Кружевной зонтик

~31.Да здравствует новый хозяин! (II часть)~

Любовь прогоняет страх,
а благодарность способна победить гордость.
Луиза Мэй Олкотт, «Маленькие женщины»

***

Польша, осень 1900 года

Лили приехала в Польшу в то время года, когда краски вокруг по природе своей тускнеют и из летних, буйных, пропитанных жарой, превращаются в осенние, окутанные туманом. Шёл сентябрь. Холодало. Поезд ознаменовал свой приезд длинным гудком и вокзал, и без того шумный и суетливый, наполнился ещё несколькими десятками прибывших пассажиров. Взгляд Лили растерянно блуждал по Краковскому вокзалу, в инстинктивном поиске кого-то, кто её ждал. Руки девушки похолодели. Она сильнее сжала ручку чемодана. Куда ехать? Куда идти? Девушке не было это известно. Она не двигалась, не замечая, как проходящие мимо люди, говорящие на жестком, непонятном ей языке, задевают её, пытаясь сдвинуть с дороги. С каждой минутой мысль о том, что её письмо не дошло, укреплялась в ней всё больше.

В суетящейся толпе, суета которой, к слову, в каждом её участнике выражалась по-разному, девушку вдруг привлекла вырисовывающаяся высокая фигура. Женский силуэт с пышной прической, сжатыми руками и широким пальто. Эта строгая статная фигура заворожила Лили. Медленно, словно поддаваясь гипнозу, она пошла ей навстречу неуверенной, но ровной походкой. И чем ближе девушка подходила к этой фигуре, чем меньше шагов оставалось между подолами их платьев, тем сильнее сердце Лили трепетало и благодарило Небо за то, что оно позволило её наскоро написанному письму дойти до получателя.

— Матушка.., — сдавленный шёпот слетел с губ девушки.

Мадам Варвара Эдинктон стояла перед ней, медленно раскрыв руки, чтобы заключить побледневшую девушку в объятия. Поставив чемодан на землю, Лили сделала ещё несколько шагов и уже громче вскрикнула:

— Maman!

Не замечая вокруг себя зевак, остановившихся, чтобы разглядеть разворачивающуюся сцену и послать вслед прильнувшим к друг другу женщинам взгляд, полный доброй грусти или откровенной радости, Лили прильнула к широкой груди той, кого она назвала своей матерью. Они крепко сжимали друг друга в объятиях, будто не желая больше отходить друг от друга, и что-то несвязно шептали друг другу.