В его глазах смерть.

Глава 30. Это было не сложно, отец.

Кирилл нашел меня вечером, сидящей на диване в темноте. Я смотрела в одну точку, обняв себя за ноги и положив на них голову. Никак не отреагировала на его появление. Его лицо было каменным, он скинул сумку на пол и подошел ко мне. Приподнял мое лицо за подбородок и заставил смотреть ему в глаза. Он был таким большим и сильным. Его каменное лицо, холодные глаза и грубые руки, все это было для меня родным и близким. Мне хотелось выплакаться у него на груди. Почувствовать себя защищенной и такой же сильной, как он.

Он внимательно смотрел на меня, ожидая ответа на свой немой вопрос.

— Я убила человека.

Он молчал, никак не выразив свое отношение к моим словам, продолжал смотреть на меня. Не возразил, напомнив о том, что я уже убивала, будучи в клетке, защищая свою жизнь. Он понимал, о чем я говорила. Слезы выбежали из моих глаз и быстро скатились вниз.

— Обними меня, — попросила я, — пожалуйста.

Он поднял меня с дивана, лег на него, и потянул к себе. Я расположилась на его теплой твердой груди, обняв его, и слушала размеренное биение его сердца. Слезы продолжали катиться из моих глаз на его черную футболку, оставляя мокрые следы. Но он просто лежал и ждал.

— Их было трое. Напали на меня в лесу. Они называли себя отшельниками. Один из них случайно застрелил своего, и целился в меня, я убила его ножом, а третий... — я всхлипнула, — он был жалким, он плакал. Я спросила его забудет ли он о произошедшем, если я его отпущу. Я видела его бегающие глаза, он коснулся носа, его дыхание затруднилось. Он сказал, что не приведет сюда остальных из их группы. Я видела, что он лгал, но не могла выстрелить, глядя ему в глаза. Я сказала, чтобы он уходил. Он поверил мне и пошел, а я выстрелила ему в спину.

Я плакала, лежа на груди моего мучителя несколько часов, он молчал, не касался меня, ничего не говорил, просто давал мне время. Он прекрасно понимал, почему я так не оплакивала убитого мной в клетке мужчину. Ведь это была самозащита, он понимал, почему я не плакала из-за того, что убила отшельника, целящегося в меня оружием, он понимал, почему я плакала из-за смерти жалкого и грязного душой и телом человека. Убив его, я запачкалась сама. Запачкалась в его крови. Я переступила черту и обратного пути не было.

Я так и уснула на его груди, под его размеренное дыхание. В эту ночь я как никогда чувствовала, что значу для Кирилла куда больше чем банальная физическая потребность. Если бы я была для него постельной принадлежностью, он бы не стал терпеть мои слезы, не стал терпеть моих рук на себе, но он делал это. Делал для меня, и я впервые осознала, что он любит меня. Так же сильно, как и я его, просто еще не понимает этого. Утром, мне стало намного легче. Я проснулась и осознала, что Кирилл все еще терпит мое присутствие на своем теле. Я обнимала его целую ночь, наверное, для него эта ночь была бесконечной. Но на душе было тепло и приятно. Мне казалось, что я пропахла им. Я с удовольствием потянулась и слезла с него. Его лицо было каменным, но я была уверена, что он облегченно вздохнул. На улице занимался рассвет, мы переоделись в спортивную форму и вышли на пробежку.