Красивый. Плохой. Злой.

Глава 27

Примечания:
В главе присутствуют сцены с описанием крови, анатомических подробностей и повреждений.

 

    Гермиона приоткрыла рот, услышав тонкий микрозвук в ушах, как чувствительность собак перед землетрясением — она ощущала себя запертой на Титанике шавкой, потому что... Потому что...

      — Драко, — произнесла Грейнджер спустя пару секунд, смотря на пустое место, и ей казалось, что это какой-то мираж. — Драко!

      Девушка ощущала, как истерика подкатывала к горлу, словно волна в результате извержения Кракатау — она замедляла осознание и медленно въедалась в нервные окончания, чтобы насладиться каждым мгновением её боли. Чтобы не упустить ни единой эмоции Грейнджер.

      Гермиона закричала, проводя рукой по полу, словно пыталась найти портал, но он исчез. Малфой просто растворился, будто был дымовой стеной, которая развеялась от потока воздуха. Гермиона всё ещё слышала в ушах его всхлип и поняла, что вторила ему. Двери в Выручай-комнату резко отворились.

      Она была никудышным воином, ведь посреди сражения в пылающем во мгле Хогвартсе даже не повернулась. Гермиона не могла понять, где её палочка. Кожа всё ещё горела от температуры даже после прекращения пожара, сажа была размазана по лицу, и девушка задыхалась, понимая, что этот момент настал.

      Сегодня, за мгновение до того, как он приказал ей помалкивать и набросил на голову мантию-невидимку, она думала об этом.

      Каковы шансы на то, чтобы спастись? Каковы шансы на то, чтобы обоим остаться в живых? Такие же, как сорвать куш в лотерею, как обнаружить у себя на руках всю колоду козырей после отбоя. Как выпавший джокер из рукава.

      Она прекрасно знала, что это дорога в один конец.

      «Это обряд, который проводят высшим чинам в армии — связь с Волдемортом, чтобы у него был к нам постоянный доступ».

      Малфой никогда не должен был оставаться таким наивным и думать, что Реддл вживлял свою кровь им под кожу для удобства. Нет. Это всегда имело последствия, и сейчас одно из таких зарябило в глазах, пока Гермиона уже, наверное, в десятый раз прокричала его имя, ударяя ладонью о пол. Это была та плата, которую они все платили, чтобы выбраться из острых лопастей войны, так принято думать, но почему-то никто никогда не учитывал, что это априори невозможно. Они уже стёрты в фарш: вены, сухожилия и кости — всё наружу, и Грейнджер не верила, что призрачная победа могла бы что-то излечить.