Гарри Поттер и Принц Асгарда

XVIII. Асгард, разговор с Одином

Небо отозвалось: огромный радужный луч перенёс их троих в иной мир.

— С возвращением, принц. — Хеймдаль учтиво склоняет голову. Поднимает свои золотистые глаза на смертных и прищуривается. — Признаюсь, ты меня удивил.

— Я же обещал, — Локи улыбнулся ему. Страж остался невозмутим, но взгляд его смягчился, — пусть я и бог обмана, но друзей не посмею предать и оскорбить своей ложью...

— Ты изменился. — Хеймдаль поднял глаза и вмиг посуревел. — Один зовёт.

— Соскучился, небось. — уже нервно улыбнулся трикстер. — Пойдёмте, познакомлю с Всеотцом.

— А нам... — хрипло начал Римус, который всё ещё не мог отойти от роскоши вокруг него. Северус и вовсе застыл, словно его парализовало сияние золота. — Можно?

— Кто запретит? Коль страж Биврёста возражений не имеет, то боле никто не смеет преграждать вам дорогу.

Смертные кивнули, бросили несмелый взгляд к стражу, тот уже давно потерял к ним внимание и всё следил за Локи. Тор летал за трикстером, размерено дыша.

Северус и Римус шли за Локи с открытыми ртами, и скоро дошли до массивной двери, где стояли два стражника.

— Откройте! — приказал Локи, и те повиновались. На троне восседал Один.

— Локи... — его взгляд упал на старшего сына. — Я слышу его дыхание. Жив. Но что же на тебя нашло вновь?

— Просто результат того, что будет если явится в Мидгард и угрожать мне и моим братьям. — пожал плечами Локи. — Ах, да, вот мои братья Северус и Римус.

Северус с Римусом вежливо поклонились.

— Ты их называешь братьями? Они тебе не бр... — не успел закончить Один, как Локи его прервал.

— Не тебе решать, кого я называю братом! — возмутился он . — Когда ты думал сообщить о смерти матери? — Один еле заметно дёрнулся — этот жест не скрылся от взора бога.

— Тебе Тор сказал?

— Сказал, но я уже давно знал. — ответил Локи.

— Ты знал и не пришёл? — с явным беспокойством ответил Один.

— Хотел, но я же изгнан. Зачем мне являться в Асгард? — с грустной усмешкой сказал трикстер. — Только если меня сам Один не позовёт. — он немножко поклонился, а потом резко спросил. — Чего надо?