Малыш Снейп

Часть 24

Мне не раз говорили, что я ужасно везучий человек. Я свалился на третьем уроке, сразу после обеда. Мне повезло, потому что это был урок у шестикурсников из Рейвенкло. Будь это мои змейки, и я не дождался бы помощи. Гриффиндорцы наверняка подняли бы ужасный шум, и через пару минут новость о моей внезапной кончине облетела бы всю школу. А если бы там были хаффлпаффцы... бррр, подумать страшно.

Но студенты из Рейвенкло, как известно, довольно сообразительные.

С самого утра я чувствовал себя как-то... странно. Ночью мне снилась всякая ересь, путанные, искаженные видения, а проснулся я будто в похмелье. В голове пекло, язык был сухим, а живот крутило. Я не смог ничего проглотить за завтраком, хоть и знал, что Северус воспользуется этим, чтобы потом тоже отказываться от еды. На первом уроке я еле ворочал языком, на втором велел студентам писать конспект учебника, чего никогда раньше не делал. В обед я спустился в подземелья, чтобы выпить какую-нибудь укрепляющую микстуру. В глубине души я отказывался верить, что заболел.

– Выглядите, как мертвец, – осуждающе сказал мне Бинс, пролетая мимо по коридору.

– Простите, – пробормотал я.

Перед каникулами ученики всегда витают в облаках, поэтому нет смысла рассказывать им что-то действительно важное. Шестикурсников я поставил в пары и велел отрабатывать щитовые чары. Я еще успел заметить, как славно у Валери Сэйджвик получается отбивать проклятья, и собирался начислить ей пару баллов, а потом внезапно мой лоб встретился с гранитным полом.

Приходить в себя в больничном крыле было старой доброй традицией. Я даже почувствовал что-то вроде ностальгии. Приподнявшись на локтях, я попытался отыскать свои очки: кто-то снял их с меня, и теперь я ни черта не видел. Только смутные пятна и полосы. Я понял, что моя кровать огорожена плотной белой ширмой.

– Поппи? – позвал я, но это звучало как скрип. Наверное, на меня наложили какие-нибудь оповещающие чары, потому что скоро колдоведьма появилась рядом.

– Ох, ляг, – с неуместным раздражением велела она, ткнув пальцем мне в грудь. Я повалился на подушки, как срубленное дерево. Эй, я же больной и умирающий – разве меня не положено жалеть? Я тихонько и тоскливо застонал, но Поппи быстро заткнула мне рот каким-то корешком.

– Жуй это, – сказала она резко. – Поверить не могу, что ты все такая же бестолочь, Гарри Поттер!