Strange birds

24

— Ты сейчас не шутишь и это действительно твоя комната?

С окном, начинающимся у самого края высоченного потолка и идущим вниз почти до пола. С тяжелыми бордовыми портьерами и камином. С высоким вольтеровским креслом. С книжными полками, к которым приставлена лестница. С коробками книг у пухлого диванчика. С маленьким столиком на толстых ножках, утопающих в густой ковровой шерсти.

Чонгук пожимает плечами.

— Да.

С картиной в золотом багете над камином и несколькими маленькими, развешанными на стенах. С фикусами в горшках и торшерами на полу, с бабочками в застекленных рамках.

— Боже, да это же Thysania agrippina!

Он просто не может насмотреться. И не уверен, что когда-нибудь вообще сможет отвести от него взгляд. Чимин ходит по комнате так, словно попал в музей.С выражением крайнего удивления на лице, с раскрытым ртом и распахнутыми глазами.

— Знаешь, чего здесь не хватает?

— Чего же? — Спрашивает Чонгук , у которого дыхание перехватывает, когда Чимин оборачивается к нему.

— Трофейного кабана на стене, которого вы с лордом Зазнайкой и графом Важные Штаны убили на охоте.

Чонгук замирает на минуту, а потом смеется.

— Что, слишком роскошно для тебя, плебей?

Чимин сбрасывает рюкзак на пол. Идет к нему и смотрит так странно, с какой-то хитрецой в серо-зеленых глазах. Нет и не будет ни у кого таких же. Шесть крошечных коричневых крапинок на серо-зеленой радужке.И сумасшедше красивые ресницы. Куколка.

Он смотрит снизу вверх, как-то оценивающе и говорит:

— Пожалуй, что да. Слишком роскошно, — и Чонгуку в этот момент кажется, что он совсем не о комнате.

Родители, конечно, куда-то укатили. И это даже хорошо на этот раз. Он включает телефон, и сообщения сыпятся одно за другим. Джису, Джису и Джису. Он не читает.
Пачка писем на столике. Счета, счета и счета, но один конверт выделяется. Без отправителя. Он вскрывает, и сердце вдруг скакнуло, сделало кульбит и рухнуло куда-то вниз.

«Я подумал, что все это время был слишком большим мудаком, потому-то и не стою того, чтобы навариться на этом рисунке, когда ты станешь знаменитым. Надеюсь, ты сможешь меня простить когда-нибудь.
P.S. Я видел снежный свет ночей зеленооких...»
М.

Чонгук делает глубокий вдох, пытаясь успокоить сердце. Смотрит на Чимина, который спит на диване, с трогательно сложенными ладонями под щекой и приоткрытым ртом. И сердце успокаивается.

Он больше не чувствует вины.

~Конец~