Я стану твоей слабостью

24

Сырой ночной холод сочился сквозь окна, когда глаза Лисы приоткрылись, и непомерно болезненная, острая боль пронзила её голову. Она пыталась не дать своим глазам закрыться, несмотря на то, как сильно протестовало её тело. Она почувствовала под собой твёрдый металл.

Она поняла, что была пристёгнута, и её держали в кузове одного из фургонов, которые Дилан и Сольники использовали для перевозки грузов. Она взглянула на свои ноющие запястья, закованные в наручники, настоящие металлические наручники — Дилан не хотел рисковать, — которые впивались в её запястья, как будто её кожа была тонкой, словно бумага.

Она почувствовала слишком знакомое ощущение кляпа во рту, вероятно, какой-то грязной тряпки, которая завалялась у Тайлера. Она попыталась сесть, но почувствовала, как боль давит на неё. У неё было сотрясение мозга. Она изучала сотрясения, лечила, видела их снова и снова. Ей нужен был покой. Она подняла глаза, обнаружив, что Тайлер был единственным в салоне, сидящий за рулём далеко спереди, на скорости ведя машину.

Лиса отчаянно пыталась толкнуть двери перед ней, которые, казалось, были приварены.

Попытки побега были абсолютно тщетны.

Тайка почувствовала, как её веки сомкнулись, и она отчаянно попыталась заговорить, закричать, даже заплакать.

Тьма снова окутала её.

Ей снилась Джису.

Когда Лиса проснулась во второй раз, её встретил морозный воздух раннего утра, от которого по спине пробежали мурашки.

Двери фургона открылись в ещё более кромешной тьме; ранние утренние часы были такими же холодными и неприветливыми, как лица Тайлера и Кэтрин.

— Ты доставил её в целости и сохранности, Тайлер, — вздохнула Кэтрин, глядя на Лису с большим презрением.

— Вряд ли, — пробормотал Тайлер, наблюдая, как Лиса открывает глаза. — Она сопротивлялась.

— А как насчёт другой части плана Дилана? — нервно спросила Кэтрин, в её голосе слышалось беспокойство.

— Ким Джису жива, — голос Тайлера дрожал от нескрываемого ужаса.

На лице Кэтрин, хотя и тусклом в свете, отразилось облегчение.

— Хорошо, — тихо вздохнула она.

Лиса промычала ещё до того, как осознала это. Её охватил прилив облегчения.