You are my daddy! | h. s.

Better than sweet dreams.

Однажды утром Гарри, как обычно, просыпается раньше девушки, чтобы снова насладиться какие-то несколько минут её спокойным, умиротворённым лицом, прежде чем та проснется. Он определенно видит в этом нечто ужасно обворожительное и прекрасное, что заставляет его наблюдать за ней, не отрываясь.
Джулия лежит на спине, (видать совсем осмелев во сне) раскинув руки по подушкам, и занимая почти большую часть кровати. Но Стайлс совсем не против – кровать большая, и русоволосая, кажется, выглядит ещё более крошечной, лёжа на белых простынях. Сквозь её приоткрытые пухлые губы слышится тихое сопение, она так крепко спит, и кудрявый не может оторваться.
Он осторожно стягивает с неё одеяло, обнажая её прекрасное тело перед собой – мирно спящее лицо, ножки, покрывающиеся мурашками от лёгкого ветерка, и бедра, оголённые из-за задравшейся футболки. Гарри аккуратно убирает волосы с её лица, пару прядей, щекотящих нос и щеки; обводит жадным взглядом всю фигуру и совсем невесомо поглаживает внутреннюю сторону бедра, будто боясь разбудить.

- Такая прекрасная... - шепотом бормочет себе под нос он, гладит её талию, пробираясь рукой под футболку, осторожно очерчивает грудь, мягкий животик и бедра.
Джулия, кажется, спит так крепко, обворожительно сопит и не знает, что мужчина так жадно наслаждается каждым миллиметром ее кожи.
Стайлс наклоняется ближе к её лицу, вдыхает аромат волос, невесомо целует плечо, упирается утренним стояком об её правое бедро и принимается мягко тереться о него. Девушка никак не просыпается, а кудрявый буквально сходит с ума, не сумев сдерживать своих грязных мыслей.
Обычно он никогда не брал Джулию, не получив её согласия, никогда не принуждал, не давил, не заставлял, частенько ждал ее инициативы, либо осторожно сводил все к сексу, убеждаясь, что русоволосой максимально комфортно рядом с ним.
И вот сейчас, когда младшая лежит такая умиротворённая, спящая, беззащитная и чертовски обворожительная, зеленоглазый четко ощущает свое утреннее возбуждение. Он пальчиками кружит по ткани трусиков, медленно оттягивает их в сторону, погружаясь лишь фалангой в теплое пространство внутри неё и чувствует – ощущает, как там приятно и узко, что вызывает улыбку.

- Блять... - Гарри ругается себе под нос шепотом от собственных мыслей, никак не покидающих голову, и чуть смелее растягивает стенки уже двумя пальцами, чувствуя собравшуюся влагу на них. Он мог бы просто подрочить, немного потереться об её бедро, как уличный пёс, или уединиться в ванной со своими грязными фантазиями, но это слишком просто. Руки его стягивают с себя боксеры, кудрявый, осмелев полностью, хищно нависает над невинно спящей девушкой, раздвигает её ножки и, оттягивая голубые трусики в бок, медленно, сантиметр за сантиметром, погружается в горячее лоно. Теперь же, как школьник в период спермотоксикоза, он боится ее разбудить, очень осторожно толкается глубже, пробует совсем маленькие толчки, сходя с ума только от собственных мыслей своей идеи, и наконец-то входит до конца.
Джулия будто начинает более шумно дышать, но так и не просыпается, позволяя мужчине трахать её дальше.
Старший совсем теряет голову, крепче прижимается к её груди своей и чуть резче толкается, ощущая себя чертовски хорошо. Наваливаясь всем телом, он жмется к ней так крепко, не боясь раздавить, присасывается к шее и быстрее двигается, хриплым ото сна голосом глухо рыча ей на ухо.