В его глазах смерть.

Глава 32. Расцарапанная рука.

Время в больнице кажется мне бесконечным. Мой врач подозрительно напоминает мне Павла Сергеевича. Он такой же растрепанный, в мятом халате и в собственных мыслях. Моя рана поразительно быстро заживает, то ли благодаря его профессионализму, то ли благодаря моему организму.

Я хочу сбежать из больницы. Эти мысли меня посещают после каждого визита мамы и Миши.

Через несколько дней ко мне в палату подселяют молодую девушку. У нее прическа под мальчика, идеальный овал лица и множество татуировок. Она шутит и смеется, пока врач, которого все зовут Антиповым, не упоминая имени или отчества, ее зашивает на живую. Когда ей становится совсем невмоготу она начинает петь песни, чем вызывает серию злобных взглядов от меня.

— Лика, отлежишься пару дней, — говорит ей врач.

— Антипов, ты что! Мне в разведку надо, нам людей не хватает, — искренне возмущается девушка. Но врач непреклонен.

После его ухода, она пристально на меня смотрит, я делаю вид, что сплю. Она слишком шумная и говорить с ней не хочется. Вскоре, девушка отворачивается, и я слышу ее храп.

— Алиса, — осторожно заглядывает мама в палату и удивленно смотрит на хрупкую девушку, которая храпит как полк солдат, — я принесла тебе вкусности.

Она выкладывает передо мной половину яблока, уже слегка подсохшего. Несколько кусочков мяса и кусок хлеба. По всей видимости, моя мама и сестра откладывали это из своих пайков, чтобы накормить меня.

— Тебя, наверное, в плену плохо кормили? — с печальными глазами интересуется она. Мне хочется рассмеяться. Но я понимаю, что это будет лишь подтверждать ее версию о моих проблемах с психикой. Я читаю ее мысли, каждый раз, когда она ко мне приходит. Это волнение и жалость. Я уже не могу это видеть, мне хочется сбежать и спрятаться. А вот Лена, напротив, она не задает вопросов. Она смотрит на меня взрослыми глазами и словно что-то понимает. Я пропустила момент ее взросления. Миша раздражает меня больше всех. Его чувство вины заставляет его приходить ко мне каждый вечер. Это пытка, как для него, так и для меня.

— Спасибо, мама, но мне нельзя такую пищу. Отнеси это сестре, — говорю я ровным голосом, стараясь никоим образом не выдать своего раздражения. Мама послушно убирает продукты. Я лежу, глядя в потолок.