жестокий бог

Глава 9

Т/и

Никто не упоминал о вечеринке после того, что случилось.
Ни на следующий день, когда папа, Поппи и я сели в самолет до Хитроу, ни в последующие дни, когда все вернулись в Англию: папа и я – в замок Карлайл, который пустовал из-за летних каникул, а Поппи – в наш дом в Хэмпстед-Хит.
Поппи, естественно, предположила, что я сбежала с чердака самостоятельно – она не знала, что я уронила ключ, – и я не стала ее разубеждать. Когда папа расспрашивал нас о том, что произошло той ночью, мы обе были непреклонны в том, что от зажженной сигареты загорелись кусты, и мы вызвали пожарных.
Естественно, полиция Тодос-Сантоса тоже приехала для расследования. И когда они пришли к заключению, они поддержали эту версию событий. Все, что им было нужно, – это один наклон головы от Саши Бланта. Он не шутил – его семья действительно правила этим чертовым городом.
Я не злилась на Поппи. Она никак не могла знать, что я в ловушке. У меня не было с собой телефона, и, когда я уронила ключ, там было так много шума и суеты на заднем дворе, она, конечно, скучала по этому. Но была одна настойчивая часть меня, которая задавалась вопросом, почему она не искала меня – по крайней мере, не проверила.
Несмотря на то, что я была в Беркшире, а она – в Лондоне, Поппи все равно каждый день присылала мне свежую корзинку чего-нибудь сладкого. Иногда в дверь моего общежития стучал курьер. Иногда папа оставлял ее подарок на пороге моей комнаты. Иногда он просто появлялся на моем ночном столике по утрам. Это был ее молчаливый способ сказать, что она переживает и что такого больше не повторится.
Извинения приняты, сестренка.
Мое слишком короткое лето пронеслось красочным, жарким пятном. Поуп катался на яхте на Сейшелах со своими родителями и двумя старшими сестрами. Я очень сомневалась, что он потратил время на подготовку к стажировке. Я не знала, что задумал Саша, но была уверена, что это связано с каким-то сатанинским ритуалом, игрой с ножами и пытками младенцев.
Что касается меня, то я отсиживалась в своей новой комнате в замке Карлайл на этаже для персонала и стажеров, поглощая книгу за книгой, время от времени здоровалась с папой в коридорах и планировала свой следующий проект. Новая комната была обставлена и украшена вещами, которые папа нашел в моей старой комнате, вещами, которые я купила вместе с мамой, когда мне было двенадцать. Даже мамино цветочное одеяло все еще было там, и когда я глубоко вдохнула его, зажмурив глаза, то могла поклясться, что почувствовала слабый аромат ее свежего парфюма и сладостей.
Мои вещи в комнате ничуть не изменились с тех пор, как я была здесь в последний раз, но все же они больше не казались моими.
Год в Тодос-Сантосе изменил меня. Все выглядело глупо и по-детски, когда я осматривала все теми же глазами, ранее наблюдавшими за горящим домом, за сердитым мальчиком, которого ублажали на глазах у всей школы, и за сердцем моей сестры, разбившемся на полу в коридоре Школы Всех Святых перед «этой» же толпой. Я не могла не взглянуть на свою комнату ледяными глазами Саши, и то, что я увидела, смутило меня.
Я даже не знала почему, но все равно не могла вынести никаких изменений.
Не то чтобы это имело значение. Это не было похоже на то, что я планировала пригласить его к себе. На самом деле я подала запрос на замену замка в своей комнате, потому что большинство замков было слишком легко взломать, и я не хотела рисковать, когда дело касалось Бланта
* * *
Через две недели после моего возвращения в Подготовительную школу Карлайл я сидела в своей комнате, работая над своей следующей сборкой. Я начала с опоры – короны – потому что решила, что это займет у меня больше всего времени. Вершина из шипов была почти готова, сложная и тяжелая, извивающаяся, как гигантский гребень. Шипы, как Саша, с ними было трудно работать – колючие, но нежные. Они так легко ломались, но заставляли меня так часто истекать кровью. Я никогда раньше не работала с таким трудным материалом.
Шип уколол мой большой палец как раз в тот момент, когда в мою дверь постучали. Я высосала кровь из своего пальца, развернулась на стуле и оперлась локтями о чертежный стол позади меня.
– Войдите, – сказала я.
Я думала, это папа. Занятия в школе начинались только на следующей неделе, а стажеры должны были прибыть сюда не раньше субботы.
Когда дверь открылась, плоскогубцы выпали из моей руки.
Рафферти Поуп стоял в коридоре, его золотая грива представляла собой массу локонов, подсвеченных солнцем, пронзительные зеленые глаза сияли через всю комнату. Он был выше и шире в плечах, чем я помнила, с насыщенным бронзовым загаром и ямочками на скулах. Он выглядел…
Красивым? Сногсшибательным? Великолепным?
Все эти слова не могли воздать ему должное, и все же Поуп не пробудил во мне ничего – кроме восторженного прилива платонической любви. Он сделал шаг в мою комнату, засунув руки в белые брюки Polo, которые только еще больше подчеркивали его загар.
– Т/и Асталис, невзгоды пошли тебе на пользу. Ты выглядишь подтянутой. – Он остановился в футе от меня, с улыбкой склонив голову набок.
– Рафферти Поуп, счастье тебе к лицу. Ты выглядишь великолепно. – Я встала с ним лицом к лицу.
Мальчик, который ходил со мной по замку на охоту за привидениями, когда мы были детьми. Который исследовал скрытые тропы и открывал потайные двери вместе со мной. У нас была общая история, общие интересы и взаимное глубокое уважение.
Наши руки нашли друг друга, и мы обнялись долго и крепко. От него все еще пахло океаном, солнцем и иностранными специями, от которых у меня пересохло во рту. Поуп взъерошил мне волосы жестом старшего брата.
– Жаль, что ты не прошла стажировку. Ты, черт возьми, заслужила это.
Я ничего не сказала. Это не имело значения. Мы отстранились. Я нахмурилась, глядя на него, наши кончики пальцев все еще находились друг над другом, не совсем готовые полностью отпускать.
– Что ты здесь делаешь так рано, Рафф?
– О. – Он провел рукой по волосам, неловко хихикая. – Я решил начать работу над своим произведением. Оно немного сложное, и я слышал, Блант уже по уши увяз в своем проекте. Ты же знаешь, я люблю соревноваться. Не могу поверить, что они позволили ему продолжить работу над произведением, с которым он проходил отбор. – Его рот недовольно скривился.
– Знаю, – усмехнулась я, отступая от него. Одно упоминание о Саше испортило мне настроение. – Саше Бланту может сойти с рук все, чтоугодно. Даже убийство.
Наступила напряженная тишина, когда мои слова впитались в стены, как будто сами проникли в мою комнату, оседая, как настоящая истина.
– Я лучше пойду поговорю с мисс Хоторн о своей комнате. – Поуп ткнул большим пальцем за плечо.
Неужели он так же нервничал из-за Саши, как и я?
– Конечно. Да. – Я закатила глаза с улыбкой. – Что ж, рада тебя видеть. Может, мы сможем перекусить в центре, после того как ты закончишь обустраиваться? Шашлык и Айрн-Брю?(безалкогольный газированный напиток)
Это было нашей традицией в Карлайле.
Каждые выходные мы с Поупом отправлялись на час в ближайший город, чтобы купить шашлык и чипсы в уксусе в маленькой туристической лачуге на берегу Темзы. Мы так и не смогли определить, была ли еда божественной потому, что мы привыкли к органической еде без сахара в столовой Карлайла, или потому что часовая дорога в каждую сторону под дождем, снегом или пеклом разжигала аппетит и заставляла нас поглощать еду, когда мы наконец добирались до места.
– Ах, пир воинов и нектар богов. – Выходя, он театрально поклонился, приподняв воображаемую шляпу. – Ваше желание для меня закон, миледи.
– Ботаник. – Я усмехнулась.
– Друзилла, – поддразнил он, его улыбка излучала достаточно тепла, чтобы моя детская комната казалась более сносной.
После того как Поуп ушел, я откинулась на спинку стула перед чертежным столом и, усмехнувшись, покачала головой, наклонившись, чтобы поднять плоскогубцы. Когда я взглянула на них, то поняла, что мой большой палец все еще кровоточит. Не желая идти к нашей секретарше, мисс Хоторн, чтобы попросить у нее аптечку первой помощи и взять пластырь, я высосала остатки крови из пальца.
Я откинула голову назад, закрыв глаза.
Его кровь.
Почему я так жаждала его крови? Почему не могла перестать думать о ней? Несмотря на то, что говорила Соня, я не была вампиром. Я не увлекалась игрой в кровь. По крайней мере, я так думала. И все же было что-то такое в Саше Бланте, что я хотела разрушить.
У меня была острая потребность снять его кожу и посмотреть, что под ней. Раскрыть все его секреты.
Я закрыла глаза, покачала головой и размазала свою кровь по терновому венцу.
В темноте так много красоты. Просто ее труднее найти.
* * *
Поскольку мы с Поупом провели вместе время в течение следующей недели, мне стало гораздо лучше удаваться выкидывать Сашу из своих мыслей. Он уже почти не занимал их. С каждым днем я обретала уверенность, убеждая себя, что смогу помочь ему с его загадочным проектом и при этом работать  над своим.
Я переживу его жестокие слова, его раздражающую склонность врываться в мою жизнь с мусором, кровью и насмешками. Меня он не волнует, путь ходит со своими партнершами по минету целыми днями. Подавляющее большинство студентов в Карлайле еще не достигли совершеннолетия, и я сомневалась, что он настолько глуп, чтобы попробовать с ними позабавиться.
Мы с Поупом работали весь день с утра до ночи: он над своим произведением, я – над своим; ели печенье и пили подслащенный чай во время обеденных перерывов. Поуп работал над великолепной, размером от пола до потолка, картиной на холсте. Он пытался изобразить футуристический Лондон после апокалипсиса – темный, мрачный и очень серый. Пока что он задавал общие тона и колорит на холсте. На данный момент замок был совершенно пуст, если не считать горстки сотрудников и моего отца, который отсиживался в своем кабинете. Во время ужина мы с Раффом отправлялись в ближайший город за рыбой и чипсами и возвращались сытые, довольные и слегка пьяные от ледяного пива. Поппи попрежнему присылала мне сладости, и иногда мы с Поупом подсыпали шоколадные шарики в наш утренний кофе и выпивали его перед началом рабочего дня.
В пятницу студенты летней сессии начали прибывать в замок. В субботу они собирались пронестись по коридорам в потоке писка и хихиканья, готовясь к занятиям в понедельник. Мы с Раффом избежали всей этой суматохи, одолжив папину лодку и плавая на ней по Темзе все выходные, напиваясь дешевым вином. Солнце светило так ярко, что его лучи проникали сквозь кожу. Мои веснушки вылезли наружу, а волосы стали золотистыми и мягкими. Маленькие морщинки возле глаз появились снова, и это означало, что я наконец-то улыбаюсь.
В воскресенье мы поставили лодку на якорь у небольшого холма и устроили пикник. Поуп жонглировал фруктами.
– Лови! – командовал он, когда я меньше всего этого ожидала, бросая виноград и абрикосы мне в рот. Он всегда пребывал в хорошем настроении, веселый и добродушный – совсем не такой, как измученные, хмурые художники, среди которых я росла. Только я понимала, что лучше не размышлять над тем, что за его невероятно яркой улыбкой скрывается тьма.
– Как поживает твоя сестра? – спросил он ни с того ни с сего, когда мы оба решили окунуть ноги в ледяную воду.
Я нисколько не сомневалась, что Рафф совершенно не интересовался Поппи. Я выросла с ним и знала его вкус. Ни я, ни Поппи не подходили ему. Он увлекался милыми, но сумасшедшими. Акцент на последнем. Все девушки, с которыми он встречался в Карлайле, бросали учебу из-за плохих оценок, отчислялись или исключались. Будь то употребление наркотиков, дисморфия тела или порезы и тяжелая депрессия, у них всегда находилась причина исчезнуть.
Обычная скучная жизнь надоела ему до смерти, и я знала, что даже моя слегка готичная сущность была слишком мила для чего-то большего, чем дружба. Возможно, неоднозначная версия Всех Святых – с крашеными волосами и странной одеждой – все равно была бы слишком ванильной. А Поппи он считал недотрогой с глазами ангела.
– С ней все в порядке. Ей очень нравилась Калифорния, – осторожно сказала я, думая о ее времени до разрыва с Антоном. – Но, кажется, она счастлива вернуться в Великобританию.
– Поппи отлично вписывается в компанию калифорнийских девушек. – Рафф засунул виноградину в рот.
Я отмахнулась от его комментария.
– А Саша Блант? На каких условиях вы двое сейчас общаетесь?
Мне хотелось рассмеяться, потому что кто знал ? В последний раз, когда я его видела, он спас меня от пожара, прежде чем пообещал устроить мне ад. Никто не знал, что Саша думал, в том числе, как я подозревала, и о самом Саше. Видит Бог, я перестала пытаться понять его.
– Не имеет значения. – Я рисовала круги на воде кончиком пальца ноги. – Я хочу остаться здесь. Я хочу работать с Гарри, папой и  Альмой. С тобой . Если это означает терпеть ублюдка в течение шести месяцев, так тому и быть. Он больше не король школы. И если он попытается причинить мне боль, я позабочусь о том, чтобы он исправился.
Поуп усмехнулся.
– Что? – нахмурилась я.
– Придурок закалил тебя, – заметил он, вставая и тряся своими мокрыми ногами перед моим лицом.
Я попыталась ударить его по бедру, но он взял меня за руку, которой я потянулась в его сторону, и поднял меня. Я не хотела возвращаться в Карлайл. Коридоры будут забиты студентами, туалеты навсегда заняты, и мне придется снова ходить в шлепанцах в душ, чтобы избежать грибка. Я буду скучать по тишине и уединению, когда со мной были только папа и Рафферти.
– Я закалила себя. Так называемый ублюдок не имеет к этому никакого отношения, – прошипела я.
– Такая дерзкая для Девы, – сказал Рафф, напомнив мне, что он являлся младшим братом у двух любительниц гороскопов. – Я вспомнил, что скоро твой день рождения. Могу ли я подарить тебе что-нибудь особенное?
У меня было кое-что на уме, но сейчас не время просить об этом. Идея была настолько безумной, что я знала, что ему это понравится. Хотя это была не та вещь, которую обычно дарят подруге детства. С другой стороны, мы с Раффом оба были совершенно ненормальными, и он никогда не уклонялся от странных вещей.
– Да, на самом деле, но тебе придется держать свой разум открытым.
– Мой разум открыт. Художник с закрытым разумом подобен танцору без ног. – Он подмигнул.
Мы собрали свои вещи и запрыгнули в лодку. Пока мы плыли нашим путем, возвращаясь в замок, начал моросить первый дождь в этом сезоне. Лето подходило к концу, а вместе с ним и мои несколько недель непрерывного блаженства. Наступит понедельник, и все должно было измениться.
Я не была готова, но в то же время чувствовала, что созрела для чего-то, что не могла описать. Воздух был насыщен возможностями. Я никому не рассказывала, над чем работаю. Я хотела помочь Саше доставить его работу в Тейт Модерн, а затем показать свою частным галереям в надежде получить хорошую стажировку.
Кое-что пришло мне в голову, когда Рафф ставил лодку на якорь и помогал мне запрыгнуть на траву. Я закинула рюкзак на плечо и нахмурилась, глядя на него.
– Знаешь, я так и не удосужилась спросить, кого ты выбрал себе в помощники.
Логично было предположить, что он спросил бы меня, как только мы узнали, что я не прошла, но он так и не сделал этого. Я не поднимала эту тему, потому что тема стажировки была такой болезненной, такой чувствительной для меня. Какое-то время я вообще едва соглашалась говорить об этом.
Рафф улыбнулся своей самоуверенной улыбкой и дал мне ответ, от которого земля задрожала у меня под ногами.
– О, я ее даже не знаю. Она написала мне душераздирающее письмо о том, как сильно хотела попасть сюда, и, честно говоря, помогло то, что ее отец вложил восемьсот тысяч фунтов в выставку, которую я запланировал на следующее лето. Ее зовут Соня Гарофало. Вообще-то она тоже из Калифорнии. Возможно, она могла бы стать твоей подругой.
Маловероятно.
И хотя это был еще один жестокий поворот событий, я уже особо не удивлялась. Придумав для Раффа какой-то предлог, я немедленно ушла, кровь отхлынула от моего лица, а ярость наполнила сердце.
Велика вероятность, что эта новость приведет меня к самоубийству.
* * *
Я не пришла в столовую на праздничный воскресный ужин, который ознаменовал официальное начало как летней сессии, так и нашей стажировки.
Мысль о Соне, сидящей там рядом с Раффом, заставила меня захотеть выдернуть каждый волосок у себя на голове и не давала мне даже задумываться о том, что я снова увижу Сашу.
Они должны были уже быть здесь, но я не собиралась добровольно встречаться с ними.
Я расхаживала по комнате, сжав кулаки и засунув плеер за пояс спортивных штанов. Лирика группы Lit напомнила мне, что я сама себе злейший враг.
В какой-то момент я отключилась у себя в постели, все еще в наушниках. Когда или как, не знаю, но я определенно спала, пока не почувствовала, как чья-то рука убирает мои волосы в сторону, резкое, теплое дыхание скользит по моему уху.
Наушники были аккуратно сняты, обернуты вокруг моей шеи.
– Ты мне нравишься в этом положении, Хорошая Девочка – как испуганная собака, свернувшаяся калачиком.
На этот раз я не притворялась, что сплю.
На этот раз я схватила золотую, всемогущую, такую талантливую левую руку Саши, которая была полностью застрахована, и вывернула ее, принимая сидячее положение. Мои глаза распахнулись, моргая и пытаясь найти лучик света в темной комнате. За полсекунды, которые мне потребовались, чтобы приспособиться, Саша толкнул меня обратно на матрас, схватил мои запястья и прижал их к кровати, его колено опустилось между моих ног.
Он зарычал мне в лицо.
– Никогда больше не прикасайся к моим рукам.
Я рассмеялась, затем выгнула спину, пытаясь поднять таз и пнуть его, так как мои руки были крепко сцеплены. Он перенес на меня больше своего веса, мрачно смеясь, когда его колено случайно прижалось к чувствительному бугорку между моих ног. Интересно, сидел ли он за ужином рядом с Соней? А что, если они уже помирились после того, что произошло в моем доме, и завоевали расположение Поупа. У меня не было возможности предостеречь Раффа от Сони. Мне нужно было остыть, прежде чем выкладывать ему все.
– Как… – Я отмахнулась и прищурилась, глядя на него. – Я сменила замок.
Он слегка сдвинулся, переместив от меня свое колено, и я чуть не застонала. Давление было приятным, и я сделала все возможное, чтобы не закатить глаза и не опуститься ниже, чтобы он снова коснулся моего клитора.
– Неужели ты так ничему и не научилась? Ты можешь сменить замок, почтовый индекс, прическу, гардероб, всю свою гребаную жизнь, но я все равно тебя найду. Прикоснусь к тебе. Заявлю свои права.
– Ты чертовски самоуверен.
– Спорим, ты тоже хотела быть такой.
– Продолжай говорить себе это, пока удерживаешь меня под собой. Мы оба знаем, что я врежу тебе коленом по яйцам и воткну нож в сердце, как только ты отпустишь.
Я хотела бы преувеличить, но после того, что он сделал с Соней в последний день в школе, я говорила серьезно. Несмотря на то, что он спас меня, я ненавидела его всем своим сердцем после того унижения, и я даже не знала, почему это так сильно меня беспокоит.
– Не путай себя с кем-то сильным. – Он усмехнулся. – Ты не будешь ничего делать, кроме как сосать мой член и удовлетворять все мои потребности в следующем семестре, Хорошая Девочка. И, черт возьми, я оставлю тебе несколько приятных воспоминаний и советов по искусству.
– Сдохни.
– Скоро, но недостаточно скоро для тебя.
– Поцелуй меня, – съязвила я, начиная очередную игру разума и пытаясь вернуть себе часть силы в нашем обмене.
Его густые брови нахмурились.
– Боишься заразиться чувствами? – Я мило улыбнулась. – Не волнуйся. Я не буду умолять для мо…
Он обрушил свой рот на мой, как шторм, голодный, отчаянный и полный похоти, и схватил мои волосы в кулак, чтобы я не могла отпрянуть и отказать ему в поцелуе. Его язык скользнул по моему, игриво щелкнув, как будто соскучился по мне.
Я застонала ему в рот, и он отпустил мои запястья, обхватил обе мои щеки и углубил наш поцелуй. Я провела одной рукой ногтями по его спине поверх рубашки, пытаясь оставить следы. Глубокий смешок вырвался из его горла.
Музыка искаженно звучала в наших ушах через все еще работающие наушники.
Мы с Сашей ненавидели друг друга, но наши тела, казалось, не разделяли этих чувств.
Чего он не заметил, когда запустил пальцы в мои волосы, пожирая мой язык и завоевывая мой рот, так это того, что моя свободная рука скользнула под матрас, доставая маленький перочинный ножичек. Когда его губы переместились с моих губ на шею, опьяняя меня и сводя с ума от желания, я приставила кинжал к его горлу, лезвие вонзилось в его плоть. Его кадык даже не дрогнул, когда холодный металл коснулся его.
Я почувствовала его ухмылку на своей коже, его зубы пробежали вдоль моего подбородка, лениво дразня меня.
– Убьешь меня, Хорошая Девочка?
Я сильнее ткнула кинжалом ему в горло, мой пульс взорвался, как фейерверк. Я чувствовала, как бьется его сердце у моей груди, и этот ритм оставался ровным и медленным. Может быть, Саша действительно был психопатом. Я никогда в жизни не встречала кого-то настолько крутого и невозмутимого.
– Да, если ты не перестанешь дразнить меня. Мы будем играть по моим правилам на моем родном поле.
– Хочешь поспорить?
– Ты устроил Соню на должность ассистента. Ты даже уговорил ее папочку выложить немного денег для этого. Почему? Ты ее ненавидишь.
– Я ненавижу тебя еще больше.
– Опять же – почему? Я ничего тебе не сделала. Я сохранила твой секрет.
Твой глупый, бессмысленный секрет, хотела я добавить.
– Ты была маленькой слабовольной мышкой, это меня оттолкнуло. Теперь ты – болтливая маленькая засранка. Эта твоя версия меня тоже бесит. Но я не думаю, что ты способна воткнуть этот нож, милая.
– Не испытывай меня, – предупредила я дрожащим голосом.
Я никогда раньше никому не причиняла вреда, но знала, что Саша может подтолкнуть меня к этому. Он всегда заставлял меня совершать безумные поступки. Мне пришлось зашить его рану.
«Я просто жду, когда какая-нибудь телка тебя сломает. И надеюсь, в процессе она надерет тебе задницу», – сказал Антон Саше в последний школьный день.
Он не ошибся.
Саша наконец оторвал свои губы от меня, просто подняв голову достаточно, чтобы посмотреть мне в глаза в темноте. Он был так потрясающе красив, что у меня перехватило дыхание.
– Именно это я и делаю. Я же говорил тебе делать все, что в твоих силах. Подыграй мне, – произнес он.
Господи. Он практически пригласил меня причинить ему боль. И я собиралась это сделать. Изменив угол лезвия в сторону от его кадыка, я выбрала место, где не могла увидеть или почувствовать выпуклость вены. Когда он замолчал и замер, я надавила и не убирала руку, пока тонкая струйка крови не потекла по его черной рубашке, как маленький ручеек. Я затаила дыхание, наблюдая, как завороженная, за порезом на его горле.
Прежде чем я поняла, что происходит, Саша выхватил нож из моей руки и, вежливо улыбаясь, приставил его к моей шее.
– Моя очередь. А теперь хорошенько пососи. Я знаю, как сильно тебе нравится моя кровь. Соня и Элис не зря называют тебя Друзиллой.
Я с трудом сглотнула, но не сделала ни малейшего движения к его ране.
Конечно, он был прав.
Рисование и его кровь на вкус возбуждали меня, и это приводило в ужас.
Я знала, что буду наслаждаться процессом, но не хотела доставлять ему такого удовольствия.
– Нет. Я подожду, чтобы увидеть, кто режет глубже, – услышала я свой голос.
Не могла поверить, что эти слова слетели с моих губ. Я явно опьянела от нашего поцелуя. Я не хотела, чтобы он меня порезал. Но, без сомнений, он это сделает. Ради всего святого, он был Сашей чертовым, кровожадным Блантом.
Буквально Саша-Кровожадный Блант. И это все моих рук дело.
Он слегка ткнул лезвием в мою плоть, но остановился прежде, чем мне стало больно.
– Твою мать, ты сумасшедшая. – Он рассмеялся, его глаза загорелись, как будто это открытие принесло ему облегчение.
Теперь он стал сообщником по преступлению. Я ничего не сказала. Просто ждала, когда он, образно говоря, ответит мне взаимностью. А затем я почувствовала то, чего раньше не ощущала в те первые два раза, когда он целовал меня.
Его эрекция прижималась к моему животу.
Я была в ужасе и в восторге одновременно. Мое сердце бешено колотилось в груди без какого-либо ритма или определенного темпа.
Вроде как я и раньше видела его твердым, когда Соня делала ему минет, хотя он тогда так и не кончил. Он был наименее возбужденным парнем, которого я когда-либо встречала. Брови Саши сошлись вместе, и наши взгляды скользнули вниз, туда, где встретились наши тела, его пах прижался к моему пупку.
Мое сердце. Мое дикое, опустошенное сердце не выдержало всего этого адреналина. А тело, однако, оживало так, как никогда раньше. Расцветало, пылало и просило разрешения потереться о него.
– Такого, – сказал он, все еще направляя нож мне в шею, – никогда раньше не случалось. Обычно я… контролирую его. Извини.
Он только что извинился за свою эрекцию, когда мы прижимались друг к другу? Мне хотелось рассмеяться, но я сдержала улыбку.
– Ты в порядке?
– К сожалению, ты тоже. – Он взглянул на меня с отсутствующим, слегка шокированным выражением на своем каменном лице.
– Это очень напоминает комплимент. – Я не могла не усмехнуться. Саша никогда ничего не говорил о том, как выглядят девушки. Это было не в его правилах.
– Высоси мою кровь, – криво усмехнулся он, меняя тему.
– Ты ударишь меня ножом, если я этого не сделаю?
– Твоя шея слишком хороша, чтобы ее разрезать. Хотя я мог бы разрезать и другие вещи. – Он провел ножом по центру моей рубашки, ткнув подол.
Мои глаза вспыхнули, но я притворилась, что сохраняю хладнокровие. Он потянул за ткань, разорвав мою рубашку посередине. Теперь мои груди были обнажены перед ним, соски торчали и выжидающе смотрели на него.
Прикоснись к нам. Укуси нас. Черт возьми, надень на нас кольцо.
Все казалось ярче, в воздухе витал секс. Что случилось с моим идиотским телом? Мы с этим человеком ненавидели друг друга. Завтра утром мы даже не поздороваемся в коридоре.
– Соси… мою… кровь, – повторил он, нависая надо мной. Капля крови упала прямо мне в рот. Я отказалась попробовать ее на вкус, сжав губы вместе.
Его рука была готова сорвать с меня пижаму. Нож скользнул сквозь ткань у меня между ног, заставляя меня дрожать всем телом.
Я схватила его за запястье.
– Господи, – выговорила я.
Я дернула его за подол рубашки, жадно высасывая кровь. Я не знала, что в этом процессе сводило меня с ума – тот факт, что она была горячей, металлической и сладкой на фоне его холодных, каменных черт, или мысль о том, что я делаю это с ним. Я причинила боль парню, который умудрился уничтожить всех и вся на своем пути. Я почувствовала, как между моих ног становится влажно, и обнаружила, что сама того не желая, терлась о него, сильнее посасывая его горло и постанывая.
Я хотела, чтобы он прикоснулся ко мне, и мне было все равно, что завтра я пожалею об этом.
Я делала это не для того, чтобы ему было хорошо. Я хотела, чтобы он заставил меня чувствовать себя хорошо.
И завтра, когда реальность Сони, Поупа, Саши и меня неизбежно обрушится на мою голову, по крайней мере, у меня будет одно хорошее воспоминание, за которое я смогу уцепиться.
Я взяла его руку и направила ее между нами, засовывая в свою пижаму с комом в горле, не отрываясь от его шеи. Его рука замерла, когда достигла моей талии, отказываясь опускаться дальше. Я нахмурилась, вглядываясь в его лицо. Мои губы казались опухшими и чувствительными.
– Я хочу, чтобы ты сделал это, – подтвердила я, на случай, если ему понадобится устное согласие. Он просто уставился на меня, как на совершенно незнакомого человека.
– Я этого не сделаю, – сказал он после паузы, его голос звучал хрипло и странно.
– Не сделаешь чего?
Его ноздри раздулись, жилка на квадратной челюсти сжалась от раздражения.
– Что-нибудь из этого.
– Ты девственник? – пошутила я, приподняв бровь.
Он с отвращением фыркнул, отстраняясь от меня и вставая. Все произошло так быстро, что у меня не было времени расшифровать его реакцию. Он натянул черные джинсы, схватив свой телефон и сигарету с моей тумбочки. Очевидно, этот придурок устроился поудобнее, прежде чем разбудить меня. Снова.
Только на этот раз я не притворялась спящей. Нет, я позволила ему использовать меня в моей же постели.
Да, на этот раз ты действительно показала ему, т/и.
Глупая, глупая девчонка.
Стыд затопил меня, когда реальность просочилась внутрь.
Я попросила его потрогать меня.
А он отказался.
Я села, скрестив руки на груди.
– Если ты придешь сюда снова, я нацелю нож на твою вену и надавлю гораздо глубже.
– Тебе больше достанется, чтобы высосать. – Небрежно пожал он плечами, прикуривая сигарету и затягивая шнурки на ботинках. Он даже не удостоил меня взглядом.
– Или, пожалуй, я просто убью тебя в следующий раз. Никто не будет скучать по тебе. Может, только твоя мама, – задумчиво произнесла я, сжимая губы.
– Сомнительно, – сказал он с зажженной сигаретой во рту, засовывая свою «Зиппо» в задний карман. – Но если ты убьешь меня, я убью тебя. Так что мы можем присоединиться к призракам Тиндалл. Разве не в твоей комнате она убила своего мужа? Как-то фигово, Хорошая Девочка.
Как он узнал о призраках?
Насчет моей комнаты?
Он был здесь только на летней сессии. Однажды. И он ни с кем не разговаривал.
Выражение моего лица, вероятно, выдало мой шок. Он улыбнулся своей редкой покровительственной улыбкой, которая могла довести меня до убийства.
– Фэрхерст как-то проболтался о маленькой игровой площадке твоего отца. Ты выросла здесь, но я знаю тайные места, которые ты и не мечтала сама найти. Если ты правильно разыграешь свои карты и докажешь, что умеешь сосать член, я могу показать тебе некоторые из них – при условии, что ты не станешь путать это с отношениями или ожидать, что я отстану от тебя. Я не доставляю другим удовольствие. Это другие доставляют удовольствие мне.
Он произнес эти слова так откровенно, что я почти подумала, что он шутит. Он направился к двери, спокойный и серьезный.
– Ты ждешь, что я заставлю тебя кончить, но не хочешь доставить мне удовольствие? – спросила я, когда он повернулся ко мне спиной, уже на пороге моей комнаты.
Я не могла понять, почему другая девушка согласилась бы на это. И тем не менее десятки девушек в Школе Всех Святых соглашались. Я сама была свидетелем этого.
– Медленно учишься, но наконец-то до тебя дошло.
Он не остановился, прежде чем захлопнуть мою дверь.