Тайны под тенью вишнёвых деревьев

26. Белый огонь

 Пин бежала. Подгоняемая волчью тенью позади, она не могла остановиться, отдышаться или осознанно решить, куда свернуть. Долго так продолжаться не могло – ребёнку не хватало воздуха, простого свежего воздуха, а не этого немного затхлого коридорного. Не хватало сил так долго не переводить дух, и даже опыт в «прогулках» по лесу диких вишен не помогал ей сейчас. Всё же в лесу ей было, от чего оттолкнуться...

Но у неё заплетались ноги от усталости. Своё дело сделало и то, что спина ужасно болела после контакта с тёмным барьером. Мечница уже не могла бежать и рухнула на пол, кажется, рассадив колено и плечо. Меч, который она так и не выпустила из рук, только чудом не поранил её. Она выдохлась, и это заставляло только крепче запомнить – привычных сил в ближайшие годы у неё не будет. Лёгкие словно горели, и Пин помнила, что нельзя останавливаться, когда такое происходит, ведь станет только хуже... благо, её пока не рвало, лишь подташнивало.

Растревоженное частым неглубоким дыханием горло начинало болеть. Девочка с трудом приподнялась, намереваясь подняться и даже на таких ватных ногах попытаться уйти от преследования...

Преследование. Точно. Разве волк не разорвал бы её на куски? Бросив взгляд в его сторону, ученица поняла, что... расстояние не изменилось. Он стоял, грозно порыкивая, но не нападая, Пин видела его глаза в темноте. Медленно, по стенке, поднявшись, она сделала шаг в его сторону. Головокружение и тошнота заставили её скрутиться, готовя к так и не подступившей к горлу рвоте, но мечница отчётливо видела, что он отступил.

- Какого хрена...- хрипло выдавила она и, покачиваясь, отстранилась от стены, чтобы вновь попытаться подойти к теневому зверю.

Он не позволял ей приблизиться, впрочем, больше не издавая фальшивых рыков и лая – осознавал, что бесполезно. Или тот, кто смотрел его глазами сейчас...

- Ты ведь наблюдаешь, - не спросила, но твёрдо сказала девочка. Она поудобнее перехватила клинок и резко обернулась, нанося удар.

Лезвие меча прошло сквозь тёмного заклинателя, никак ему не вредя. В коридоре один за другим начали зажигаться проклятым белым пламенем факелы, но даже прежде, чем один из них осветил лицо юноши, Пин услышала усмешку.

Его правый, единственный глаз, оставшийся в тени, словно светился тусклым фиолетовым сиянием и сразу привлёк внимание. Неужели он был настолько уверен в своей безнаказанности, что не скрывал своих сил? Или он специально дал волю преступной энергии, чтобы её запугать? В любом случае, такого же не было на освещённой стороне лица. Она была изуродована жуткого вида шрамом, не похожим на следы когтей или меча и имеющим лишь небольшое сходство с ожогом. О природе травмы оставалось только догадываться, но на это не было времени. Главное, что она запомнила его черты. Если она выживет, это пригодится.