Уснула Даша только потому, что рядышком, за стенкой, возилась баба Феня. Девочка прижалась ухом к толстому бревну и слушала, как старушка кряхтит и ворочается на кровати, перебирая вполголоса немудреные события прошедшего дня. Это бормотание успокаивало и убоюкивало. Всё-таки здесь, рядом, был кто-то живой, кого можно позвать на помощь. А разбудил её странный скребущийся звук. Солнечные лучи уже бродили по комнате. Звук шёл со стороны окна. Даша, в полусне, зашаркала смотреть. Оказалось - мерзавец Барсик угнездился снаружи, на узком оконном наличнике, и бесцеремонно шкрябал когтями по стеклу. Двор золотился от света, но в низинках ещё плавал невесомый туман. Часов пять утра! Даша ненавидела, когда её будили так рано. К тому же она жутко не высыпалась.
- Ну чего тебе, скотине, надо? - простонала она.
Барсик прижался носом в стеклу, разинул пасть. Потом снова заработал лапой. Треснувшее стёклышко дребезжало. Звук выходил на редкость противный.
- Ууу,зараза! Убью! - Даша легонько стукнула кулочком по стеклу со всей стороны, но бандит даже не подумывал убраться.
Она рухнула обратно в нагретую постель, натянула на голову одеяло, но тоненькое дребезжание просочилось сквозь этот заслон. Кошачьи когти, казалось, скребут прямо по нервам.
Даша не выдержала. Соскочила с кровати, показала кошаку кулак, накинула курточку, собираться немедленно своими руками придушить упрямую тварь... Но в сенях притормозила.
Прошедшая ночь помнилась смутно, словно путаный страшный сон. Соседский чёрный дом, пустая улица, лес, чудовище... Но ведь это было на самом деле? Или нет?
От таких раздумий будто холодный клок тумана заполз в сердце. Даша посуровела, пошарила топор. Утро, конечно, солнечное... Но вдруг ещё кто-нибудь бродит вокруг дома, кроме обнаглевшего Барсика?
На крыльце она зажмурилась- таким сильным был контраст между подслеповатми тёмными сенями и золотой солнечной улицей. Из постели казалось, что снаружи холодно, промозгло , но на солнышке оказалось тепло, и плохое настроение мигом улетичилось.
Барсик исчез. Похоже, хитрый котяра смылся, как только заслышал топот в сенях. Этот вредитель прекрасно чуял, за что можно схлопотать поленом по хребту.
Несмотря на ранний час, деревня уже ожила, зазвучала. Позвякивала колокольчиком корова, ласточки мелькали в воздухе, голосили по дворам петухи. Дом напротив приник к земле и перестал казаться громадным и страшным. Обычный заброшенный дом, заросший крапивой. С озера тянуло свежестью. Даша совсем успокоилась.
Барсик под крыльцом вопросительно мяукнул и, не услышав в ответ ругани, выполз наружу. Подошёл к ней, независимо задрав хвост.
- Что , сволочь? - оттаивая, поинтересовалась девочка. - Жрать, что ли, захотел с утра пораньше? Приличные коты сами себе мышей ловят. А некоторые ещё и крестиком вышивать умеют. И на машинке...
Барсик коротко мыркнул, осуждая столь нетипичное для котов занятие, задрал украшенную шрамом морду и уставиля на девочку зелёными глазами. Потом привстал на задние лапы и когтями скребанул по джинсам. И тут же метнулся по ступенькам вниз. На земле же вновь обернулся, показав сузившиеся от солнца зрачки.
- Ты меня с собой зовёшь, что ли? - изумилась Даша.
Кот мурлыкнул, будто похвалил её за понятливость. Даша сбежала по лесенке. Топор оттягивал руку. Кот скользнул к ближнему валуну, повернул голову, проверяя - идёт ли она следом? Она шла. Так и спустились по тропе к самому озеру, мимо длинных мостков, до широкого камышового затона. Там кот остановился и жалобно замяукал.
- Ты что , рыбу тут спрятал?!
Барсик, весь вытянувшись, вглядывался в камышовые стебли, метался вдоль шуршащей стены и мяукал на одной надрывной, стонущей ноте. Даша тоже вглядывалась в камыши , но ничего не могла понять. Она недоумённо потопталась на берегу и тут, совсем рядом, заметила на коленчатой камышинке клочок серого пуха. Осторожно снял. Кот замолчал. Даша раздвинула стебли.
В глубине открылась широкая вытоптанная просека. Клочки шерсти трепетали то тут, то там. Барсик осторожно скользнул вперёд, Даша шагнула следом. Клочки попадались всё чаще и чаще. Некоторые были втоптаны в грязь.
Сердце заныло от нехорошего предчувствия.
Под ногами давно чавкала жидкая грязь. Тропа закончилась вытоптанным пятачком. Там, в обрамлении серого раздёрганного пуха, лежало маленькое окровавленное тельце. Вернее- жалкие останки : клочок полосатой шкуры, белые рёбра, маленькая аккуратная лапка. А чуть в стороне, наколотая на толстую обломанную ветку, скалилась им навстречу мёртвая кошачья голова...
