52

746 30 2
                                    


— Да нельзя тебе было. Нельзя. Эти уроды так тебя избили, что оставили серьезные внутренние травмы. Я не врач и не скажу, что и как именно. Тебя прооперировали, но запретили мне к тебе прикасаться. А не сказал я ничего, чтобы тебя не тревожить. Думаешь, я не спрашивал у врача, когда ты окрепнешь? Он сказал ждать еще две недели, тогда я и решил тебя отправить в Пусан. Не мог же я навредить тебе из-за разыгравшегося во мне тестостерона.

— Я думала… Черт… Прости…

Было дико стыдно. Выходило, Чон заботился обо мне, а я накинулась на него. Никогда раньше я не ставила в отношениях секс во главу угла, никогда не вела себя подобным образом. И Чонгук имел полное право злиться.

— Прости меня…

— Выходи из машины, — кинул он, строго взглянув на меня и снимая блокировку дверей.

— Что? — такого я не ожидала. Неужели он зол настолько, что готов меня оставить посреди безлюдной дороги?

— Сказал, чтобы ты вышла из машины, — разделяя каждое слово, произнес Чон, и я послушалась его приказа, — раздевайся.

— Что?

— Ты каждый раз переспрашивать будешь? Говорю, раздевайся. Полностью.

Я стояла, не шелохнувшись, пока Чонгук сам не вышел из машины и не подошел ко мне. Его лицо было таким суровым, будто он собирался меня наказывать. Это никак не вязалось с нежными, аккуратными движениями его рук, пока он расстегивал пуговицы на моем сарафане. Легкая ткань проскользила вниз, щекоча мое тело, и плавно опустилась на чуть влажную от вечерней росы траву. Чонгуком окинул меня взглядом, и на его лице заиграла кривая полуулыбка. Он щелкнул своим ремнем и не спеша вытащил его из джинсов.

— Я планировал потерпеть до дома. Утром договорился с Феликсом, чтобы он подготовил нашу спальню. Цветы, шампанское, клубника… — чарующе хриплым голосом проговорил Чонгук, а я, прикрыв глаза, живо представила эту красоту, словно чувствуя сладкий клубничный аромат и терпкую прохладу шампанского. — Хотел на руках отнести тебя наверх, уложить на простыни и любить всю ночь, долго и нежно, выцеловывая каждый кусочек твоего тела…

— Чон…

— Но ты сама распалила меня, любимая.

Оставив меня стоять в одном белье у обочины, Чонгук вернулся в машину. Приспустив джинсы с боксерами, он уселся на заднее сиденье внедорожника и, не сводя с меня глаз, стал медленно водить рукой вверх-вниз по себе.

В клетке со зверемМесто, где живут истории. Откройте их для себя