Малыш Снейп

Часть 17

Мы выяснили, что громовещатель прислала одна из родительниц; двое ее детей заканчивали Хогвартс с тот год, когда директором был Северус, а младший ребенок учился в школе теперь. Чтобы предотвратить поток гневных писем или, что еще хуже, скандальную статью в газете, Макгонагалл предложила всем деканам провести беседы в своих домах: попросить учеников не распространяться о том, что маленький Северус находится в школе.

– А что толку? – спросил Флитвик. – Правды не утаишь. Если кто-то захочет рассказать родителям, он это сделает – мы только привлечем лишнее внимание к мальчику.

Я был согласен. Все, что нам оставалось – просто ждать неизбежных последствий и постараться защитить Северуса от чужого гнева.

– Забавно, что теперь нам приходится его защищать, – сказал Невилл, когда мы выходили из кабинета директора.

– Ты думаешь, это забавно? – я сразу встал на дыбы, но нет, он не имел в виду ничего плохого. Тут же замахал руками и улыбнулся этак по-невилловски. От его улыбки все люди сразу добреют, цветы колосятся, а колени шестикурсниц размягчаются.

– Я ведь находился здесь все это время, Гарри. Я помню, как все было. Он пытался нам помочь, когда никто не видел. Заботился о нас. По-своему, конечно, и доброго слова от него было не дождаться, но он... защищал нас. А я этого не видел. Не хотел видеть.

– Его сложно было заподозрить в доброте, – утешил я друга. – Однажды он пытался спасти меня, а мы его подожгли. А в другой раз оглушили и чуть не скормили оборотню. И еще как-то я пытался запустить в него Круцио.

Кажется, в утешениях я переусердствовал. Бедняга Невилл вытаращился на меня так, что я понял: еще немного, и ребенка у меня отберет социальная служба.

***

Если честно, меня не беспокоило, что Северус прекратил взрослеть ночами. Я слишком выматывался за день, чтобы ломать над этим голову. Как по мне, куда проще справиться с одной версией Снейпа. Выбираешь тактику и упорно ей пользуешься. «Тепло и терпение», вот какой была моя тактика, раз уж «строгость и справедливость» вызывала бурные всплески стихийной магии, пожары и наводнения.

У меня было слишком много эссе на проверку, чтобы штудировать книги по временным петлям, путешествиям и парадоксам. Я попытался спихнуть эту задачу на плечи Макгонагалл, будто у нее забот меньше, но в конечном итоге мы решили: само рассосется, когда пора придет.

Мне казалось, это только к лучшему, что Северус стал ребенком: новые начала, второй шанс, жизнь с чистого листа. Как знать, может, это была его награда за годы тягот и лишений? Теперь он мог стать совершенно новым, другим человеком.

– Я не хочу цветную мантию, я хочу черную. И можно мне сегодня помочь мадам Помфри со склянками? Она сказала, что научит меня готовить мазь.

Ну, или не мог.

С другими детьми Северус совсем не общался. Те, что помладше, задирали нос и называли его «малявкой». А те, что постарше, относились с опаской, потому что помнили профессора Снейпа.

Компанию ему составляли в основном эльфы и призраки – на удивление быстро Северус поладил с Кровавым Бароном. Из них вышел ужасный дуэт: я своими ушами как-то слушал их беседу про медленные яды. Бррр.

С некоторыми профессорами Северус ладил, других обходил стороной. Он робел перед Пинс и почему-то боялся Хагрида, зато много времени проводил в лазарете вместе с Поппи, а с недавних пор начал околачиваться возле теплиц. Я и знать не знал об этом, пока не увидел их с Невиллом. Невилл широко шагал к замку, неся на плече объемный мешок с чем-то тяжелым. Он что-то рассказывал, как всегда рассудительный и добродушный, а Северус семенил за ним, запрокинув лицо, и вид у него был до того восхищенный, что я аж обиделся.

А однажды я стал свидетелем его беседы с Трелони. Старая стрекозиха обрадовалась шансу и самым скрипучим, зловещим своим голосом пророчила:

– Вижу в твоем будущем зеленый цвет, много, много зеленого, котлы, ууу, и пар над котлами, он складывается... что же это? Череп? Цветок? Перо-о?

– Кажется, у вас очки запотели, – гаркнул я, оттаскивая Северуса на безопасное расстояние. Слышал потом, как Сибилла жаловалась: «У этих молодых учителей беда с чувством юмора».

Филч считал, что маленьким детям здесь не место, но его никто не спрашивал.