Грязнокровка, или мы с тобой одной крови.

Глава 32. Август, 1997 год

ПОТТЕР
Как только мне исполнилось семнадцать, защитные чары, наложенные на дом Дурслей, уничтожились, и Надзор был снят. С помощью друзей я сумел благополучно перебраться в «Нору», где мне предстояло провести последние летние дни. Я остался жив, но в развязанном Пожирателями смерти бою погиб Аластор Грюм, пострадал Джордж Уизли, была убита Букля. Они ушли, покинули меня, так же, как однажды это сделали мои родители, профессор Дамблдор и Сириус Блэк. Все, кто был близок мне, кого я любил и ценил, уходили, оставляя меня с рвущим душу чувством вины, раскаяния и одиночества. Я привносил в жизнь людей, заботящихся обо мне, одни несчастья.

И только настоящее дело было способно хотя бы на миг умерить мое горе. Я чувствовал, что должен как можно быстрее отправиться на поиски оставшихся крестражей и уничтожить их все, один за другим. Только так я смог бы доказать самому себе и окружающим, что смерть моих близких была ненапрасной.

Первого сентября Джинни должна была вернуться и продолжить учебу в Хогвартсе. Рон собирался отправиться со мной, он уже упаковал вещи, и был готов тронуться с места в любую минуту. Я пытался его отговорить, но тщетно, лишь зря потратил время. Он отлично понимал, к чему мог привести наш поход, но сознательно шел на это. Рон Уизли шесть лет был моим другом, и он рассчитывал остаться им до конца своей жизни. Гермиона, предупрежденная о грозящей ей и ее сыну опасности, смогла найти иное, более надежное укрытие для своей семьи. По крайней мере, я очень на это надеялся.

ГРЕЙНДЖЕР
Неприятные предчувствия заставили меня поторопиться. Возможно, без этого понуждения я вообще не рискнула бы переступить порог так внезапно покинутого нами дома. Еще на подходе я почувствовала тревогу, но повернуть обратно не могла. Там, за дверями, меня ждала моя собака.

Я ступила на крыльцо, успокаивая себя, что сейчас войду в коридор, пройду в гостиную, и у меня не будет причин для беспокойства - родное жилище встретит свою хозяйку прежним уютом и покоем. На столике у дивана будут стоять цветы, срезанные мамой, часы на стене будут все также отсчитывать время, и маленькая собачка выскочит из-за угла и с веселым лаем кинется мне под ноги.

Неделю назад, когда мы в спешке паковали вещи и готовились к отъезду, Живоглот, привыкший к подобным сборам, спокойно взирал на нас со спинки дивана. Но собака, сначала весело носившаяся между наших ног и, видимо, решившая, что хозяева играют с ней в какую-то новую затейливую игру, затем присмирела, затихла, и, почувствовав нашу тревогу, убежала наверх и затаилась. И сколько бы я не призывала ее, уговаривая выйти из своего убежища, не приманивала любимыми сосисками – все напрасно. Нам пришлось уехать без нее.