спаси, но не сохраняй

Часть 11

Проснувшись утром от будильника, Антон первые пару секунд хмуро смотрит в потолок, потом переводит взгляд на часы, которые показывают почти пять утра, вздрагивает и резко садится, но замирает, увидев сидящего на корточках возле своего чемодана Арсения. Волосы взъерошенные, еще влажные, видимо, после душа, на серой футболке, которая чуть задралась, обнажая полоску загорелой кожи у края джинс, странными узорами вьются темные дорожки. Он босой, и Антон залипает на его ступни. Изящные... так и до фут-фетишиста недалеко. Арсений оборачивается слишком резко и неожиданно — Антон просто не успевает среагировать — и ловит его с поличным. Улыбается привычно мягко, устало щурится и чуть ведет плечами. — Пора, Вашество. Я на 5:50 заказал такси, а тебе еще нужно поесть. — А ты? — Я не голодный. Арсений... странный. Не то чтобы он хотя бы когда-то был нормальным и понятным. В нем слишком много замков, и сколько бы Антон ни находил ключей, всегда найдется еще одна скважина с кодом и лазерными лучами для защиты. Но сейчас он какой-то совершенно другой: опустошенный, вычурно-спокойный, необъяснимо мягкий. Возится в чемодане, укладывая свои вещи, и не обращает внимания ни на испорченную прическу, ни на неопрятный вид. И это Арсений? Антон не понимает. Пялится, почему-то даже дыхание задерживает и смотрит. Изучает в миллионный раз угольно-черные волосы, родинки на шее, широкие плечи, шрам у локтя, бедра... Вспышка. Бар. Алкоголь. Соприкосновение коленей. Вспышка. Громкая музыка. Жесткие волосы под пальцами. Чужое дыхание на щеке. Вспышка. Толпа. Кипящая кровь. Горячая рука в ладони. Вспышка. Туалет. Шипение. Огонь в глазах. Вспышка. Пол холодит колени. Сознание рвется по швам от слабых стонов. Пальцы в волосах. Вспышка. Солоноватый привкус на языке. Трясущиеся руки. Смазанный поцелуй в висок. — Принц? Антон чуть не падает с кровати. Испуганно, будто пойманный за каким-то преступлением, смотрит на Арсения и дышит так часто и рвано, что по спине течет пот. Попов не двигается, только вглядывается куда-то слишком глубоко, словно хочет заглянуть в его сознание, и Антону страшно, потому что тогда Арсений увидит себя. Везде. В мыслях, в венах, в нервных окончаниях, в... сердце? — Да-да, — слишком резко подрывается он, чем выдает себя с головой, и торопливо накидывает на покрытую мурашками кожу первую попавшуюся под руку футболку. Его трясет, и он сам не понимает от чего. Болезнь? Голод? Арсений? От таких вариантов ему становится смешно, и Антон снова зависает на мгновение, смеясь вместе со сдавливающим его пространством. — Антон, — Принц пропускает тот момент, когда Арсений поднимается с колен и подходит к нему близко — опасно близко — и осторожно кладет руку на его горящую огнем щеку. Касается буквально самыми кончиками, будто боится порвать кожу, как тонкую бумагу, — ты бледный. Ты... — В порядке, — выдыхает он торопливо, стараясь отвести взгляд от приоткрытых губ напротив. — Тебе не о чем... — Попробуй научиться врать, — устало тянет Арсений, качает головой и снова возвращается к чемодану. — Если я отпущу тебя в столовую одного, я могу рассчитывать на то, что ты поешь, а не выбросишь все? Я... я могу доверять тебе? — Попов на него не смотрит, задавая этот вопрос, и Антон ему за это благодарен, потому что он бы не справился, если бы видел его глаза. Почему Арсений... такой? Почему он ломает изнутри, почему рушит стены, почему заставляет изменять своим принципам? Почему ему не плевать? Почему он не сдается? Почему ему не все равно? Почему он — последний, кто не отвернулся? Доверие. Это серьезная штука. Пожалуй, даже слишком серьезная для такого человека, как Антон, потому что он очень давно не подпускал никого к себе слишком близко, да даже просто близко, а перед Арсением сам опустился на колени. Во всех смыслах. Потому что признал поражение. Потому что хотел. — Д-да, — Антон правда пытается ответить уверенно, но все равно вдыхает посередине и так короткого слова и сжимается, видя, как напрягаются плечи Арсения. Но он по-прежнему не смотрит на него. Только выдыхает и слабо кивает. — Хорошо. Иди ешь, тебе еще вещи собирать, а времени не так много, — а потом все-таки оборачивается и улыбается так ярко, что у Антона щемит в груди — почему Арсению сейчас так больно внутри, что он перекрывает это внешним свечением? Антон вдруг понимает, что хочет обнять его. Запутаться пальцами в иссиня-черных волосах, скользнуть подушечками вниз по шее, вдохнуть носом запах одеколона, уткнувшись в ключицы, пройтись ладонями по лопаткам, очертить позвоночник и притянуть к себе за бедра, чтобы быть ближе. Дышать его воздухом и делиться своим, разделяя сердцебиение и не считая секунды. Но не может. Потому что, обняв Арсения, сломает ребра обоим. Поэтому он только кивает, натягивает поверх футболки толстовку и торопливо выходит из номера, прихватив с собой телефон и сигареты. Не выходит — практически выбегает, потому что непонятный страх осколками оседает на легких. У обоих.