Дом солнца

5.«Человечек»

Меня же привлекает совсем не то: мне нравится пить, я ленив, у меня нет бога, политики, идей, идеалов. Я пустил корни в ничто; некое небытие, и я его принимаю. Интересной личностью так не станешь. Да я и не хотел быть интересным, это слишком трудно. На самом деле мне хотелось только мягкого смутного пространства, где можно жить...

Чарльз Буковски. Женщины

Вернувшись после неудачного принятия ледяного душа, Тэхён, к своему счастью, не попался на глаза Лима, сразу спрятавшись под тонким одеялом в шумной камере. Отродье было чем-то взволновано. (Кто-то там из лагерных без вести пропал?).

Тэхён не лил слёз, не кусал одеяло, дабы скрыть истерику, – всё не так – его состояние обрело покой, окунувшись в далекое, а в стенах антицивилизации кажется, что вековое, прошлое. Смельчак сказал ему, что он трус, – но от того ни он, ни Тэхён не стал смелее. Оскорбление ради оскорбления не вышло, Тэхён смолчал. Ему ведь было нечем крыться.

Внезапный диалог, которого не должно было произойти, запустил древний механизм родом из детства: всколыхнулось что-то глубинное, замороженное и зарешеченное ставнями и замками, а теперь беззастенчиво вспоротое на личное обозрение.

Тэхёну ж стало интересно, когда он стал трусом.

И завертелась карусель воспоминаний, где он – вот такой ещё ма-асенький пучеглазый мальчишка, сидящий на деревянной изгнившей лошадке, смотрит на самого себя… Со стороны виднее? Этот мальчик – из детства, обладает отличной памятью, ведь об этом уже говорилось, да? И нет ничего удивительного, что первое воспоминание ребёнка – мама.

И первое слово тоже.

Это видение расплывчато, замылено годами и неокрепшим разумом, но всё же – в лучах солнца (ещё новорождённой слепоты?), в каштановых перекрученных волосах, прикрывающих самое родное лицо, Тэхён лежит на руках молодой женщины, первый раз плача, появившись на свет.

«Поздравляем, у вас мальчик», – говорит какая-то пышнотелая женщина. У мамы улыбка такая же, как у него. Полные, розовые губы, истерзанные после многочасовых мучений. Тэхён точно помнит: она пахла молоком и жаром.

Следующий образ, где он снова видит каштановые кудри, слышит уставший голос, просящий не плакать, различает тусклые краски стен – ему около трёх месяцев, и он замолкает, чтобы не тревожить сон матери. Конечно, тогда Тэхён ничего не понимал, но его вёл тембр мягкого голоса, подталкивающего к восприятию. В голове зажигалась голая лампочка.