Наследники

Глава XLII. Старые враги.

Поначалу он надеялся, что его страх не оправдан. Но надежда умирала с каждым днём, а её разлагающийся труп становился питательной почвой для страха. Мекшему казалось, что он разрушает всё, к чему прикасается. Наверное, так оно и было. Альхена умерла у него на руках, когда родилась её дочь. Адара была так похожа на мать, Мекшем души не чаял в малышке, но шли годы, и Адара умерла, подарив жизнь Мирам. Прошли столетия, Мекшем видел раз за разом, как умирали те, которых он оберегал. К тому моменту, когда умерла Майя и появилась на свет Ева, Мекшем уже не чувствовал ничего. Его сердце было похоже на большой булыжник, не способный биться, не способный любить.

Он оставил маленькую Еву на пороге приюта и ушёл в тень, не желая видеть её жизнь и смерть. За столетия, которые он прожил в роли стража седьмой печати, ни один демон и близко не приближался ни к одной из девушек. Вероятность того, что его защита понадобится Еве, была ничтожно мала.

Мекшем не поверил своим ощущениям в первое мгновение, когда почувствовал, что демон коснулся печати. Он шагнул сквозь пространство прежде, чем успел подумать о чём-либо. Он узнал Еву сразу, с первого взгляда: она была так похожа на Альхену, что это казалось просто невероятным. Спустя столетия и такое большое количество поколений, она была почти что копией своей прародительницы.

С той августовской ночи Мекшем не мог выкинуть Еву из головы. Он не пошёл за ней следом, лишь наблюдал издалека, стараясь не вмешиваться в ход событий, но не выдержал, когда Еве снова грозила большая опасность.

За те пару дней, что он провёл с Евой, его мысли спутались ещё сильнее. Он отчаянно старался внушить себе, что она не Альхена, несмотря на то, что они так похожи. Он повторял себе раз за разом, что Ева не женщина, которую он когда-то любил.

Слова Ансера вновь разбередили рану, которая, как ему казалось, уже давно зарубцевалась. Мекшем отчаянно захотел остановить безумие, которым была его «жизнь». Этой ночью ему пришла в голову опасная мысль. Он обречён на вечное существование, пока на свете есть печать, которую он должен оберегать, но что будет, если печать исчезнет? Наверняка, его жизнь оборвётся. Благословенный покой, которого он желал так долго, впервые стал осязаем, словно до него можно было дотянуться рукой.

Он почувствовал, как умер Ансер, но не сделал и шагу, что бы помочь тому, кто провёл вместе с ним целую вечность в этом мире. Было ли ему грустно? Нет. Было ли ему жаль Ансера? Да, немного. Страж третьей печати, в отличие от него, не чувствовал себя одиноким в этом мире, ему не приходилось видеть смерть так много раз. Никому из них не приходилось её видеть: из всех семи печатей только лишь последняя должна была перерождаться вновь и вновь.