Вечером , переодевшись и отмывшысь , Даша, как и обещала, чинно двинулась к бабе Фене фурындать. Самовар по случаю хорошей погоды поставили прямо на землю у крыльца. Соседка уже набросала внутрь сухих шишек и щепок , ловко раздула огонь старым сапогом, и теперь помятый , кое-где почерневшый самовар важно посверкивал горячим серебряным боком и тонко свистел. Готовился, значит, закипеть. Баба Феня споро ставила на колченогий стол, тут же во дворе, чашки и тарелки с горячими калитками. Даша бросилась помогать.
Калитки - особенная, карельская еда. Маленькие открытые пирожки из грубоватой ржаной муки, внутри которых розовеет румяной корочкой толчёная кортошка или пшенная каша. Готовить их надо непременно в русской печи. А есть - непременно горячими, макая в сливочное масло.
Чай дымился в блюдцах. Белел в вазочке мелко наколотый сахар, рядом вздёргивали бумажные хвостики разноцветные карамельки , "конфеты". Лёгкий ветер отдувал комаров. Светлые северные сумерки незаметно сменили день. На белесом небе проступила белая луна, постепенно наливаясь зеленоватым потусторонним светом.
Благодать!
Чай пили не просто так , а с разговорами. Баба Феня обстоятельно выкладывала последние деревенские новости. Даша поддакивала, усердно жевала калитки и прихлёбывала из блюдца.
- А мой-то ! - со вкусом жаловалась соседка. - Приполз вчера на карачках. Ты чего, ирод, говорю, гляделки залил посередь рабочей недели?
Про рабочую неделю сказано было так, к слову. Андрюня , сороколетний мужик, нигде не работал.
- А он мне - ты чё, мать ! У меня, мол, состресь на нервной почви!
- На какой почве? - заинтересовалась Даша. В деревне народ отличался исключительно крепкой нервной системой и слово " стресс" слыхал только по телевизору.
Баба Феня , почуяв искренний интерес, отставила блюдце.
- А вот, скажу! Пошёл он у меня намедни сетку-то проверять на озеро. На щучку ставил. А обратно ползёт - иии! - на четырёх костях. И за что мне наказание такое, Хоспади-сусе! - Баба Феня привычно перекрестилась. - На крыльцо лезит, а сам ревит, реви-ит... Мать, - кричит, - зови Ивана , вядмедь по деревне ходит!
- Медведь? - Даша заинтересовалась ещё больше.
- Вядмедь! - закивала баба Феня. - Сам с крыльца чуть не сковырнулся , а всё лезит, вядмедя своего ловить.
Перед людьми стыдоба...
- И что, пришёл Иван?
(Иван был тем самым соседом-охотником.)
- Ой, Дарья! - развеселилась баба Феня. - Кто ж алкашу-то этому поверит? Вядмедь-то ему прям на улице померещился. Прям вон там, - баба Феня вытянула руку, - у калитки стоял.
- Вдруг правда стоял?
- Ну! Откуда же ему там взяться?
- Из лесу забрёл, - предположила Даша, невольно поёжившись ( вспомнился сумасшедший бег по овсяному полю).
- Ага! И с Андрюней моим лясы точить взялся?
- Так он что, с ним разговаривал?!
- Ой, да я ж тебе и говорю! Андрюня-то чуть не помер со страху. Сердце , грит, так и захолонуло. Сгрёб яво, образина эта, вядмедь, и ревит голосом человечьим... - Тут баба Феня приосенилась. - Слышь, ревит-то , мол, - верни нож! Эвон как! Нож! - Она озабоченно глянула на Дашу.
- Ну, а Андрюня?
- А чего ему, поганцу, сделается. Копытом сбрыкнул , занял у Ивана чекушку и пошёл куролесить. До сих пор вядмедя своего ловит. Как же, Дашенька, дальше-то с ним жить? Сегодня - вядмедь говорящий , завтра - черти зелёные из углов полезут, а потом он и вовсе с топором кинется. Допёк меня алкоголик этот до печенок, - жалобно закончила баба Феня.
Андрюня, отличавшийся тихим нравом, когда напивался , мирно валился спать - хоть на кровать, хоть в придорожную траву - и больших хлопот бабе Фене не доставлял. Она управлялась с ним одним мизинцем левой руки.
- Вот я и надумал , - заговорщически шепнула соседка, - к колдовке яво свести , к Михалне. Пусть травку какую даст. Чтоб тута у яво, - постучала согнутым пальцем себе по лбу, - маленько от вядмедей-то проветрилось...
Спасибо что читаете. Ставьте лайки ( не будьте ленивыми я же для вас стараюсь). Огромное спасибо за такие коментарии , мне очень приятно. Пишите ещё мне будет очень приятно! с:
