Орден Змей

глава 11

«Внезапно Смерть заворочалась во сне, и он исчез.
Она уснула вновь, спустя мгновение увидев во сне жизнь».

Никос Казандзакис

***

Установив последнюю защиту, Гермиона издала измученный вздох. После нападения Пожирателей на коттедж «Ракушка» их со Скорпиусом и Драко отправили в небольшой городок во Франции. Новое место было куда менее привлекательным, чем убежище, в котором они жили раньше. Здесь не было библиотеки, но квартира все же казалась неплохой, хоть и достаточно пустой, точно брошенная обитель. К счастью, Шеклболт решил не назначать никого другого на это место, поскольку напряженность после нападения все еще оставалась высокой. Пока Кингсли и Муди разбирались с беспорядком в штаб-квартире, ей и Малфою было поручено залечь на дно и провести дополнительные внутренние расследования.

Гермиона содрогнулась от воспоминаний о страшной ночи — изуродованные тела ее собственных друзей и испуганное лицо Скорпиуса мелькали перед глазами. Малыш оставался потрясенным и по сей день — более подавленный, чем обычно, он не отходил от взрослых ни на шаг, и Гермиона не могла винить его в этом. Однако теперь, когда они находились вдали от толпы, Скорпиус держался более спокойно.

Она вытирала пыль со своих туфель, как вдруг из гостиной донеслись странные звуки. Мелодия эхом разнеслась по небольшому пространству, словно зазывая Гермиону в свои объятия. Прежде чем девушка смогла осознать, что именно происходит, она направилась на звук, пока не оказалась достаточно близко, чтобы заглянуть в дверной проем.

Там, в гостиной, перед старым, покрытым тонким слоем пыли пианино из кленового дерева, сидел Драко Малфой. Он казался слишком сосредоточенным, чтобы заметить ее присутствие, пока его пальцы танцевали на клавишах. Мелодия, которую он играл, казалась Гермионе незнакомой, и все же было в ней что-то одновременно близкое и чуждое. Она, словно в трансе, наблюдала, как его веки затрепетали и закрылись, а брови нахмурились. Мелодия началась тяжело и медленно, ноты были холодными и бессвязными, и комната отзывалась эхом от тихих торжественных аккордов. Затем, почти неуверенно — будто колеблясь — начала раскрываться, пробуждаясь от долгой дремлющей тьмы, более сладкая и легкая гармония. Музыка перешла в крещендо, взлетая все выше и выше. Все прекратилось внезапно, точно незаконченный вопрос, прелюдия к чему-то большему.