I can't hear

Глава 30

арри провел ладонью по волосам Луи и прислушался к тихому дыханию. Он спал в его объятиях, теплый, спокойный, умиротворенный. Он знал, как Луи измотался, знал, что ему надо поспать, но хотел, чтобы он остался с ним внизу.

Частично это была простая жадность. Раз он не мог сразу уйти с ним наверх и лечь в постель, пусть Луи останется с ним, чтобы он по крайней мере мог держать его на коленях и касаться рукой. Этой простой радости он ждал целый день.

И еще Гарри хотел показать всем, что ценит своего омегу и что у него есть собственное место здесь. Он будет использовать любой случай, чтобы внушить эту мысль своим людям. Пусть знают, что он на стороне Луи.

— Луи нас покинул, — с улыбкой заметил Брайан.

— Вижу, — отозвался Гарри. — Спит как сурок.

— Наверное, тебе пора идти, — предположил Трой. — Мальчик совсем измотался. Я думал, за ужином у него не хватит сил держать голову прямо.

Значит, не только он заметил, что Луи устал. Гарри рассердила мысль, что он работает на пределе сил ради того, чтобы его приняли, хотя сам он давно его принял.

— Хорошо. Прошу простить, но мне надо отнести Луи в наши покои.

Он легко встал с Луи на руках.

— Святой отец. — Гарри отвесил легкий поклон священнику. — Мы очень рады принимать вас в нашем замке. Можете начинать занятия с Джеммой в любое удобное для вас время.

— И с Луи, — вставила Джемма. — Он тоже хочет учиться.

— Хорошо. И с Луи, — согласился Гарри.

Может, учение не оставит ему времени на выполнение тяжелой работы, которая, по мнению Луи, должна принести ему уважение омег. На самом деле он куда больше заслуживал уважения, чем они.

— Рад, что мне придется наставлять двух умных омег, — с открытой улыбкой произнес отец Энри. — У меня такое чувство, что это будет самая интересная задача, с какой я только сталкивался.

Гарри, из-за спин собравшихся, выразительно взглянул на Джемму, давая понять, что ей тоже пора удалиться. Сестра неохотно поднялась со своего места и пожелала всем доброй ночи.

Поднявшись к себе, Гарри закрыл за собой дверь и осторожно уложил Луи на кровать.

Будь он поистине благородным человеком, думал Гарри, он бы просто раздел его и накрыл одеялом. Но ему было нужно другое. Он хотел разбудить Луи поцелуями и ласками. Хотел, чтобы он стонал от наслаждения.

С их первой ночи прошло два дня. Терпеть дольше, ждать он был не в состоянии. С Луи он готов быть терпеливым и нежным, вот только не может выдержать еще одну ночь без него.

Весь день Гарри думал лишь о том, насколько Луи хорош, какая у него гладкая кожа, какое полное единение он с ним ощущает, когда они вместе.

Гарри наклонился и стал раздевать омегу. Многослойное одеяние привело его в замешательство и нетерпение. Ему хотелось порвать все эти одежды, чтобы обнаженное тело как можно скорее открылось его взору, но платье было явно дорогим и сшитым с большим искусством.

Продолжая раздевать Луи, он куснул его за мочку уха. Он шевельнулся, вздохнул и улыбнулся во сне. Гарри усмехнулся.

Когда Луи лежал на кровати полностью обнаженный, Гарри наклонился и коснулся губами тонкой кожи на ключицах.

Луи раскрыл затуманенные со сна глаза и не сразу понял, где находится, но через мгновение очнулся и понял, что делает Гарри. Зрачки у него расширились, в них разгорелось желание. Потянувшись, как кошка, он изогнул спину дугой, что на языке тела явно подразумевало приглашение. Гарри не надо было уговаривать. Он стал раздеваться, а Луи, облокотившись о подушку, наблюдал за ним.

Раздевшись, Гарри бросился к нему, жаждая ощутить под собой нагое тело. Он лег на него, приподнялся на локтях и прошептал:

— Я пытался дать тебе время отдохнуть, но, видит Бог, Луи, я так хочу тебя! Я не могу больше ждать.

Он улыбнулся и приподнял подбородок, чтобы поцеловать Гарри.

— Я в порядке. И я тоже хочу тебя, мой муж.

Гарри со стоном впился в его губы. Слаще он ничего никогда не пробовал. Мягкий, податливый стан омеги составлял такой возбуждающий контраст с мускулистым рельефом его тела.

Прижимая к себе Луи, Гарри перекатился на бок. Теперь они лежали друг напротив друга, и альфа просто вглядывался в его лицо, пытаясь понять, о чем говорит блеск его глаз. В них явно читалось желание. Они, как зеркало, отражали его собственную страсть, а ведь ему следовало проявлять осторожность, пусть Луи и утверждает, что хорошо себя чувствует.

Гарри хотелось оказаться в нем, чувствовать его тепло. Он был согласен провести так всю ночь.

Луи нетерпеливо поерзал, как будто не мог дождаться, пока он снова овладеет им. Рука Гарри пробежалась по ноге Луи, легла на изгиб бедра, поднялась к груди, он потер большим пальцем сосок, потом приблизился и обхватил его губами. Луи застонал и выгнул тело дугой.

Гарри приподнялся чуть выше. Его рука проскользнула меж бедер омеги. Он с восторгом почувствовал жар и влажность его дырочки. Луи был готов принять его.

Он вошел в него пальцами и нащупав чувствительный бугорок стал ритмично касаться его пальцем. Из губ Луи вырвался блаженный стон. Теперь он лежал на спине, и все его тело оказалось во власти Гарри. Ему хотелось бесконечно касаться его, целовать, гладить. Его восхищал контраст между белизной его тела и темно-розовым цветом сосков. Гарри мог бы часами ласкать их губами, пока и он, и Луи не лишились бы рассудка от блаженства. Гарри сжимал их, покусывал, а Луи извивался под ним как змея.

Потом он отстранился и заглянул в прекрасные синие глаза.

— Самый красивый в мире омега - мой.

Он окончательно потерял над собой контроль — повернувшись, он накрыл Луи своим телом, раздвинул ему бедра и направил свой возбужденный член в припухшую от нетерпения дырочку. Он сделал осторожный рывок, так чтобы створки Луи плотно обхватили инородное тело.

Луи закрыл глаза, его руки метнулись к плечам Гарри и вцепились в них. Он продвинулся еще на дюйм. Омега задрожал и поднял бедра, молчаливо моля о продолжении.

Гарри был счастлив ответить на этот порыв. Раздвигая нежную плоть, он проник в него на всю глубину. Луи вскрикнул и Гарри замер, но тут же понял, что это был крик не боли, а наслаждения.

Гарри в жизни не ощущал ничего более восхитительного. Вот что значит встретить нужную омегу. Не того, с кем ложишься на несколько минут, чтобы снять накопившееся напряжение. Нет, сейчас все было правильно. Так правильно, что Гарри был уверен — у него никогда не будет другого омеги. Луи принадлежит ему. Он — его омега. Он любит Луи.

Осознание этого потрясло Гарри. Он встретил любовь! Он любит Луи Томлинсона. Как это могло произойти, да еще так быстро? Как он вообще может любить омегу, чей клан принес столько горя его родне? Умом он понимал — и не раз говорил об этом, — что Луи не может отвечать за грехи своего клана. Он даже знал, что испытывает к нему что-то вроде нежности и желания защитить. Но любовь?

Мысль о любви поразила его. Гарри был к нему не готов. Его словно ударили по голове.

— Гарри?

Шепот Луи коснулся его слуха, Гарри очнулся и заметил, что навис над ним и замер, остановленный важностью этой минуты, постижением того, что с ним произошло.

— Все хорошо, — внезапно охрипнув, отозвался он.

И это была правда. Все было хорошо. Луи — само совершенство. Он держал в объятиях омегу, который был создан для него. Проживи сто лет, он не встретит другую любовь.

Гарри заглянул Луи в лицо. Ему хотелось сохранить в памяти этот миг, когда он осознал, как много для него значит Луи. Такой маленький и хрупкий, он сумел без штурма захватить крепость его души. Это пугало, и это было прекрасно.

Гарри начал двигаться медленно и ритмично, чтобы продлить наслаждение для обоих. Его охватило чувство бесконечной нежности, желание защищать его, лелеять и холить. Как объяснить, что Луи для него значит? Как найти такие слова?

Зато он может показать это. Показать то, что не может описать словами. Пусть он не в состоянии объяснить, что у него в сердце, но действия и поступки будут говорить за него.

Гарри крепко обнял его и погрузился глубже, желая слиться с ним в одно целое.

Никогда в жизни он не чувствовал себя таким уязвимым и незащищенным, но, как ни странно, это ему нравилось. Его не пугало, что он открывает Луи сердце и тем подвергает его опасности. Напротив, Гарри хотелось, чтобы Луи его завоевал.

Луи обхватил его за шею и ближе притянул к себе. Гарри кожей чувствовал шевеление его губ. Он что-то шептал ему, потом слегка укусил за мочку, игриво и в то же время страстно. Его неумелые ласки привели его в умиление — ведь он так старался показать ему свои чувства. Может быть, даже любовь? Гарри мог только надеяться. Нельзя было придумать ничего хуже, чем то, что Луи не ответит на его любовь. Он просто должен полюбить его! О другом Гарри не хотел даже думать.

Прикрыв глаза, он зарылся лицом в его волосы, мечтая полностью погрузиться в мир своего нового чувства, чтобы Луи обволакивал его со всех сторон и чтобы ничего, кроме него, не было. Этот внезапный порыв испугал Гарри. Нельзя отдаваться столь всепоглощающей страсти. В ней было нечто большее, чем вожделение и жажда обладать красивым омегой. Само его сердце оказалось в плену, и Гарри чувствовал, что это прекрасно.

— Я люблю тебя, — прошептал он в душистые пряди волос, зная, что Луи его не услышит, но желая на вкус попробовать эти слова. — Я люблю тебя, — повторил он и удивился, как легко оказалось это произнести.

Тело Гарри полностью покрывало его тоненькую фигурку, но именно Луи держал его в своих маленьких руках. Это он им владел, а не наоборот.

Разрядка была неожиданной и такой мощной, что он не сдержал крик. Высвобождение пришло откуда-то из самой глубины его существа. Его тело вознеслось над Луи, он ощутил, как плотно обхватили его горячие стенки омеги. Он содрогнулся от хлынувшей на свободу страсти. Гарри так сильно стиснул Луи в объятиях, что боялся сломать ему ребра, но расцепить рук не мог.

Он дрожал от последних судорог наслаждения, но продолжал тянуть время, наслаждаясь этим новым чувством полного единения, потом перекатился на бок, увлекая за собой Луи. Их ноги сплелись, тела все еще были неразлучны.

Луи что-то шептал, уткнувшись ему в шею, но грохот в ушах Гарри все не стихал, и он не мог разобрать его слов. Он погладил его по волосам, по спине, положил ладонь на ягодицы и прижал к себе так, чтобы их связь сохранилась как можно дольше.

Гарри не сразу заметил, что Луи крепко спит, сунув голову под его подбородок и прижав губы к тому месту, где колотилось его сердце. Удовлетворенная улыбка разлилась по его губам — никогда в жизни он не чувствовал подобной гармонии.

Рука Луи лежала вдоль тела и Гарри потянулся к ней, чтобы сплести с ней пальцы, но, коснувшись ладони, нахмурился, приподнял голову и в тусклом мерцании нескольких свечей стал ее разглядывать. Ладонь и даже подушечки пальцев были сплошь покрыты мелкими ранками. Рука покраснела, кое-где были заметны синяки и засохшие ссадины. Гарри повернул ее тыльной стороной и выругался про себя.

Вместо полного удовлетворения он сейчас испытывал дикий гнев. Он больше не будет молчать, несмотря на все уговоры сестры. Луи не должен страдать, а все остальные могут идти к черту! Если они не способны понять, какое сокровище к ним попало, значит, вокруг одни дураки, а дураков он терпеть не станет. С него хватит! Завтра он с этим покончит.