жестокий бог

Глава 21

Т/и

Я проснулась одна.
Тепло Саши испарилось вместе с его мускулистым телом. Я стряхнула остатки сна и села прямо, пытаясь не думать, как папа что-то шептал Соне прошлой ночью. Невозможно было неправильно истолковать то, что там происходило. Он велел ей слезть с него. Это означало, что она сидела на нем сверху – и, по-видимому, не для того, чтобы устраивать бой подушками.
Я потянулась, стараясь не беспокоиться о том, что означала прошлая ночь с Сашей. Он назвал меня своей девушкой, но Саша – искусный манипулятор, и у него очень много причин говорить такие вещи – множество причин, не имеющих ничего общего с его настоящими чувствами.
Я встала и открыла дверь, зная, что найду дымящуюся чашку кофе и корзинку с чем-нибудь сладким. На этот раз это был поднос с кексами. В воздухе витал аромат бананового хлеба и черники, и у меня потекли слюнки, когда я схватила корзинку и кофе, неся их к своему новому чертежному столу. Я была благодарна сестре за то, что она сохраняла свою ежедневную традицию. Я поставила все на стол и набрала ее.
– Привет, – сказала я после того, как она взяла трубку.
– Привет! Как дела? Я собиралась позвонить вчера, чтобы проверить, как ты. – Она говорила так, словно шла по центру города. Немного запыхавшись.
Я провела рукой по столу, мысленно перебирая все «за» и «против» спасения моей статуи.
«За»: Это великолепное произведение. С его помощью мне бы удалось оставить след в искусстве. В этом было что-то знаковое и необычное.
«Против»: Выставить эту скульптуру на всеобщее обозрение означало обнажить свою душу. А я пообещала себе, что никогда не признаюсь в своих чувствах к Саше.
– Как там Лондон? – спросила я.
Голос Поппи дарил мне спокойствие. Я не представляла, как смогу разбить ей сердце, рассказав об отношениях папы и Сони. Но я понимала, что должна это сделать.
– Замечательный, хотя и мрачный. А Карлайл?
– То же самое. – Я усмехнулась, снимая невидимую ворсинку со своей пижамы. – Послушай, я знаю, что ты занята, но мне просто хотелось поблагодарить тебя за шоколад и выпечку, что ты присылаешь. Кроме диабета второго типа, который я обязательно заработаю к концу семестра, это все очень приятно. Благодаря тебе я знаю, что кому-то не наплевать на меня, что кто-то думает обо мне каждый день.
На другом конце провода воцарилась тишина.
Должна ли я была поблагодарить ее раньше? Возможно. Прошло несколько месяцев с тех пор, как стали приходить эти «сладкие» подарки. Мне не хотелось смущать ее этими разговорами. Наверное, это была ошибка. Это тот жест, о котором лучше не говорить.
– Послушай, мне… – начала я, но Поппи прервала меня.
– Это не я, – выпалила сестра.
– Что? – удивилась я.
– Это не я посылала тебе сладости.
– Но я поблагодарила тебя в свой день рождения. И ты не возразила.
– Да, я послала тебе плюшевого мишку и планировала подарить тебе настоящий подарок позже тем же вечером. Но я никогда не посылала тебе сладости, т/и. Сейчас до меня кое-что дошло. Ты получала много подарков, которые, по-твоему, были от меня, но это не так. Ты можешь предположить, от кого они?
Могу ли я?
Это не Поуп и не папа. Они оба слишком заняты своей жизнью, и в любом случае это не в их стиле. Мы с дядей Гарри, конечно, хорошо общались, но не настолько. Это требовало внимательности. Преданности. Дисциплины и осторожности. Я не знала таких людей, которые были способны на подобные вещи и смогли бы держать все в секрете, не упоминая об этом.
Вообще-то я знала одного такого человека.
Но в этом не было никакого смысла. Это началось со времени моего пребывания в Тодос-Сантосе. Невозможно. Но потом…
«Что касается твоего подарка на день рождения, моя милая…» – воспоминание о его голосе захватило каждую частичку моего тела. Это звучало как намек.
– т/и? – поинтересовалась Поппи. – Кто бы это мог быть?
Внезапно что-то, лежащее на краю чертежного стола, укололо мой большой палец. Я нахмурилась, посасывая кровь, и наклонилась вперед, чтобы рассмотреть получше.
Терновый венец. Замысловатый, искусно сплетенный и совершенно идеальный во всех отношениях. Для моей разрушенной скульптуры. Господи, он, вероятно, работал всю ночь, чтобы сотворить такое. Он вообще спал?
– Мне нужно идти. – Мой голос задрожал от эмоций. – Прости, Поппи. Я действительно должна. Поговорю с тобой позже.
– Хорошо… Ты ведь не сердишься, да? – спросила она.
Я рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. А ведь я собиралась сообщить ей плохие новости, но у меня больше не оставалось сил на это.
– Нет, Поппи. На самом деле я самая счастливая на свете.
* * *
Я пробежала по коридору и спустилась в подвал. Мне придется признаться Саше в том, что я теперь знаю обо всем, и спросить его, почему он все это делал для меня. Было десять утра, и все сидели в классах. Стук моих ботинок глухо отдавался в пустом коридоре. Я добралась до первой из двух дверей, что вели в подвал Саши, и я подняла уже руку, чтобы постучать, как услышала знакомый голос, доносившийся изнутри.
– …никогда не простит тебя. Я знаю свою племянницу, и она добрая. Хорошая. Чистая. Ее талантливую натуру нельзя принимать за безумие, как в твоем случае.
Легко было предположить, что мой дядя и Саша стояли на лестнице, ведущей ко второй двери подвала. Неудивительно. Саша никому бы не показал свой шедевр.
– У нее не будет возможности узнать, – ответил Саша.
– О, я позабочусь о том, чтобы у нее появилась такая возможность. Это довольно простая задача, поверь мне, с моим ноутбуком или без него. Я могу пойти к ней прямо сейчас.
– Насрать, – отрезал Саша после некоторого молчания.
О чем они говорили? Я почувствовала, как вчера при нашей встрече воздух между ними потрескивал от странного напряжения, но не хотела вмешиваться.
– Нет, тебе не насрать, – сказал дядя Гарри с улыбкой, которую можно было услышать. Его голос звучал тихо. Насмешливо. – О, как пали сильные мира сего. Саша Блант. Влюбился. В робкую английскую розу, ни больше ни меньше.
Мое сердце бешено колотилось в груди. Они говорили обо мне. Дядя Гарри отзывался обо мне пренебрежительно, как будто я была недостойна любви Саши – и это очень отличалось от того дяди Гарри, которого я всегда знала. Того родного человека, который водил меня по галереям и носил на плечах в детстве.
Саша издал горький смешок.
– Я не влюблен в твою племянницу.
– Ты просто случайно поцеловал ее при всех?
Мне казалось, я услышала, как Саша пожал плечами, когда произнес:
– Я встречаюсь со многими девушками, при всех или нет, неважно.
– Ты просто позволяешь им отсасывать тебе. Вчера ты испугался, что я причиню ей боль. – Еще одна насмешка слетела с губ Гарри. – Не притворяйся, что мы не следили друг за другом все эти годы. Я точно знаю, чем ты занимался и с кем. Но т/и другая. Кроме того, ты не единственный, кто любит быть в курсе всего, – я немного познакомился с содержимым твоей прикроватной тумбочки, пока ты играл во французского любовника. Более двенадцати тысяч фунтов шоколада и пирожных за последние несколько месяцев? Ты пытаешься ее убить? – Он невесело усмехнулся.
Мой желудок скрутило. Все внутри меня кричало, чтобы я постучала в дверь и потребовала ответов.
Но в то же время я знала их обоих и не сомневалась, что мне не удастся выпытать их секреты, если я внезапно появлюсь, как в плохой театральной постановке.
– Держись подальше от своей племянницы. Я серьезно.
– Я не подчиняюсь твоим приказам. И я тоже говорю серьезно.
– Пошел ты, Гарри.
– Почти получилось, парень. Почти получилось. Кстати, еще не слишком поздно. Обожаю огонь в твоих глазах.
– Когда я поимею тебя, – угрожающе прорычал Саша, его низкий и властный голос проникал прямо до костей, – пострадает не твоя задница. А твой позвоночник.
Внезапно со стороны лестницы раздался грохот. Гарри застонал от боли, а потом его тело рухнуло на каменный пол.
Я закрыла глаза и прерывисто вздохнула, когда кусочки головоломки наконец встали на свои места, окончательно скрепившись друг с другом.
Украденная стажировка. Угрозы. Ненависть. Насмешки. Секрет, который, по мнению Саши, мы оба храним.
Оказывается, у нас были абсолютно разные представления о том, что произошло тогда в той темной комнате.
Я повернулась и побежала, дважды спотыкаясь, прежде чем, в конце концов, добралась до своей комнаты.
Нет, дядя Гарри, с горечью думала я. Если бы Саша убил тебя, я бы не стала его винить.
* * *
Саша пришел ко мне спустя три ночи.
В четвертую ночь он забрался ко мне в кровать, пока я притворялась спящей, и поцеловал в губы. Это напоминало прощание. Может, для него так оно и было. Но не для меня. Я открыла глаза в середине поцелуя и взглянула на него в ответ. Он отстранился, его выразительные глаза расширились от удивления.
– Ого. С тобой нельзя быть ни в чем уверенным. Сумасшедшая.
Я усмехнулась, потягиваясь, чтобы ослабить напряжение в плечах. История Саши и Гарри многое объясняла в его поведении. Мое сердце разрывалось от одной мысли об этом, поэтому я дала ему время, в котором он нуждался, и позволила ему прийти ко мне, когда он будет готов. Последние несколько дней я провела в попытках сдержать слезы.
– Поцелуй меня, придурок, – потребовала я, постукивая пальцами по губам.
Саша наклонился и послушно чмокнул меня.
– Ты ухмыляешься. Почему ты ухмыляешься? – Он нахмурился.
В самом деле, почему? Мой отец был полным извращенцем, дядя – растлителем малолетних, а я по глупости влюбилась в парня, которого поклялась ненавидеть.
В парня, которого я никогда по-настоящему не ненавидела.
В парня, которого я хотела ненавидеть для того, чтобы мне никогда не пришлось столкнуться с чувствами, которые я испытываю прямо сейчас: с безумным страхом, что он вырвет мое сердце из груди и растопчет его своими армейскими ботинками.
– Потому что я кое-что поняла за то время, пока тебя не было.
– Но… – начал он, но я не дала ему закончить, приложив палец к его губам.
Я не нуждалась в извинениях.
Он облокотился на мою подушку и пристально посмотрел на меня сверху вниз, надув свои идеальные губы.
– Я слушаю.
– Это ты каждое утро присылаешь мне шоколад, пирожные и кофе.
Он продолжал смотреть на меня, будто ждал от меня еще каких-то слов. Я сглотнула. Что, если я все неправильно поняла? Но, конечно, это был он. Даже Гарри признался, что видел квитанции об оплате.
Я обхватила его голову, снова привлекая Сашу к себе и страстно шепча ему в губы:
– Чем я заслужила эти утренние подарки, Саша Блант?
Его дыхание стало неровным и прерывистым, когда он схватил меня за подбородок, наклоняя мое лицо к себе.
– Я связан с адом, а ты послана мне небом. Ты первая девушка, на которую я посмотрел и подумал… Я хочу поцеловать ее. Хочу владеть ею. Я хотел, чтобы ты смотрела на меня так, как смотришь на свои книги фэнтези – трепетом, предвкушением и теплом. Тогда у фонтана я подарил тебе пирожное в надежде, что ты будешь вспоминать обо мне каждый раз, когда будешь есть такой десерт. До сих пор помню твой взгляд, когда ты увидела, как я убивал медуз. Я не хочу, чтобы ты так смотрела на меня еще когда-нибудь.
– Не буду. – Я покачала головой, слезы катились по моим щекам. – Я бы никогда больше так на тебя не взглянула.
Он облизнул губы.
– Но все-таки ты так делала. На протяжении целого года. Но каким-то образом мне удалось это вытерпеть. Похоже, так я пытался доказать самому себе, что ты не стоишь усилий, направленных на борьбу за наше будущее, что мы обречены с самого начала.
– Но мы не обречены, – настаивала я, не смея произнести слово на букву «Л», хотя оно все время норовило слететь у меня с языка.
Не хотелось его пугать, но я уже это чувствовала. Ощущала всем телом, как это чувство гудит внутри, угрожая вырваться наружу.
– Так и есть. – Он покачал головой и прижался своим лбом к моему. Наши носы соприкоснулись. – Черт возьми, так и есть, и скоро я стану недостаточно хорошим для тебя. Но сейчас? Сегодня вечером я смогу убедить себя, что я все еще достоин тебя.
– Расскажи мне обо всем. Я хочу знать. – Слезы не переставая текли по моим щекам.
Я поцеловала его в кончик носа. Уголки его губ. Щеку. Лоб. Глаза. Все в нем внезапно напомнило беззащитного мальчика, и то, что, я думала, никогда не смогу ему простить: как он вел себя по отношению ко мне, как позволил Соне отсосать у него, как украл у меня из под носа стажировку, – теперь казалось таким незначительным.
Он покачал головой, прикасаясь своими горячими губами к моим. Его глаза сияли. Даже в темноте я видела, как он был близок к тому, чтобы выпустить наружу все свои чувства.
– Я бы никогда не поставил тебя в такое положение.
– Я сама прошу тебя об этом.
– Давай притворимся, что завтра никогда не наступит.
Я уже собиралась возразить, но Саша накрыл мои губы своими. Я обняла его за шею и медленно провела ногтями по напрягшимся мышцам, когда он снимал с меня топ и пижамные штаны.
Дождь забарабанил по окнам моей комнаты. Осень в этом году выдалась на удивление сухой, и пока зима постепенно окутывала замок, я ожидала новых ливней. Но сейчас все казалось пугающе тихим. Будто сама природа затаила дыхание в предвкушении, так же, как и мы. Карты вот-вот откроются, люди пострадают, а грозовые тучи прольются дождями.
Саша провел дорожку поцелуев от моих губ к подбородку и вниз к шее, а затем коснулся губами моего соска. Я обвила ноги вокруг его талии.
– Черт, ты прекрасна, – простонал он в мой сосок, проведя по нему языком. – Забавная, – пробормотал он, прижимаясь к моему телу. Его губы отстранились от меня, пока он стягивал брюки. – Невероятно талантливая. – Его рот опустился в ложбинку между моей шеей и плечом, пробуя меня на вкус. – И моя, – закончил он, входя в меня одним движением, так глубоко и чувственно, что я выгнула спину и вскрикнула. – Тысячу раз моя. Навсегда.
Он двигался внутри меня плавными, непрерывными толчками, отчего я стала царапать его спину со все возрастающим безумием. Это казалось восхитительным и было совершенно непохоже на наши предыдущие встречи. Это был не тот случай, когда Саша вымещал свой гнев на мне или когда мы вместе потеряли девственность. Так он извинялся за прошедшие годы и за то, что еще ждало нас впереди.
И я смирилась с тем, что не сумею удержать его.
Я не могла просить его не совершать того, что он задумал. Мне просто нужно было смириться с этим до того, как он уйдет. Потому что он исчезнет. Все это время я верила, что он украл стажировку мне назло. Оказывается, у него существовал гораздо более грандиозный план. А я была просто сторонним наблюдателем.
Еще одной потерей. Сопутствующим ущербом.
После того, как он вышел из меня и перевернулся на спину, уставившись в потолок, я нашла его руку под одеялом и сжала.
– Почему ты всегда так делаешь? – прохрипел он. – Смотришь в потолок. Что в нем такого интересного? Всегда хотел спросить.
Мое сердце согрелось от его внимательности. Сашу удивлял мой маленький пунктик. Я грустно улыбнулась.
– Там я храню свои воспоминания о ней. Они написаны на всех потолках, во всех помещениях по всему миру. – Я указала на пустой потолок своей комнаты. – Ночью я выбираю воспоминание, наслаждаюсь им, проигрываю его, как видео, а затем возвращаю обратно. Они у меня никогда не заканчиваются.
– Ты, – нежно прошептал он, целуя меня в щеку, – такая необычная.
Это был самый большой комплимент, который кто-либо мог мне сделать. Я повернулась к нему лицом.
– Я знаю, что ты собираешься сделать. Мне просто нужно услышать твою историю.
Он сглотнул.
– Как только все будет сделано, я уйду. Ни в коем случае не позволю тебе провести свою жизнь с кем-то вроде меня. Ты заслуживаешь большего, и если неприятности когда-нибудь все же до меня доберутся, это уж точно тебя не коснется.
С некоторыми вещами нам нужно просто смириться: потерять друг друга еще до того, как у нас появился шанс быть вместе. И я перестала сопротивляться этому.
– Расскажи мне, – прошептала я. – Я хочу знать, почему ты уходишь.
И он сделал это.