Strange birds

10

Iʼm the lesser of two evils
Or am I, am I tricking myself nice?
If Iʼm the lesser of two evils
Whoʼs this man, whoʼs this act I hide behind

Домой шел уже в глубоких сумерках и в густой пелене дождя, подсвеченной уличными фонарями. Несколько пропущенных звонков. Джису и какой-то незнакомый номер. Вспомнил, что обещал прийти на посиделки с пивом и Xbox. Но теперь, какие уже посиделки.

Открыл дверь своими ключами. О том, чтобы войти незаметно и речи быть не могло. Джису, наверняка, как всевидящий Аргус уже стережет его где-то в гостиной. Но там только сумеречный полумрак. Его движения сразу стали медленнее и тише. Спит или не дома?

Она спала на диване перед телевизором, выпростав руку из-под дурацкого пледа с леопардовым узором.

«Какой замечательный день», — подумал Чонгук и пошел в спальню.
Рисунки все еще валялись. Бесконечное множество частей тела в бесконечно разных вариациях. Гигантская графитовая гидра, совокупившаяся со Скиллой.

Вся эта мазня еще казалась ему ужасной. Но кто сказал, что в ужасном не может быть красоты? Он должен найти.

Берет коробку с кнопками и цепляет рисунки поверх старых. В середине рисунок, на котором изгиб шеи, переходящий в надплечье, затем в ключицы, изгиб, тянущийся куда-то в вечность, прямая, не имеющая ни начала, ни конца.

Теперь все хорошо. Ему только нужно провести тут ночь, рядом с этими рисунками, не думая о том, насколько они ужасны. Не думая?

Он знал, что поможет не думать. Уже открыл шкаф, где лежали таблетки, но потом сразу закрыл. Нет, так нельзя. А руки все равно тряслись, как в приступе тремора, когда он только подумал о том, что можно пойти легким путем.

Только представь, не надо будет лежать, пялясь в потолок, не надо будет долго ворочаться, пытаясь устроиться удобнее. Одна таблетка и ты хозяин ситуации, сон у тебя в заложниках, и ты сможешь держать его до утра.

Нет.

Он все решил для себя, но шкаф зачем-то открыл. Там было пусто. Ухмыльнулся. И только сейчас почувствовал саднящую боль в руках. Бил он не так, чтобы прицельно. Иногда промахивался, мазал по асфальту. Вспомнил лицо. Порозовевшие от крови зубы, и улыбку. Люди, которых бьют, не улыбаются. Только если они, конечно не психи или не знают чего-то такого, что делает для них избиение лишенным всякого смысла.