Я ждала тебя

23

Шли дни, и Дженни обнаружила, что никак не может насытиться ласками своего мужа. Прежде она опасалась, что семейная жизнь будет тоскливой и скучной. Но оказалось, что она интересна и увлекательна. Чимин бросал ей вызов за вызовом и ставил в тупик, лишая возможности предугадать его поступки. Иногда он общался с ней в той же бодрой, дружелюбной манере, что и со своими знакомыми, когда ужинал с ними, играл в карты или спорил о политике. Он без колебаний брал ее с собой на верховые прогулки и охоту. Чимин гордился ее умом и открыто удивлялся ее умению вести дом. Дженни объяснила ему, что в течение последних двух лет ей приходилось несладко, поэтому она постигла все тонкости экономии.
Дженни радовали похвалы ее мужа, она была благодарна ему за то, что он уважает ее мнение. Ей нравилось, как он подталкивает ее на неподобающее леди поведение, а потом добродушно подшучивает. Однако бывали случаи, когда он приводил ее в замешательство, обращаясь с ней как с редким, хрупким цветком. Иногда он купал ее, а потом растирал полотенцем, как ребенка, и натирал ароматным маслом, пока ее кожа не начинала блестеть.
Дженни никогда так не баловали. После стольких лет борьбы с бедностью она не переставала удивляться тому, что кто-то заботится о ее благополучии. Стоило ей только высказать вслух какое-нибудь пожелание – будь то лошади, билеты в театр или просто нежность со стороны Чимина, – как оно тут же исполнялось. Когда у нее бывали кошмары, он пробуждал ее поцелуями и гладил до тех пор, пока она не засыпала. Когда ей хотелось ублажить его в постели, он вооружался терпением и давал ей такие уроки эротики, которые возбуждали обоих. Сам же он в любовной игре проявлял удивительную изобретательность: то был диким и необузданным варваром, то ласковым и нежным соблазнителем. И в каком бы настроении он ни находился, Дженни всегда испытывала безграничное удовлетворение после их близости. День за днем он разрушал ее защитную оболочку, делая ее мягкой, открытой и пугающе ранимой. И все же Дженни была счастлива, счастливее, чем могла предположить.
В мгновение ока Чимин мог превратиться из высокомерного повелителя в нежного мужа, тем самым вызывая у Дженни жгучее желание поделиться с ним самыми сокровенными тайнами, открыть ему то, о чем не знал никто на свете. Он видел ее насквозь, понимал, что под внешней самоуверенностью скрывается робкая, беззащитная душа. Сколько раз она порывалась рассказать ему о Соён, но страх мешал ей. Она слишком дорожила своей любовью к нему. И еще не была готова потерять его.
Дженни тщетно ждала весточки от Исина, то и дело напоминая Беру о том, что письмо должно быть передано ей немедленно. Она не раз возвращалась к мысли снова нанять сыщика, дабы разыскать дочь, однако боялась, что это навсегда лишит ее возможности вернуть ее. Единственное, что оставалось, – это ждать. Иногда, не выдержав гнетущей тоски, она срывала раздражение на окружающих, даже на муже. Однажды он ответил ей так резко, что она едва не расплакалась, и они поссорились. На следующее утро она не решалась поднять на него глаза, смущенная собственной вспышкой, и ужасно боялась, что он потребует объяснений. Но вместо этого Чимин притворился, будто ничего не произошло, был нежен и ласков. Дженни поняла, что он идет на уступки исключительно ради нее – никому другому это не сошло бы с рук. Она не представляла, что могут существовать такие замечательные мужья: великодушные, отходчивые, заботливые.
Но, как обнаружила Дженни, у Чимина были свои недостатки. Он оказался чрезвычайно ревнивым и хмурился, стоило какому-нибудь мужчине пристально посмотреть на нее или чуть дольше задержать ее руку в своей. Это забавляло ее, а также и его уверенность в том, что все мужчины Когурё должны волочиться за ней. Он прилагал все усилия, чтобы отдалить ее от своего кузена Тэхена, который при каждой встрече очаровательно флиртовал с ней. Однажды на одном из роскошных балов Тэхен с видом голодной лисицы, увидевшей очаровательную курочку, схватил Дженни за руку и осыпал поцелуями тыльную сторону ладони, чем очень рассмешил ее.
– Леди Пак, – выразительно вздохнул он, – ваша красота настолько ослепительна, что нам не нужен лунный свет. Я преклоняюсь перед ней.
– Это я сейчас тебя преклоню, – мрачно произнес Чимин, резко вырывая руку жены из руки кузена.
Тэхен одарил Дженни обольстительной улыбкой:
– Он не доверяет мне.
– Я тоже, – проговорила Дженни.
Тэхен изобразил на лице смертельную муку.
– Моя единственная мечта, мисс, – это один вальс с вами! – воскликнул он и добавил:
– Я никогда не танцевал с ангелом.
– Она обещала этот танец мне, – заявил Чимин и потащил жену прочь от Тэхена.
– А как насчет следующего? – крикнул вслед Тэхен.
– Она обещала мне все танцы! – бросил через плечо Чимин.
Рассмеявшись, Дженни, которая следовала за мужем в зал для танцев, предупредила его:
– Чимин, я должна тебе кое-что сказать. Мама пыталась научить меня вальсировать плавно, но все оказалось бесполезным. Она утверждала, что я танцую, как необъезженная лошадь.
– Неужели так плохо?
– Поверь мне, именно так!
Он решил, что Дженни шутит, но потом, к своему удивлению, обнаружил, что она говорила правду. Ему потребовалось все его мастерство, чтобы удержать свою женушку в пределах круга и, что страшнее, помешать ей вести его.
– Повторяй за мной, – сказал он, замедляя движения. Несмотря на все усилия, Дженни никак не могла сделать шаг в нужном направлении.
– Может, проще тебе повторять за мной? – простодушно предложила она.
Наклонившись, он шепотом предложил ей вспомнить, как они в последний раз занимались любовью. Этот необычный совет вызвал у нее смех. Она внимательно посмотрела на него и, сосредоточившись на приятных воспоминаниях, расслабилась и послушно исполнила все.
– Как у нас прекрасно получается! – воскликнула она.
Чимину польстил ее восторг, и он протанцевал с ней еще несколько вальсов, чем вызвал недоумение окружающих, так как считалось старомодным открыто выражать свою любовь к жене. Однако Чимин, казалось, не обращал на это внимания. Что касается Дженни, то ее изумляли надменные светские дамы, которые, прикрывшись веерами, завистливо высмеивали ухаживание чиновника за своей женой. Их собственные мужья не испытывали к ним излишне теплых чувств – если вообще хоть что-то испытывали, – а все ночи проводили в постелях любовниц. К удивлению Дженни, даже Чаен заявила, что у Чимина обостренный собственнический инстинкт и что Намджун никогда не искал ее общества так же настойчиво, как Чимин.
– О чем ты с ним все время говоришь? – полюбопытствовала она, когда закончилось первое действие одной из последних пьес и они вышли прогуляться. – Как тебе удается заинтересовать его?
Сестры стояли в фойе первого этажа и обмахивались веерами. Прежде чем Дженни успела ответить, к ним присоединились уважаемые молодые дамы, с которыми подружилась Дженни.
– Я тоже должна услышать ответ! – со смехом объявила одна из дам. – Всех нас давно заботит один и тот же вопрос: как привязать к себе мужей? Что такого увлекательного он находит в твоих речах, дорогая?
Дженни пожала плечами и взглянула на мужа. Он беседовал с мужчинами в противоположном конце зала. Казалось, он почувствовал ее взгляд, потому что сразу же повернул голову и улыбнулся ей.
– Мы говорим обо всем, – наконец с усмешкой ответила Дженни. – О бильярде, делах, обо всем. Я всегда без колебаний высказываю свое мнение, даже если это не нравится мужу.
– Но нам не следует говорить с мужьями о политиках – возразила озадаченная другая из дам. – Для этого у них есть друзья.
– Кажется, я допустила еще одну бестактность – рассмеялась Дженни, сделав вид, будто ставит крестик в воображаемом списке. – Предосудительных разговоров о политиках больше не будет.
– Дженни, не уходи в сторону! – не отставала первая дама, лукаво взглянув на нее. – Совершенно ясно, что чиновнику Паку нравится подобное положение вещей. Возможно, мне тоже следует узнать у своего мужа, что он думает о делах!
Дженни снова устремила взгляд в другой конец фойе. Неожиданно в толпе промелькнуло знакомое лицо, обрамленное, иссиня-черными волосами. Она мертвенно побледнела. Поморгав, Дженни огляделась по сторонам, но видение исчезло. Она почувствовала, как кто-то осторожно взял ее за локоть.
– Дженни? – тревожно спросила Розэ. – Что-то случилось?