Больница

Конец

— Мам, а если он не примет меня к себе? — спросила черноволосая девушка, теребя Инк.

— Не волнуйся, это брат твоего отца. Он позитивный и милый парень, — улыбнулась женщина, мягко поглаживая распущенные смоляные волосы дочки. — Ты способная и очень умная. К тому же, вы давно друг друга знаете. Вы как две одиночки очень хорошо ладите.

— Но я его не видела лет пять! — взволнованно бросила девушка, жалобно смотря в глаза матери. — Что если он изменился?

— Я думаю он очень скучает по тебе, милая моя! — позитивно продолжала белокурая психиатр.

— А что если я ошибусь, и он разозлиться! — схватилась за голову девушка. В её взгляде читалась сильная паника.

— Нет, он не такой, как твой отец. Я думаю твой дядя тебя ещё разбалует. Он не чает души в тебе… Но знаешь лучше выполнять все его поручения как положено. Не думай, что мы с Эррором не будем за тобой наблюдать, — немного предупреждающе сказала Инк. — Иди-ка скорей с отцом попрощайся, а то опоздаешь!

Женщина слегка чмокнула дочь в лоб и с горящими глазами улыбнулась.

— Спасибо, мам!

— До вечера, Пиджи!

Девушка вышла из комнаты и направилась прямиком к Эррору. Немного не доходя до двери, Папер услышала нежное щебетание скрипки. Бесшумно открыв её, девочка на цыпочках зашла и увидела того самого виновника звуков. Он стоял спиной, задумчиво смотря в окно, и сопровождал свои мысли тихим наигрыванием некой стариной мелодии.

Пиджи с лёгкостью пёрышка присела в маленькое креслице и прислушалась. Только мысли начали отходить куда-то в другие вселенные и воображать различные идеи и воспоминания, как громогласный последний аккорд неприятно и совсем неуместно пробудил девушку.

— Пап, ну зачем? Ты же так хорошо играешь! Почему так бесчеловечно прерываешь потоки такой великолепной мелодии? — расстроено сказала девушка, строя обиженные глазки.

— Только не начинай прошу! Я отвлёкся по твоей вине! — грубо, но тихо сказал хирург. Он опустил инструмент с плеча, вместе со смычком. Эррор повернулся и неодобрительно глянул на дочь.

— Прости, я хотела незаметно! — виновато произнесла Пиджи.

— Ты же прекрасно знаешь, что посторонние мешают мне почувствовать. Я сочиняю музыку, когда играю. А сочинять мне помогать только мысли и сны.