жестокий бог

Глава 14

Т/и

Примерно в то время, когда я уже привыкла видеть вокруг студентов летней сессии, они разъехались, и учебный год в Подготовительной школе Карлайл начался с треском. Я и забыла, насколько здесь было раньше оживленно – коридоры всегда кишели людьми, повсюду болтали, соприкасались плечами. А вместе с разъехавшимися студентами наступила осень. Листья пожелтели и стали оранжевыми, а затем полностью опали с деревьев, оставив их голыми и незащищенными.
Я чувствовала себя подобно этим осенним листьям: хрупкой и скручивающейся по краям.
Странное совпадение: Поуп несколько недель с нетерпением ждал моего дня рождения. Я была рада этому – особенно учитывая то, о чем я его просила, – но это было странно, так как в прошлом году это событие едва ли заслуживало поздравительной открытки от кого-либо из моего окружения.
Он, казалось, был полон решимости изменить это.
Когда наконец наступил день, меня разбудил стук двери моей спальни, которая распахнулась и ударилась о стену.
Поуп ворвался в праздничной шляпе, небрежно дунув мне в лицо праздничным свистком.
– С днем рождения тебя. С днем рождения тебя. С днем рождения, дорогая т/и, – пропел он, держа в руках два полных бокала и зажав под мышкой модную бутылку ликера.
Я покосилась на будильник на прикроватной тумбочке. Еще не было и восьми.
После драматической паузы он закончил.
– Счастли-и-и-вого дня рождения тебе.
Он упал рядом со мной на матрас, протягивая мне один из бокалов. Мы стукнулись ими, пробормотали «ура» и отправили жгучую жидкость себе в горло.
– Доброе утро, – сонно поздоровалась я, – на случай, если кто-то забыл…
– Разве? Все относительно, т/и. Особенно время. Сейчас где-то пять часов вечера. – Он налил себе еще, указав бутылкой на мой пустой бокал.
Я покачала головой, садясь.
– Вообще-то, в Сиднее. Там сейчас пять часов.
Я была немного ботаником. Всегда жаждала информации. По большей части это работало мне на пользу. Например, вчера я работала над своим произведением и обдумывала, как вылепить разорванное сердце. Я хотела, чтобы оно выливалось из груди статуи, как лава, вытекающая из действующего вулкана. Иногда я посещала дневные занятия, когда мне было скучно, чтобы собрать больше вдохновение, и наткнулась на технику из папье-маше, которую Альма продемонстрировала на одном из занятий для старших классов. Бумага была хрупкой, морщинистой, тонкой; как только урок закончился, я направилась к газетному киоску через мост и купила стопку газет и клей.
Сердце оказалось восхитительно темным. Бумага вырывалась из мускулистой груди статуи, как фейерверк, взрываясь цветом и движением.
Рафферти толкнул меня локтем в ребра, возвращая в настоящее.
– Как мы проведем день?
– Будем работать. – Я фыркнула. – У тебя мало времени, чтобы закончить свою картину, и я тоже иду к своей цели.
– К черту мою картину. Не каждый день моей лучшей подруге исполняется восемнадцать. Давай веселиться в центре.
– В будний день? – Я моргнула, глядя на него. – До полудня?
Он щелкнул пальцами, указывая на меня.
– Нет лучшего времени, чем настоящее. Кроме того, никакой очереди в баре.
– Кроме того, никакого бара, потому что сейчас восемь утра. – Я рассмеялась.
Он закатил глаза, легонько подтолкнув меня. Моя голова откинулась на подушку.
– Хорошо. – Я притворилась, что вздыхаю, изображая раздражение. – Я думаю, мы могли бы сходить за несколькими пинтами пива и рыбой с жареной картошкой. И… шоколад. Много шоколада.
– Тебе нужно больше шоколада, как королевским особам нужно больше скелетов в шкафу. – Поуп вскочил на ноги, подошел к моему чертежному столу и склонил голову набок. – Кто этот поклонник?
– Хм? – Я подняла глаза, потягиваясь в постели.
На столе стояла огромная корзина с горой пирожных в индивидуальной упаковке и белым плюшевым мишкой с красной лентой рядом с ней. У меня сразу же потекли слюнки.
– Это, должно быть, Поппи. – Я сглотнула лишнюю слюну, протирая сонные глаза. – Ты же знаешь, она все время присылает мне шоколад. Видит Бог, у тебя хорошо получается уничтожать его вместе со мной.
– Поппи шлет тебе шоколад, а это пирожные. Не то же самое. И это выглядит намного дороже, – прокомментировал Поуп, потянув за черный атласный ремешок, скреплявший прозрачную упаковку вокруг корзины. Она раскрылась, и он взял кусочек пирожного, открыв одно, которое было завернуто в бумагу с тематикой Гарри Поттера.
Я покачала головой.
– Все равно это от Поппи. У меня нет никаких поклонников. Черт, я даже нашей домашней собаке не очень нравлюсь. – Я пожала плечами.
Поуп фыркнул.
– У тебя нет собаки. У твоей сестры аллергия. В любом случае эта ерунда безумно вкусная. Хочешь попробовать?
– Дай мне сначала почистить зубы.
– Наверное, ты хочешь уединиться?
– Это было бы здорово. – Я улыбнулась.
– Ты уже хочешь получить свой подарок на день рождения? – Он пошевелил бровями.
Я мгновенно покраснела, вспомнив, о чем просила друга.
– Ты можешь сказать «нет», – напомнила я ему.
– Я не хочу этого говорить. Это забавный подарок, который я могу тебе сделать.
– Тебе придется приходить сюда каждый день.
– С удовольствием, – он рассмеялся.
Я сжала губы, сдерживая улыбку.
Поуп вышел и направился к двери.
– Встретимся в десять в подвале, именинница.
Мой телефон зазвонил сразу после того, как Рафферти закрыл дверь. Поппи. Она позвонила, чтобы поздравить меня с днем рождения. Я поблагодарила ее за подарок, а она отмахнулась и сказала, что это ничего не значит.
– Как там дела? – спросила она, жуя батончик мюсли на другом конце линии. С тех пор как она начала учиться в Лондоне, она тусовалась со своими новыми, модными друзьями. Поппи любила общаться. По одному ее тону я поняла, что все сложилось так, как она планировала. В ее голосе слышались счастливые нотки.
– Хорошо, – солгала я. Вроде того. – А у тебя?
– Фантастика. Я просто в восторге. Папа сказал, что Соня получила у Рафферти стажировку? Как странно. Она доставляет тебе неприятности?
– Нет, – честно ответила я.
Я ничего не упоминала о Соне, когда мы с Поппи болтали, отчасти потому, что у меня не было возможности часто ее видеть. Время от времени я видела ее в другом конце коридора, но не утруждала себя вниманием к ней, и это было взаимно. Она проводила свои выходные в другом месте, а в будние дни где-то отсиживалась, и хотя я не говорила о ней с Сашей, я доверяла ему, когда он говорил, что не тронет ее. Это напрашивалось на вопрос – что именно она делала в Подготовительной школе Карлайл? Казалось, у нее не было никаких связей с этим местом. Она не была художницей. Саша не хотел ее. И она, конечно, и вполовину не так усердно издевалась надо мной здесь, совсем не так, как в Тодос-Сантосе.
Почему она здесь?
– А как же Блант? Уже убил кого-нибудь?
– Поразительно, но нет. – Я упала обратно в кровать, уставившись в потолок с тихим смехом.
Я не хотела признаваться, что боялась своего дня рождения. Я прекрасно понимала, что Саша не придет на праздник. Поуп, скорее всего, собирается увезти меня вечером на интимный ужин вдвоем, поэтому у нас с Сашей будет меньше времени для поцелуев. Еще я подозревала, что папа забудет об этом дне вообще, как он часто делал, когда дело касалось меня.
– Мы ладим, – объяснила я. – По большей части.
– Не забывай о его истинном облике, – предупредила Поппи. – Он состоит из оттенков черного. Саша тот же самый парень, который издевался над тобой в школе, затащил тебя в уборную, чтобы посмотреть, как ему делают минет, а затем сделал это снова в последний день занятий.
Я слишком хорошо помнила все эти вещи. У меня даже был план возмездия.
– Ну-ну, – протянула она. – Хорошего тебе дня. Обними этого плюшевого мишку за меня, ладно? – поддразнила она, когда я не смогла произнести больше ни слова о Саше. – Люблю тебя и целую.
Я повесила трубку и натянула свои черные джинсы-скинни, худи Anti Social Social Club и кроссовки Gladstone. Я направилась в офис своего отца, пока у меня хватало на это смелости.
Я не разговаривала с ним несколько недель – с тех пор, как узнала, что он был в курсе того, что я буду сидеть здесь и ничего не делать в течение шести месяцев, и все же рекомендовал мне принять эту должность. Он и Саша выставили меня идиоткой, и я боялась, что наброшусь на него. Но я решила, что если не пойду и не поговорю с ним, то мы вообще не будем разговаривать.
Мои ноги становились тяжелыми, как камни, с каждым шагом, который я делала по направлению к его кабинету.
Воздух, казалось, обжигал мои легкие. Логически я понимала, что имею полное право противостоять ему. Мне нужно было избавиться от странного представления о том, что мой отец был слишком важен, чтобы заниматься моими проблемами и чувствами. Разве не этим я всегда занималась? Вытолкнула себя из картины, чтобы облегчить ему задачу?
Все в порядке, папа, я останусь здесь, в Карлайле, чтобы ты мог сосредоточиться на своей работе в Америке.
Хорошо, что я не прошла стажировку. Я бы с удовольствием стала помощником Саши Бланта.
О, не беспокойся обо мне. Я просто выйду замуж за свою работу, чтобы тебе не пришлось переживать из-за моего разбитого сердца или неприятной истории с каким-нибудь парнем, или вообще из-за всего, что может доставить тебе хоть малейший дискомфорт.
Внезапно я поняла, что не сильно отличаюсь от Поппи. Мы обе отошли на второй план в жизни нашего отца, чтобы убедиться, что ему комфортно. Поппи просто при этом выглядела как положено, в своих милых кардиганах с ухоженной внешностью, в то время как я делала наоборот, используя черную помаду.
К тому времени, когда я стояла перед дверью его кабинета, я была так взбешена, что огонь лизал стенки моего живота, поднимаясь к горлу. Я сжала кулак и поднесла его к деревянной двери, собираясь постучать, когда дверь распахнулась и вышла Соня.
Она выглядела взволнованной, красной, смущенной, когда закрывала ее за собой. Она протиснулась мимо меня и побежала по коридору.
Когда она поняла, кого оттолкнула, она остановилась, обернулась и подняла открытую руку, давая мне знак не разговаривать.
Она открыла рот, собираясь, без сомнения, сказать что-нибудь гадкое, когда дядя Гарри влетел в коридор из своего кабинета на противоположной стороне этажа, держа под мышкой толстую пачку папок. Немое выяснение отношений между нами заставило его задуматься, и он нахмурился.
– Дамы.
– Мистер Фэрхерст. – Я вежливо кивнула.
Не имело значения, что я выросла у него на коленях и проводила каждое Рождество и Пасху в его хартфордширском особняке. В школе я оказывала ему уважение, которого он заслуживал. Соня, однако, вызывающе зевнула, отказываясь смотреть ему в глаза.
– У нас здесь какие-то проблемы? – Он посмотрел на нас.
Соня одарила его одной из своих безупречных улыбок, которая была фальшивее, чем ее ресницы.
– Вообще никаких проблем.
Он развернулся и пошел по своим делам. Я повернулась к ней лицом.
– Что ты там делала? – указала я на папин кабинет.
Одно дело, что он продолжал выбирать Сашу, а не меня. Но когда я представила, что отец так хорошо относится к Соне, что готов принимать ее в своем кабинете, у меня заболел живот.
Если только он не позвонил ей и не сказал, чтобы она собирала свое барахло и уходила.
Но почему-то я знала, что мне просто не повезет избавиться от нее.
Кровь закипела в моих жилах. Мне хотелось наброситься на нее и накричать.
– О, я думаю, мы оба знаем, что я там делала. – Она вызывающе приподняла бровь.
Мои глаза расширились так сильно, что я удивилась, как они не скатились на пол. На что именно она намекала?
– Если тебе есть что сказать, лучше произнеси это вслух.
– Я только что это сделала. Ты так яростно отрицаешь очевидное, что просто отказываешься слушать.
– Так разложи мне все по полочкам, – весело улыбнулась я, игнорируя ее язвительность. – И используй простые слова. В конце концов, румынский – мой родной язык.
Для вампира.
Хотя это была ее шутка, смысл пролетел над пустой головой Сони, как воздушный змей. Я видела это по отсутствующему, как у куклы Барби, выражению ее симпатичного личика.
– Я сплю с твоим отцом.
Я стояла там, как идиотка, чувствуя, как раздуваются мои ноздри. Жалость к себе поглотила меня, и самая глупая мысль пришла мне в голову. Почему в мой день рождения?
Действительно, почему? Почему я узнала об этом в свой день рождения? Почему здесь, в том месте, где я выросла? Почему своего отца, на которого равнялась, я поставила на пьедестал и относилась к нему, как к богу? Стоило ли удивляться, что меня так тянуло к Саше Бланту? Может, в моей ДНК было заложено слепо влюбляться в тех, кто причиняет мне боль.
Соня подошла ко мне с важным видом, взяла прядь моих светлых волос и принялась рассматривать ее между пальцами.
– Господи, т/и, разве твой парень, Саша, не говорил тебе, что поймал меня, когда я выскользнула из спальни твоего отца?
Что?
Я втянула в себя воздух, но промолчала.
Она пожала плечами и хмыкнула.
– Думаю, на повестке дня мало разговоров, когда его член весь вечер у тебя во рту.
Я убью… нет, уничтожу его.
Мой разум кричал снова и снова: расплата, расплата, расплата.
Но того, что я запланировала для него, было и близко недостаточно.
Я сглотнула, все еще взвешивая свои следующие слова. Она надулась, ее рука переместилась с моих волос на воротник моей толстовки.
– Мне так жаль. – Она мелодраматично вздохнула. – Я была уверена, что он, по крайней мере, предупредит тебя. Думаю, ты действительно просто очередная сезонная дыра, дорогая.
– Ты злишься, – прохрипела я, мой голос был слишком хриплым, чтобы его можно было узнать, – что он не с тобой.
Она сморщила нос, как будто я сказала что-то грубое.
– Ты думаешь, я хотела приехать сюда из-за Бланта? Он всего лишь ребенок и настоящий социопат. Теперь мне нужен твой отец, это совсем другая игра. На самом деле наши отношения становятся довольно серьезными, так что, возможно, ты захочешь быть со мной повежливее. Ну, ты знаешь, для будущего твоего трастового фонда. Я уверена, что ты хочешь купить много вампирского дерьма, не говоря уже обо всех твоих дурацких книгах. Подожди, ты ведь не будешь против называть меня мамочкой, не так ли? – Она передразнила мой английский акцент.
Я проглотила язык.
Просто потеряла дар речи.
Схватив подол ее блузки с глубоким вырезом, я скрутила его в кулаке и ударила ее о стену напротив двери моего отца. Я зарычала ей в лицо.
– Ты лжешь.
– Неужели? Это две самые отвратительные встречи за сорок восемь часов. Выглядишь не слишком хорошо.
– Соня, – предупредила я.
– Для тебя – мамочка, – засмеялась она.
Моя рука перелетела с ее воротника на шею, сжимая ее. Я ничего не могла с собой поделать. Меня пугало, как мало я контролировала свои эмоции, свои действия. Я не могла поверить, что она произнесла это слово. Мамочка. Оно было так свято для меня. Что она знала о сиротах? Оба ее родителя были живы. Они купили ей дорогу сюда.
Я поняла, что Соня не перестала издеваться надо мной. Она просто играла здесь в другую, более разрушительную игру.
Переспала с папой.
Отсосала Саше.
Пыталась сжечь мой дом дотла.
Почему? Почему? Почему?
Я твердо верила в подход «плохой человек – веская причина». Чтобы проворачивать такие вещи, у нее должен быть мотив. Но сейчас была безжалостна.
– Знаешь, что самое лучшее? Я поняла тебя давным-давно. Ты притворяешься такой крутой и мрачной. – Соня оттолкнула меня, и я почти врезалась в дверь папиного кабинета. Почти. – Хочешь, узнать правду? Ты просто маленькая марионетка своего папочки. Ты никогда не пожалуешься ему на меня и вообще ни о чем не расскажешь. Ты его до смерти боишься. Посмотри, как он подставил тебя с этой стажировкой. Черт возьми, я имею в виду, – она покачала головой, фыркнув, – может, я и лежу на спине и занимаюсь сексом, но папочка Асталис точно тебя поимел из-за…
У нее не было возможности закончить предложение. Я схватила ее за волосы и потащила по коридору, туда, где отец не смог бы услышать нас через свою дверь.
Она не ошибалась, но вот-вот должна была ошибиться.
Я жаждала одобрения своего отца и боялась встретиться с ним лицом к лицу. Но ее откровение все изменило. Он не был мучеником, который отрекся от женщин после мамы. Он был совратителем малолеток, извращенцем, который спал с подростками.
Боже. Нет. Только не ты, папа.
Она протестовала, тихонько поскуливая, но к тому времени, как начала кричать, я втолкнула Соню в кабинет дяди Гарри, который, как я знала, пустовал, и бросила ее на пол. Она была немного крупнее меня, но я была разозленной, и у меня было достаточно адреналина, чтобы убить троих взрослых мужчин.
Сидя на полу спиной к столу Гарри, Соня истерично рассмеялась. В ее глазах отражался безумный блеск. И печаль. Я чувствовала запах утраты, которую она испытала, с другого конца комнаты.
– Придется смириться с тем, что всем наплевать на тебя, детка. Твой парень даже не сказал тебе, что застукал меня с твоим отцом. Он бы, наверное, засунул свой член мне в рот, если бы моя челюсть не была занята тем, что ублажала папу Асталис. Твой отец предпочитает твоего парня тебе. Твоему лучшему другу Поупу пришлось умолять людей пойти на твою неожиданную вечеринку по случаю дня рождения, потому что ты никому не нравишься…
Она замолчала, точно зная, что делает, затем, прижав пальцы ко рту, она подняла брови в притворном смущении.
– Упс. Какая я глупая. Совсем забыла, что это секрет. Поуп попросил меня прийти на твою вечеринку-сюрприз сегодня вечером. Твоя сестра тащит свою задницу из Лондона, чтобы подсчитать количество пришедших тел. Все будут там. Я имею в виду, все четыре человека в твоей жизни. Включая меня, – хихикнула она, поднимаясь на ноги.
Я следила за каждым ее движением, стараясь не сказать или не сделать ничего такого, что могло бы посадить меня в тюрьму. Я не доверяла себе. И я знала Поупа достаточно, чтобы понять, почему он пригласил ее. У него действительно была слабость, когда дело касалось сумасшедших девушек – даже тех, кто, казалось, причиняли мне боль.
Соня разгладила юбку и с важным видом направилась к двери, делая вид, что зевает.
– В любом случае я ухожу, чтобы найти что-нибудь милое на сегодняшний вечер, чтобы я могла превзойти тебя.
Мгновение тишины. Она пробежала глазами по моей фигуре.
– Не то чтобы это было проблемой. Скажи своему папочке, что ты знаешь о нас, и я клянусь, что твоя жизнь закончится. Увидимся позже.
Я наклонилась над столом Гарри, пытаясь выровнять дыхание.
Я хотела убить папу.
Сашу.
Соню.
И я собиралась застрять в комнате со всеми ними сегодня вечером. Потом я вспомнила, что должна была встретиться с Раффом в десять. Было уже половина десятого.
Но он просто хотел занять меня до вечера. Он пытался быть милым, пока моя старшая сестра собирала вещи. Мои кулаки снова сами собой сжались, и я поняла, что сжимаю в руке листок бумаги. Я посмотрела вниз и расправила его, мое сердце колотилось о грудную клетку. Я могла испортить важный документ, принадлежавший дяде Гарри.
Я посмотрела вниз и прочитала слова на странице, написанные от руки моим дядей:
Список дел:
•Галерея в Милане/звонок Карле
•Аренда/арендодатель/квартира в Челси
•Проверить СБ (был тихим? мстительным?)
•Подарок на день рождения/Т/и
СБ
Саша Блант.
Я почему-то сразу поняла, что он говорил о Саше.
Казалось, что кусочки головоломки складываются вместе – но не на свои места. Я не могла получить ясного представления о том, что происходит.
Соня была здесь не просто так.
Саша тоже.
Ни один из них не был здесь из-за искусства.
Я положила бумагу обратно на стол, выпрямила спину и вышла за дверь как раз в тот момент, когда мой отец вышел из своего кабинета. Он закрыл за собой дверь, держа бумажный пакет с разноцветными вещами внутри. Когда он заметил меня, он запихнул его обратно в свою комнату, виновато улыбаясь.
Не нужно держать мою вечеринку в секрете. Ты уже преподнес мне один чертов сюрприз.
– Черт возьми, это какое-то совпадение. Я как раз собирался зайти в твою комнату, чтобы поздравить тебя с днем рождения, т/и.
Это после того, как он избегал меня в течение нескольких недель. Да. К черту его. Не удостоив его взглядом, я прошла мимо него, задев плечом его бок, когда продвигалась к лестнице.
Он в замешательстве позвал меня по имени, но все, о чем я могла думать, это о папе, который держал Соню в своих руках.
Тот момент, когда её рот обхватил член Саши.
Как они оба предпочли ее мне – папа, зная, что он разобьет мне сердце, если влюбился в мою одноклассницу, и Саша, доказывающий свою глупую точку зрения своим глупым членом.
Она разрушала все отношения, которые у меня были с мужчинами в моей жизни.
И мне надоело сидеть сложа руки и смотреть, как это происходит.