Ultima ratio

Глава 32. За отрицанием следует принятие

На следующее утро Гермиона проснулась от кошмара, все еще свернувшись калачиком на кровати. Она совсем не чувствовала себя отдохнувшей, но неохотно села в постели. Балдахин все еще был задернут, но она слышала, как ее соседки уже вовсю весело болтают, готовясь к выходу. Гермиона крепко зажмурилась, стараясь не обращать внимания на то, что начался новый день и что ей пора тоже вставать. Она не хотела, чтобы воспоминания о прошлой ночи нахлынули горькой волной, не хотела собираться и идти в Большой зал. Но что она могла сделать? Она не могла прятаться здесь, в своей спальне, до конца дня. Гермиона неохотно потянулась к портьерам и отдернула их. Потом встала с кровати, схватила одежду и поплелась в ванную.

— Доброе утро, Гермиона, — весело прощебетала Роза.

— Гмм… — Гермиона была не в настроении вмешиваться в болтовню соседок.

Она вошла в ванную, заперла дверь и медленно подошла к раковине. Стоя перед зеркалом, она подняла голову и посмотрела на свое отражение. На нее без особого желания жить смотрела довольно подавленная девушка. Под глазами у нее залегли темные тени, а кожа побледнела, отчего кровоподтек на щеке стал еще заметнее. Гермиона наклонилась вперед и посмотрела на синяк внимательнее. Он был не таким уж большим. Она провела пальцем по раздраженной коже. Было больно. Но Гермионе раньше приходилось и похуже.
Теперь она чуть не плакала не из-за синяка. А тз-за того, что именно Том причинил ей боль. Гермиона шмыгнула носом, пытаясь сдержать слезы. Ее мысли вернулись к вчерашнему скандалу. Взгляд Тома был полон искренней ненависти, когда он говорил о Магглорожденных. Гермиона не смогла сдержаться. Никому не позволено ругать Магглов или Магглорожденных в ее присутствии. Даже Тому.

Нет, особенно Тому.

Что ж, Гермиона воспротивилась ему. Она вышла из себя, должна признать, но эта была её самая большая тема. Возможно, ей не следовало говорить такие вещи об отце Тома, и уж точно не таким оскорбительным тоном. «Но что бы я ни сказала вчера, это не оправдывает того, что он натворил» подумала Гермиона, глядя на синяк на щеке.

«Ты просто мерзкий маггловский мусор.»

Она сделала глоток воздуха и вздрогнула, когда последние слова Тома просочилась в голову, как яд.

Глупо отрицать, что его слова ранили. Тем более, что подобное оскорбление не ново. Ее уже не раз так оскорбляли. Однако из уст Тома. Это оскорбление было просто невыносимым. Гермиона вздрогнула, вспомнив ледяной блеск в его глазах, когда он бросал ей эти слова. Как он мог так поступить с ней?