Howl(Вопль)

23

Чонгук жутко устал. У него едва хватает сил на то, чтобы стоять на ногах. Если бы не Тэхён, впивающийся в его ладони так крепко и не позволяющий упасть, то Чонгук рухнул бы на пол ещё в самом начале и тут же отрубился бы на паркете абсолютно голый. На часах раннее утро, примерно шесть-семь часов, давным-давно пора прекратить это безумие, а они до сих пор не ложились спать – только и делали, что любили друг друга снова и снова, прерываясь, разве что, на передышку и на «Мне надо покурить» с «А мне – в аптеку. Если мы продолжим в том же темпе, то того, что у нас осталось, нам точно не хватит».

Тэхён позволял Чонгуку делать всё, что тому захочется, и ни разу не попросил о чём-то для себя. Он вообще ничего не говорил, потому что Чонгук трахал его слишком хорошо, чтобы оставались хоть какие-то силы на разговоры. Единственной фразой, которую Тэхён произнёс, неслабо поранило Чонгука – это было видно по его взгляду, полному непонимания. Тэхёну за неё всё ещё искренне жаль.

Чонгук был слишком медленным с ним в тот заход, слишком горячим и страстным; его сильные и глубокие фрикции, его касания губ к шее, стоило только запрокинуть назад голову и зажмуриться от переизбытка эмоций, его сорванное дыхание в приоткрытые губы сводили с ума. Тэхён ощутил, как сам повзрослел рядом с таким Чонгуком и пересмотрел многие вещи, касающиеся секса. С возрастом перестаёшь хотеть, чтобы тебя отымели жёстко, грубо и больно, чтобы заставляли кричать, биться головой о стену или спинку кровати и задыхаться. Куда круче задыхаться не от бешеного ритма, а от самого процесса. Тэхён, наконец, понял, насколько это важно и ценно.

Он действительно не мог дышать под Чонгуком, потому что тот делал всё по-настоящему. Каждое чонгуково движение хотелось навсегда запечатлеть в памяти, каждый поцелуй на коже, оставленный его губами, – не мягкими, а обычными мужскими, которые ни разу в жизни не увлажняли бальзамами, – будто обжигал и клеймил, но это была приятная боль, и её было мало.

В какие-то моменты Тэхёна вырывало из реального мира, он только и делал, что прикрывал глаза, стараясь сконцентрироваться на ощущениях, облизывал губы и стонал от каждого чонгукова толчка. Тихо, загнанно, сладко. Как Чонгук всегда любил. Казалось, что от лёгкой улыбки на его губах, дотрагивающихся до лица, подбородка, ключиц, которую Тэхён не видел, но чувствовал своей кожей, удовольствие накатывало с новой силой, и им прошибало всё тело до кончиков пальцев. Чонгук и прежде заставлял его биться в оргазме и на самом пике забывать своё имя, но он никогда не доводил Тэхёна до такого состояния, при котором невозможно было оттянуть момент, чтобы не кончить так быстро.