесла: – Просто скажи мне.

Лонгботтом продолжал нервно смотреть на нее, но потом все-таки сдался.

– Это был Риддл, – вполголоса сказал он.

Глаза Гермиона расширились от шока, и она быстро бросила взгляд на ужасные раны на его руке.

– То... Риддл сделал это?

Она снова посмотрела на Лонгботтома, который теперь выглядел очень встревоженно. Гермиона дернулась, почувствовав на плече касание руки.

– Тебе не нужно беспокоиться, – успокаивающе сказал Люпин. – Он не доберется до тебя.

– Зачем ему это? Он напал на Марка, а не на меня, – посмотрев на Люпина, растерянно пробормотала она. – Почему он это сделал?

– Этот паршивый ублюдок угрожал тебе во время Чар, – вдруг яростно заорал Лонгботтом. – Поэтому я сказал ему держаться от тебя подальше. И после этого он напал на меня.

Гермиона посмотрела на сердитое лицо парня. Она была совершенно потрясена тем, что Том на него напал. Хотя, чему она так удивляется? В конце концов, Том – Волдеморт. Неужели ему действительно нужен какой-то повод для злодеяний?

– Гермиона, сейчас ты должна быть очень осторожной, – серьезно сказал Люпин. – Риддл ничего не прощает. Он дал нам понять, что теперь будет преследовать тебя.

Гермиона уставилась на Люпина.

– Он не мог этого сказать, – недоверчиво произнесла она.

– Но не беспокойся, – попытался успокоить ее Лонгботтом. – Что бы ни случилось, мы не позволим ему добраться до тебя.

Гриффиндорка взглянула на друзей. Казалось, что они на самом деле беспокоились о ней. И сказанное Томом их потрясло.

– Вам не нужно защищать меня, – твердо заявила она. – Я сама могу о себе позаботиться.

Она не хотела, чтобы они чувствовали за нее ответственность. Эти ребята такие веселые и беззаботные, и Гермиона не хотела втягивать их в мир, полный проблем.

– Гермиона, – мрачно возразил Люпин, – мы знаем, что ты можешь позаботиться о себе. Но Риддл невероятно сильный. И он без раздумий использует темную магию. Он даже бросил в Марка проклятьем Ноцео.

Гермиона в ужасе посмотрела на Люпина. Она хорошо знала это проклятье. Оно относилось к темной магии, и у него была лишь одна цель – причинить боль своей жертве. Оно схоже с проклятьем Круциатус, но в отличие от него Ноцео оставляет на теле человека болезненные раны. Вдруг Гермиона почувствовала разгорающийся в ней гнев. Почему Том всегда так поступает? Как он мог быть таким нежным, а потом ни с того ни с сего взять и швырнуть в кого-то самым темным проклятьем? Руки Гермионы сжались в кулаки, когда она яростно взглянула на предплечье Лонгботтома. Она начала терять самообладание, ее магия сердито запульсировала в ней. Гермиона резко встала со стола и, повернувшись, направилась к выходу из общей гостиной. Девушка прошла через открывшийся портрет, игнорируя окрики своих друзей. Если она взорвется, то сначала необходимо убедиться, что это будет направлено на нужного человека.

Гермиона шла по коридорам и спускалась по лестницам, не обращая никакого внимания на встречных студентов, а ее магия вихрем закручивалась внутри нее. Но стоило ей оказаться в подземельях, как она поняла, что не имеет ни малейшего представления, где находится вход в гостиную Слизерина. Хотя, возможно, она натолкнется на Тома где-то здесь, по крайней мере, именно отсюда слизеринцы приходили в Большой Зал. Ее магия все еще бурлила в ней, когда девушка продолжала гордо идти по коридорам.

Как Том мог бросить в Лонгботтома таким темным проклятьем? Почему он всегда совершает такие жестокие поступки?

Девушка встретила несколько слизеринцев, идущих в Большой Зал, и, разумеется, все они либо бросали злобные взгляды, либо шипели оскорбления гриффиндорке, которая посмела вступить на змеиную территорию. Но Гермиона не обращала на них внимания, поскольку была слишком зла. Когда она завернула за следующий угол, то наконец-то увидела объект своих поисков. Ее взгляд остановился на группе слизеринцев, и она гневно прищурилась, стоило ей заметить среди них Тома. Он спокойно шел по коридору, будто ничего и не случилось.

«Конечно, – яростно подумала Гермиона, – он же в окружении своих прихвостней». Вместе с ним шли Эйвери, Лестрейндж, Малфой, Блэк, а последний, видимо, Альба. Промелькнула мысль, что они почему-то всегда выглядят злыми, темными магами.

«О чем вообще думала Шляпа? Что она отправит всех злобных придурков на один факультет и они не станут доставать нормальных людей?» – в бешенстве подумала Гермиона.

Заметив ее, Том вопросительно поднял бровь. Девушка мысленно покачала головой. Как будто он не понимал, почему она здесь. Том остановился и посмотрел на нее своими прекрасными серыми глазами. Его недоумки-последователи тоже остановились, угрожающе уставившись на нее. Но Гермиона была слишком рассержена, чтобы замечать их враждебные взгляды. Она гневно таращилась на Тома, от чего тот нахмурился.

– Ты! – Гермиона яростно зашипела на него, ткнув указательным пальцем в грудь. – Что ты натворил?

Его последователи начали возмущенно и гневно шептаться, услышав, как она разговаривает с их лидером. Кажется, им очень не понравилась ее дерзость. Но Гермиона была все еще вне себя и плевала на их агрессивное поведение.

– О чем ты? – спокойно спросил Том.

– Не прикидывайся ослом, Том! – она зарычала на него, кипя от гнева.

Краем глаза Гермиона увидела, как его последователи подошли к ней поближе. Но ее это не волновало. Если они намереваются атаковать ее, то ей просто нужно будет повернуть запястье, и палочка окажется в руке. Она к этому готова. Сейчас Гермиона была настолько взбешена, что хотела проклясть их всех на месте. Том молчал, продолжая выжидающе смотреть на нее. И это окончательно вывело ее из себя.

– Вчера ты проклял Марка! – яростно закричала она.

В серых глазах Тома вспыхнул опасный блеск.

– Лонгботтома? – тихо спросил он, но от его голоса веяло смертельным холодом.

– Да, Марка Лонгботтома! – гневно зашипела Гермиона. – Почему ты всегда беспричинно нападаешь на людей? Что у тебя с головой?

Его ледяные глаза светились убийственным блеском.

– Он всего лишь получил по заслугам, – все еще устрашающе спокойным голосом ответил он.

– Ты просто злобный подонок, да? – язвительно отрезала она, сверля его испепеляющим взглядом.

Том сердито посмотрел на нее, но прежде чем он успел что-то возразить, Гермиона услышала другой голос, угрожающе зашипевший на нее:

– Заткнись!

Девушка выхватила свою палочку и резко обернулась. Один из слизеринцев, яростно уставившись на нее, направлял палочку на Гермиону. Она узнала в нем Примуса Лестрейнджа – высокого, крепкого парня с безжалостными глазами.

– Я научу тебя уважать старших, шлюшка! – выплюнул ей Лестрейндж, сверкая убийственным взглядом.

– Пфф, старшие, – передразнила Гермиона. – Не смеши меня!

Стоило ей произнести эти слова, как слизеринцы гневно зашипели, а на их лицах появились угрожающие выражения. Гермиона быстро встала в дуэльную позицию, увидев, что парни последовали примеру Лестрейнджа и тоже вытащили палочки.

– Ты пожалеешь о своей дерзости! – злобно зарычал на нее Лестрейндж.

Он хлестко взмахнул палочкой, но Гермиона была к этому готова. Она начала размахивать своей палочкой, когда вдруг за спиной раздался повелительный голос:

– Остановитесь.

Лестрейндж действительно прекратил свою атаку и даже опустил палочку, хотя на его лице остался убийственный взор, направленный на Гермиону. Она слегка повернула голову и взглянула на Тома, который отдал этот приказ. Староста рассматривал своими холодными глазами стоящую перед ним компанию слизеринцев, и они словно извивались под его жестким взглядом.

– Теперь уходите, – сказал Том мягким голосом, от которого так и веяло могуществом.

– Пожалуйста, Риддл, позволь нам проучить ее, – начал упрашивать Лестрейндж.

– Да, – заговорил Эйвери. Его взгляд совершенно нагло скользил по телу Гермионы. – Мы научим ее больше никогда так с тобой не разговаривать.

Гермионе очень не нравился Эйвери за его неизменно похотливый взгляд, а сейчас в его руке была еще и палочка. На самом деле, Гермиона не знала, насколько сильны последователи Тома. Ей еще не довелось по-настоящему сражаться с ними, не считая того раза, когда они напали на нее в коридоре и притащили к кромке Запретного Леса. Но тогда Том был на их стороне. Гриффиндорка была уверена в своих магических способностях, но сейчас она оказалась в меньшинстве против пяти соперников. Вдобавок ко всему, ее противники – нечто вроде Пожирателей Смерти, а у девушки остались неприятные воспоминания от борьбы с ними. Гермиона сильнее стиснула палочку и подсознательно шагнула подальше от слизеринцев, поближе к Тому.

– Я сказал, уйдите, – прошипел на них староста. От пугающего тона в его голосе по спине пробежал озноб. – Я не собираюсь повторять.

Последователи Тома начали неохотно убирать свои палочки и перед уходом еще раз испепеляющее оглядели девушку. Но Гермиона не опускала палочку, пока они завернули за угол. Только после этого она облегченно выдохнула. Гриффиндорка знала, что в отличие от Пожирателей Смерти, эти противники не столь опасны, но в их присутствии она все равно чувствовала себя неспокойно.

– Ну и почему ты решила обвинить в этом меня? – за спиной Гермионы раздался бесстрастный и холодный голос Тома.

Она обернулась, и все мысли о юных Пожирателях Смерти вылетели из ее головы, заменившись гневом. Том стоял напротив, снова скрыв все эмоции за пустой маской.

– Ты напал на Марка, – резко произнесла она.

– И ты сразу же предположила, что во всем виноват именно я? – зашипел Том, шагнув к ней.

– Меня не волнует, кто все это начал, Том. Но на тебе я не вижу ни царапинки, – сердито отрезала Гермиона.

– Будто этим идиотам под силу проклясть меня, – дерзко усмехнулся слизеринец.

– Ты не можешь просто так швырять темные проклятья во всех, кто тебе не нравится, – раздраженно продолжала Гермиона.

Том прищурился.

– Почему бы и нет? – протянул он с холодным оттенком в голосе.

Девушка разочаровано запустила руку в волосы.

– Просто так нельзя. Ясно? – воскликнула она, еще сильнее раздражаясь от его непонимания.

Том уставился на нее, и Гермиона еле смогла побороть дрожь: в его глазах светился смертельно ледяной блеск.

– Мне можно, – сказал Том до жути спокойным голосом, хотя в нем все равно просачивался холод.

Гермиона глубоко вдохнула и устремила взгляд в его глаза, но увиденное в них ее потрясло. Словно в его прекрасных серых глазах внезапно возникла темная пропасть, и глядя в нее, девушка почувствовала себя неуютно. Даже испугалась, потому что очень хорошо знала эту тьму. Она преследовала ее. Мучила. И в конце концов она сломала Гермиону.

Как она могла поверить, что Волдеморт когда-нибудь станет хорошим?

Гермиона ничего не ответила Тому. Она просто развернулась и ушла. Прямо сейчас девушка не хотела его видеть. На самом деле, она больше не желала снова сталкиваться с его тьмой. Гермиона шла по темным коридорам подземелья, раздраженная окружающей ее мрачной атмосферой, и старалась побыстрее покинуть это угнетающее место. Она и так провела достаточно времени своей жизни в зловещих, темных местах. Гриффиндорка уже начала подниматься по лестнице на первый этаж, направляясь в Большой Зал, когда Том догнал ее, но Гермиона полностью проигнорировала его присутствие.

Когда они уже почти поднялись наверх, Том снова заговорил все с тем же холодом в голосе:

– Мы не договорили.

Гермиона искоса на него посмотрела. Парень впивался в нее глазами, в которых продолжал светиться гнев.

– Тебе стоит сказать спасибо, что я просто ушла, а не прокляла тебя, – едко бросила Гермиона. – Как на моем месте сделал бы ты.

Сейчас девушка была уже невероятно зла. Она сердилась на Тома за то, что он проклял ее друзей, и сердилась на себя за то, что доверяла ему, надеясь, что он больше не будет совершать таких ужасных поступков. О чем она только думала? Что он перестал быть злобным Темным Лордом? Они вышли на площадку первого этажа, и Гермиона пошла к Большому Залу. К ее раздражению, Том до сих пор шел рядом с ней.

– Я не понимаю, почему ты так сердишься, – вспылил Том. – Я же не использовал опасных проклятий.

Гермиона остановилась как вкопанная и уставилась на него.

– Неужели? – недоверчиво спросила она. – А проклятье Ноцео, Том? Ты ведь знаешь, что это такое, разве нет? – Она не дала ему возможности вставить хоть слово и сама ответила на свой вопрос: – Темная Магия.

Том посмотрел на нее, нахмурив брови, и пренебрежительно бросил:

– Пфф. Ты слишком бурно реагируешь на это.

Они уже стояли перед дверью в Большой Зал, Гермиона слышала болтовню завтракающих студентов. Но девушка не обращала на это никакого внимания, продолжая испепелять взглядом Тома.

– «Слишком бурно реагирую»? – возмущенно переспросила она. – Темная Магия называется «Темной» не просто так, – отрезала Гермиона.

Она отвернулась от слизеринца и, толкнув двойную дверь, вошла в Большой Зал. Но ей удалось сделать лишь несколько шагов, пока Том не схватил ее за руку.

– Подожди, – сказал он и дернул ее так, чтобы она развернулась к нему.

– Что? – разозлилась Гермиона. – Теперь ты хочешь и меня проклясть?

После ее слов ярость быстро исчезла из его глаз, а на лице не осталось и следа гнева.

– Я бы никогда... – тихо заговорил Том.

– Отпусти ее! – перебил старосту другой голос.

Гермиона повернула голову и тяжело вздохнула, увидев Лонгботтома, подходящего к ним. Он таращился на Тома с сердитым выражением на лице. Девушка даже заметила, как правая рука гриффиндорца полезла в карман, приготовившись вытащить палочку. Люпин и Уизли шли за ним по пятам. Том повернулся к ним, но не отпустил Гермиону, продолжая крепко сжимать ее за руку. И на его лицо тут же вернулась непроницаемая маска, отчего Гермиона закатила глаза.

– Лонгботтом, – быстро сказал Том. Его голос был сдержан, но в нем сквозил ледяной холод. – Как хорошо, что ты присоединился к нам, – в словах слизеринца слышался сарказм.

От ярости лицо Лонгботтома окрасилось темно-багровым.

– Я сказал тебе оставить ее в покое, – в бешенстве выплюнул гриффиндорец.

Гермиона чуть не подскочила, услышав устрашающий смешок Тома.

– Ах, да. Я забыл, – прошептал Том, и в его голосе слышалось жестокое веселье. – Будь добр, напомни мне: это было до или после того, как ты ползал в грязи у моих ног?

Гермиона посмотрела на Тома широко раскрытыми глазами. Она не верила своим ушам. И дело не только в его издевке. Холодная злоба в его голосе вдруг напомнила ей о том, кто он на самом деле. Поза Тома, его тон, его выражение – все напоминало ей его. Лорда Волдеморта.

Память о последней встрече с ним в Министерстве Магии до сих пор горела в ее сознании. Гермиона слишком хорошо запомнила магию, окружающую Темного Лорда. Будто его ненависть проявлялась в виде этого агрессивного волшебства. Девушка никогда не замечала у него никаких эмоций, кроме ненависти и злобы. Казалось, что змееподобное существо было полностью соткано из безграничной ненависти. Даже его слова, словно яд, капающий изо рта. Предназначенный лишь для причинения боли и разрушения.

Жестокий. Беспощадный. Злой.

Дыхание Гермионы участилось, когда на нее снова обрушились воспоминания о Лорде Волдеморте. Она начала выворачиваться из хватки Тома, не желая, чтобы он к ней прикасался. Не тогда, когда он был таким. Когда он был им. Сейчас девушка не могла выносить присутствия Тома рядом с ней.

Взгляд старосты оторвался от гриффиндорцев, когда он почувствовал, что Гермиона вырывается. Его серые глаза вглядывались в нее, и ей показалось, что через непроницаемое выражение просачивается беспокойство. Но этого не могло быть. Гермиона была уверена, что ей просто привиделось, и продолжала вырываться.

– Отпусти! – сказала она, уже охваченная паникой.

Том отпустил ее, и она быстро отошла в сторону, смотря на него большими глазами. Ее сердце слишком быстро билось в ее груди. Прямо сейчас Том стал Волдемортом. И Гермиона была...

Напугана.

Они продолжали смотреть друг на друга, но маска вновь скрыла эмоции Тома. Гермиона была слишком испугана, чтобы сконцентрироваться и заглянуть под нее. Она боялась того, что может там увидеть. Внезапно девушка почувствовала руку на плече, нежно сжавшую его. Гермиона повернула голову и увидела стоящего рядом Лонгботтома. Бросив на Тома яростный взгляд, Марк увел ее подальше от слизеринца. Удивительно, но Том даже не попытался их остановить.