Таисия Рюстов
Едва я открыла свои глаза, как мои уши пронзил рингтон телефона. Ещё сонная пыталась нащупать мобильный где-то около себя, а вскоре вспомнила, что он лежал всю ночь на зарядке.
— черт,— прошипела я, вставая с кровати — алло?
— о-о-о, неужто ты трубку взяла?— Алина.
— а, ну да видимо. Чего-то хотела?
— открой дверь.
— чег...
Я не успела даже что-то сказать, как подруга сбросила трубку и из глубины квартиры послышался звонок. Была не была. Ну не могу же я просидеть вечность в своей квартире и сдохнуть от того, что сойду с ума? Хотя...
— Тая!— шатенка тут же налетела на меня с объятиями.
Мы сидели в моей квартире почти весь день, занимаясь разными делами: то смотрели фильмы, то бесились, то разговаривали ни о чем, даже за готовку взялись. За весь день, проведенный вместе, Алина ни разу не спросила про случившееся ранее, и на этом ей спасибо. Однако она пыталась вытащить меня на улицу: за это уже не спасибо. Я не могу выйти на улицу, вдруг я встречу ребят или вовсе его? Нет, я не могу так рисковать.
— блять,— Аристова соскочила с дивана — уже почти одиннадцать, меня прибьют, если опоздаю домой!
Она вышла в прихожую и начала обуваться. Попрощавшись, подруга покинула квартиру и я снова осталась одна.
На заднем фоне тихо играла незамысловатая песенка, наполняя всю комнату прелестными звуками. Она (песня) своими мотивами напоминала о не таком уж и далеком детстве. Улыбка, не сползающая с лица, объятия, игры, веселье, друзья, семья. Я могла только мечтать о таком детстве, находясь за "решеткой" детского дома. Я видела родителей и детей несчётное количество раз. Я видела счастье в глазах больших и малых. Я могла только тихо плакать в подушку, мечтая о своей удочерении. Я всегда хотела семью: быть ребенком с хорошими родителями, которые меня любят.
Августовское солнце освещало мою комнату своими лучами, превращая ее в светлое, яркое помещение, где должна была царить любовь. Сегодня я не закрывала шторы, поскольку мне нравилась эта атмосфера умиротворённости, а вскоре надоедливые лучи, которые попадали на лицо, и вовсе перестали меня беспокоить. Да, что–что, а романтизировать все было у меня в крови.
Руки аккуратно выводили плавные линии, вырисовывая небольшой портрет. Я дала волю своим мыслям, ещё не зная, что рисую, однако вскоре стало понятно, кому принадлежит портрет — Стёпа.
Этот юноша снова засел в моих мыслях, что мне невольно приходилось мучать себя ненужными суждениями. А правильно ли я тогда поступила? Может, можно было решить это по-другому?
Встряхнув головой, словно Дунаевский выпадает из моей головы через ухо, я устало прикрыла глаза. Черт, вот надо же было всему случится именно так!
