Прополоскав рот с мылом и кое-как приведя себя в порядок, плачущая от боли и унижения Софья Николаевна выскочила из школы и побежала домой. Захлопнув за собой дверь квартиры, Софья Николаевна рухнула ничком на кровать и разрыдалась в голос, вновь и вновь переживая происшедшее.
Все выходные Софья Николаевна провела дома, сказавшись больной и не отвечала на звонки. В голове лихорадочно скакали мысли — пожаловаться на Таню директору школы, обратиться в полицию, перевестись в другую школу, в другом городе?
Однако Софью Николаевну тревожили мысли об огласке, что неизбежно последуют за этими действиями — что будет с ее педагогическим авторитетом, если ученики и другие учителя узнают, что она лизала сапоги какай-то хулиганке? Даже если все это и не выйдет наружу — ее репутация все равно окажется испорченной.
А если о ее позоре узнают родственники — представив лица родных и друзей, Софье Николаевне стало дурно. К тому же Таня наверняка будет все отрицать. Всегда честная сама с собой, Софья Николаевна не могла не признать, что перегнула палку в отношении к Тане и она поступила, «по — справедливости».
Так и не решившись ни на что, запутавшаяся Софья Николаевна в понедельник утром поехала в школу, к первому уроку. Войдя в школу она увидела Таню.
— Привет, — белые зубы сверкнули на лице Тани, — я ждала тебя. Пальцы Тани, преодолевая слабое сопротивление, скользнули за ворот блузки Софьи Николаевны. Глаза Тани гневно сузились, она сердито посмотрела на напряженную учительницу.
— Ты в лифчике?! Дрянь! — звонкая пощечина вышибла звезды из глаз Софьи Николаевны, — ты что думала, с тобой шутят, шлюха?! Ну-ка, задери юбку.
— Таня, это зашло слишком далеко, — попыталась возразить Софья Николаевна, — я буду...
— Быстро сука! — очередная пощечина обожгла лицо Софьи Николаевны. Со слезами на глазах Софья Николаевна приподняла юбку, открывая белые кружевные трусики.
— Значит, так, да? — ладонь сильно хлопнула по нежному холмику, — решила, что меня можно игнорировать? — Софья Николаевна взвизгнула, когда ее ущипнули за промежность.
— Таня, я...
— Молчать, дрянь, — что-то щелкнуло в руках Тани и Софья Николаевна с ужасом увидела блеск лезвия. Она дернулась, когда холодная сталь коснулась ее щеки.
— Тихо дура, — зло сказала Таня, проводя лезвием по нежной коже. Софья Николаевна невольно сглотнула, когда нож коснулся ее шеи. Второй рукой Таня расстегивала пуговицы на блузке. Вот она поддела лезвием бретельку лифчика и разрезала ее.
— Так намного лучше, — улыбнулась она, срезая вторую бретельку и высвобождая груди.
— Вообще, я предвидела, что у тебя не хватит ума отнестись к моим словам серьезно, — продолжала Таня, — и поэтому прихватила одну вещичку для вправления мозгов.
Она порылась в сумочке и, на глазах изумленной Софьи Николаевны, достала оттуда большое яйцо.
— Я достала это из курятника, — улыбнулась Таня оторопевшей Софье Николаевне, — по моим подсчетам цыпленок должен вылупиться на днях, может даже сегодня. Главное — чтобы было тепло и влажно.
Похотливо улыбаясь Таня приспустила трусики Софьи Николаевны до колен.
— Ноги раздвинь, сучка! Живо! — Таня с силой хлопнула учительницу по внутренней стороне бедра.
— Пож... пожалуйста, — хныкнула Софья Николаевна, раздвигая ноги и косясь на входную дверь школы. Тихо всхлипывая, она смотрела, как ее мучительница медленно проталкивает внутрь нее яйцо. Когда половые губки сомкнулись над чужеродным предметом Таня убрала руку и натянула на Софью Николаевну трусики.
— А теперь иди, — Таня слегка толкнула в бок Софью Николаевну, — да помедленнее, не раздави его. Они вылупляются голодные, — добавила Таня, весело глядя на готовую грохнуться в обморок Софью Николаевну.
— Не вздумай вынимать яйцо — даже если тебе и удастся запихнуть его обратно, я запомнила, как оно лежало. Увижу, что ты это сделала — изобью до полусмерти. И жаловаться не вздумай — я скажу, что ты врешь, потому что ненавидишь меня — и у меня полным-полно свидетелей, что это так. Так что без глупостей, — Таня хлопнула Софью Николаевну по попке и та невольно вздрогнула, чувствуя как тяжело шевельнулась тяжесть в паху.
— Таня, — всхлипнула Софья Николаевна, в последней попытке договориться, — не надо...
— Все Софья Николаевна, — очередной шлепок по заднице подтвердил, что разговор окончен, — нам обеим пора на пары. Вечером приходи в раздевалку в спортзале — если будешь хорошо себя вести, я может и решу не оставлять тебя наседкой на ночь.
Таня развернулась спиной и поспешила к в класс. Вслед за ней, слегка расставив ноги и стараясь не делать резких движений, ковыляла плачущая Софья Николаевна.
Весь учебный день для Софьи Николаевны прошел как в кошмарном сне. Ей казалось, что все смотрят на нее отмечая ее нелепую, замедленную походу «враскоряку». На уроках она сидела, откинувшись на спину стула, слегка раздвинув ноги и стараясь лишний раз не шевелиться. Ее ученики вполголоса удивленно переговаривались, в то время как Софья Николаевна обливалась холодным потом, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Каждый случайный треск заставлял замирать сердце в ее груди, каждую минуту она ждала, что яйцо расколется. Не забывала Софья Николаевна и об угрозах Тани — ей постоянно казалось, что яйцо натягивает ткань ее трусиков и вот-вот вывалиться наружу. То и дело Софья Николаевна, заливаясь краской, незаметно от класса запускала руку между ног, чтобы осторожно запихнуть назад чужеродный предмет.
Самым суровым испытанием для нее оказался урок русского языка и литературы, на котором присутствовала Таня. Девочка, закинув ногу за ногу, сидела за первой партой в классе то и дело ловя на себе испуганные взгляды Софьи Николаевны. Сама Таня явно наслаждалась страданиями Софьи Николаевны. С большим трудом Софья Николаевна досидела до конца урока, когда ученики принялись ей сдавать очередное сочинение.
— Вот ваш Пушкин, Софья Николаевна, — Таня небрежно швырнула перед ней несколько листков, — надеюсь он вам понравится больше, чем моя предыдущая работа.
— Будем надеяться, Таня, — Софья Николаевна выдавила дружелюбную улыбку.
Запершись в учительской, Софья Николаевна начала читать сочинения, оставив творение Тани напоследок. Как всегда, в сочинении Тани излагалась претенциозная ерунда, не имеющая ничего общего с реальной жизнью великого русского поэта.
Кое как досидев до конца пар, Софья Николаевна собралась с духом и, сжимая изо всех сил мышцы влагалища, устремилась в спортзал. Найдя раздевалку девочек, она робко постучалась.
— Входи, незаперто, — послышался из-за двери знакомый голос. Софья Николаевна толкнула дверь и увидела Таню, одетую в обтягивающую майку и короткую желтую юбку. Таняа полулежала на лавочке, опиравшись на стенку и широко расставив длинные ноги обутые в кроссовки.
— Так-так, — Таня внимательно посмотрела на Софью Николаевну — и гибко, словно огромная кошка, поднялась на ноги.
— Пойдем в душ, — бросила она.
Душевая оказалась рядом — через дверь от раздевалки, здесь же, в смежной комнате находился и туалет. В одну из его кабинок и втолкнула Софью Николаевну Таня.
— Нет, не садись, — скомандовала Таня, видя, что Софья Николаевна хочет опуститься на унитаз, — ноги раздвинь. И юбку задери.
Софья Николаевна послушно сделала, что ей было велено и все же в груди у нее невольно екнуло.
— Ты поняла, — спросила Таня, — что меня надо слушаться? Трусы тебе еще нужны?
— Нннет, — дрожащим голосом сказала Софья Николаевна, — совсем не нужны.
Спустя мгновение учительница ощутила, как трусики скользнули по ногам на пол. Тут же пальцы Тани ворвались в промежность Софьи Николаевны, стараясь ухватить яйцо, пока вторая рука Тани осторожно давила ей на низ живота. Спустя несколько страшных мгновений, во время которых Софье Николаевне казалось, что ей разрывают весь низ, она ощутила невероятное облегчение. Тяжесть в паху, под конец дня ставшая совершенно невыносимой, вдруг исчезла.
— Ну вот, — Таня, улыбаясь, покачала на ладони перед глазами Софьи Николаевны покрытое слизью яйцо, — родила. Надо сказать, я вовремя.
Таня приблизила яйцо к губам, прошептав над ним что-то, потом легонько постучала его пальцами в нескольких местах. В ответ послышался негромкий треск и Софья Николаевна увидела, как по белой поверхности проступает тонкая, извилистая линия. На ее глазах яйцо раскололось и на ладони Тани, извиваясь и скидывая с себя остатки скорлупы, оказался маленький цыпленок.
Детеныш поднял голову и издал плаксивый звук.
— Ему, кажется, не нравится у меня на ладони, — улыбнулась Таня, — ему хочется обратно, туда где тепло и влажно.
Она присела и Софья Николаевна застыла, когда рука с маленьким цыпленком, скользнула меж ее все еще расставленных ног. Несколько страшных мгновений Софья Николаевна ждала, потом услышала негромкий плеск и следом — шум спускаемой воды.
Таня улыбнулась в испуганное лицо Софьи Николаевны.
— Ты слыхала про цыплят в канализации? — спросила она.
— Нет, — ответила Софья Николаевна и громко взвизгнула, когда острые ногти Тани впились в ее ягодицы. Таня рассмеялась и, поднявшись на ноги, вытерла пальцы о волосы Софьи Николаевны.
— Ты все же пришла в школу в трусах, — строго сказала она, — и должна быть наказана! А ну!
Она ухватила Софью Николаевну за волосы и загнула ее раком над унитазом.
— Считай, — приказала она, занося руку с ремнем. Софья Николаевна взвизгнула, когда ремень опустился на ее задницу.
— Ррраз! Д-д-два! Т-т-трии!!! — взвизгивала Софья Николаевна. Когда она отсчитала пятьдесят ударов, а зад горел словно маков свет, Таня прекратила порку и указала на пол.
— Целуй! — просто сказала она.
Софья Николаевна покорно опустилась на колени целовать кроссовки.
— На сегодня все — сказала Таня — Иди домой. До встречи!
