Близнецы от врага. Чужая тайна

6

Лиса
Опускаю ресницы, легко улыбаюсь и растворяюсь в музыке. Как когда-то. Пою не для кого-то, а исключительно для себя. Наслаждаюсь. И впервые за последние годы чувствую себя свободной.
На мгновение устремляю глаза в зал – и непроизвольно нахожу в толпе Чонгука.
Не знаю, что он чувствует сейчас. Наверное, ничего. И вряд ли помнит.
Замечаю, как Чонгук меняется в лице. Злится? Пусть…
Исполняю песню до конца и спешу покинуть сцену, чтобы никто из бизнесменов не рассекретил меня. Пожелав утереть нос Чону, я не подумала о возможных последствиях. Техëн будет в ярости, если узнает, что я выступала в ресторане, как последняя… Как та самая безродная Лалиса, которую он в свое время взял под покровительство. Правда, не по доброте душевной, а всего лишь преследовал свои цели.
Горько ухмыляюсь и ныряю в темный коридор, где меня тут же перехватывают чьи-то сильные руки. Не успеваю возмутиться, как ажурная маска слетает с лица, а слуха касается знакомый голос. Хриплый и успокаивающий.
— Поехали, – приказывает Чонгук, обхватывая мое тонкое запястье огромной, жаркой ручищей.
— Куда? – хмурюсь я, но в полумраке эмоций не видно.
— Домой тебе пора, – говорит так, будто я девчонка несмышленая.
— Так, стой, – вырываю запястье, которое жжет огнем после грубой хватки, и недовольно потираю кожу. – Ты хочешь вывести меня из игры?
— А ты хочешь, чтобы тебя затащил в номер один из бухих бизнесменов?
Чонгук ведет себя так, будто беспокоится. Или ревнует.
Слышу доносящиеся из зала крики, галдеж и дикий хохот. Понимаю, что Врагов прав. Он и сам не осознает, насколько!
Дома меня ждут двое детей, а я здесь перед пьяной толпой выступаю. Пора включать мозги и возвращать себе серьезность и ответственность.
— Я вызову такси, – сипло лепечу, сдаваясь.
— Сегодня ты не за рулем? – бросает Гук с издевкой. – Успела подарок мужа разгрохать? Права он тоже тебе купил?
Опять хочется его ударить. На самом деле, машина заглохла четко у дома, когда я привезла близнецов. Разбираться, что с ней, не было времени. Так и оставила, решив на следующий день вызвать эвакуатор и доставить ее в автосервис. В противном случае, я бы опоздала на встречу. Подобной радости я Чонгуку доставить никак не могла.
Но объяснять что-либо Чону или оправдываться я не собираюсь. Как и прощаться. Ухожу по-английски.
Развернувшись на каблуках, молча направляюсь к выходу, по пути набирая номер службы такси.
Но телефон каким-то чудом вдруг выскальзывает из моей ладони и оказывается в руках Чонгука. Мрачно смотрю на нахала, ожидая объяснений.
Чон берет меня за талию и выводит на улицу. Увлекает за собой. Смело и властно, не оставляя ни единого шанса на сопротивление.
— Поехали, – отрезает коротко, когда мы оказываемся возле его автомобиля. – Или боишься? – провоцирует целенаправленно.
— Тебя? – фыркаю с усмешкой.
Гук открывает дверь, жестом приглашая меня в салон. Импульсивно делаю шаг – и тут же жалею об этом. Оказываюсь слишком близко к Чону. Настолько, что ощущаю его запах и слышу сбивчивое дыхание.
— Себя, – шелестит он над самым ухом.
Чон прав! Боюсь! Чувств своих, внезапно вспыхнувших с новой силой. Не потушить пожар, в котором горит моя душа.
Но я сильнее своего тела. И даже сердца. Просто обязана доказать это и себе, и предателю.
— Что ж, хорошо. Поехали, – вздернув подбородок, сажусь в машину.
Уверена, нам с Гуком говорить не о чем. Поэтому просто диктую адрес, а после – демонстративно перевожу внимание на дорогу. Созерцаю ее, будто это величайшее произведение искусства. Лишь бы на Чона не смотреть.
Он, в свою очередь, откашливается и выдыхает с едва заметным грудным рыком. Но ничего мне не говорит.
Гнетущую тишину прерывает звонок смартфона. Чон берет трубку и зажимает гаджет между плечом и ухом. Абсолютно не безопасный маневр!
Какое-то время Чон только слушает, изредка мыча задумчивое «угу».
— Кто прилетает? – уточняет он. – Ким? – хмурится, будто вспомнить не может. – Джису, что ли? Так бы сразу! – смеется. Приятно, бархатно. – Имя сменила? А ничего больше не сменила? – заметно издевается, но его тон при этом добрый. – Зазналась она совсем в своей Англии.
Последняя фраза вонзается в грудь когтями и вырывает сердце.
Англия, стажировка и слова матери Чонгука о невесте – части пазла собираются в единый рисунок, который хочется растоптать. Стереть из памяти.
Значит, пять лет вместе? Интересно, они уже женаты? Обручального кольца я у Гука не замечала. И все же…
Сжимаю кулаки, не чувствуя боли от своих же ногтей, что впиваются в ладони. В груди болит сильнее. В стократ. Но я переживу.
— Во сколько? – Чон косится на часы. – Ну-у, почти успеваю. Если что, пусть подождет в аэропорту, – поглядывает на меня напряженно.
Понимаю, что мешаю ему. Чонгук готов прямо сейчас лететь на крыльях любви к своей «корейской англичанке», но я порчу его планы.
— Может, стоило отправить меня на такси? – взрываюсь, когда Гук выключает телефон. – Тогда бы ты успел встретить в аэропорту свою… невесту, – выпаливаю, не успевая закрыть самой себе рот. Хотя следовало бы.
— Что? Кого? – сводит брови.
— Кхм, – делаю паузу, пытаясь угомонить эмоции. –Джису… Или кто там к тебе прилетает этой ночью, – заканчиваю ровным тоном, играя равнодушие.
— Мне не нужно особое разрешение, птичка, – чеканит без тени улыбки. – Сначала отвезу тебя в дом твоего мужа, – выделяет последнее слово, – а потом отправлюсь по делам. И не щебечи по дороге. Отвлекаешь, – добавляет отстранено, словно блок между нами ставит.
Так даже лучше! Мысленно убеждаю себя в этом и отворачиваюсь к боковому окну, всматриваясь в очертания ночного города.
Не хочу, чтобы Чонвидел, как на моих щеках появляются тонкие дорожки от непрошеных слез…
***
Более пяти лет назад. Лиса
Стою перед огромными панорамными окнами и с замиранием сердца смотрю на простирающийся передо мной вид. Огни ночного города завораживают и пугают.
Так высоко, что страх смешивается с чувством свободы. Гремучий коктейль выплескивается в кровь, будоража адреналином. Не выдержав, пячусь назад.
Нервно измеряю шагами спальню Гука. Жду его.
Мельком бросаю взгляд на распахнутую дверь. У меня еще есть шанс сбежать. Последний.
Хотя кого я обманываю. Чон найдет меня всегда и везде. Украдет и вернет в свое логово. Именно так он поступил месяц назад. На следующий день после того, как мы познакомились и я исчезла поутру.
Не поленился поехать «к черту на кулички», как сам говорил. Поджидал меня возле общежития. С цветами и обезоруживающей улыбкой.
Наглый и ласковый, настойчивый и добрый, резкий и внимательный. Он всем своим видом показывал, что отступать не намерен.
Мне же не нужны были никакие отношения, тем более, с сыном бизнесмена. Я подсознательно не доверяла богачам. Много повидала их в элитном клубе, где пою.
Типичные пользователи, для которых женщины, подобные мне, ничего не значат. Всего лишь куклы на ночь.
Но Чон не сдавался. Для него не существовало слова «нет». Поставил перед собой цель, и ею оказалась я.
Не знаю, в какой именно момент я устала бороться и отвергать его. Наверное, в тот самый, когда влюбилась… В кареглазава демона, который забрал мою душу.
И вот я здесь, в его квартире. Взволнованная и растерянная.
Задумчиво подхожу к столу, стеклянная поверхность которого исчерчена, как шахматная доска. На поблескивающем глянце расставлены большие фигуры. Беру в одну из них, кручу в руке, рассматриваю с интересом. Красивая, но я абсолютно ничего не понимаю в шахматах.
— Это королева, она ходит как угодно, – доносится над головой бархатный голос.
Вздрагиваю и едва не выпускаю фигуру из рук.
Чон смеется и целует в макушку. Горячие ладони ложатся на мою талию, чуть сжимают, а потом скользят к животику, заключая хрупкую меня в кольцо. Спиной впечатываюсь в стальной торс и чувствую жар мужского тела, который мгновенно охватывает всю меня. Задыхаюсь в объятиях Гука, но, вопреки здравому смыслу, льну к нему сильнее.
— Хочешь сыграть? – наклоняется к моему уху.
Вспыхиваю от смущения, потому что в данный момент думаю совсем не о шахматах. Близость Чонгук лишает меня рассудка.
— Я не умею, – честно пожимаю плечами и аккуратно ставлю фигуру на место.
— Я научу, – выдыхает мне в шею, касаясь губами чувствительной кожи.
Невольно откидываю голову назад, упираясь затылком в плечо Чона. Перед глазами мутнеет от одних лишь поцелуев коварного соблазнителя.
— Позже, – добавляет он хрипло.
Поднимается ладонями к груди, сминая каждый сантиметр тела, обжигает через невесомый шифон. Кажется, что вот-вот светлое платьице вспыхнет на мне и сгорит без остатка. Осыплется пеплом на шахматный стол. А вместе с ним и я.
Чон впивается пальцами в мой подбородок и вынуждает повернуть к нему голову. Вгрызается в мои губы с рычанием, словно настоящее животное, поймавшее жертву, на которую долго шла охота. Впускаю настойчивый язык, позволяю ему исследовать мой рот. И неумело отвечаю на грубый поцелуй.
Мои неловкие попытки заводят Гука с полуоборота. Продолжая пожирать меня, он спускает лямки с моих плеч, так резко, что слышен жалобный треск ткани. Ныряет в декольте, пытаясь освободить пылающую грудь из плена тесного корсажа. Однако вечерний наряд, выбранный специально для Чонгука, твердо стоит на страже моей невинности. У страстного мужчины получается лишь приласкать ноющие вершины под тугим лифом и отступить. Ненадолго.
Чон толкает меня ближе к столу, вжимает бедрами в его острый край. Одной рукой обхватывает живот, другой – в пару движений смахивает со стеклянной поверхности шахматы, которые в глухим звуком бьются об пол.
Проводит ладонями по моей спине, очерчивает лопатки – и осторожно давит. Наклоняет меня к глянцу. Мне приходится выгнуться в пояснице и невольно оттопырить попку, в которую Чон тут же вжимается твердым пахом.
У меня перехватывает дыхание, кровь шумит в висках от возбуждения и… страха.
— Чонгук, – сипло тяну я, слабо сопротивляясь.
Но все же поддаюсь мужскому напору. Скольжу по гладкому стеклу, почти ложусь на него животом, касаюсь грудью, но в последний момент отклоняюсь, упираясь локтями. Становится только хуже, потому что оказываюсь в еще более пошлой позе.
Открытая, беззащитная и… покорная.
Чон усмехается хрипло. Прижимается ко мне сзади, нависает торсом, сбивчиво дышит мне в шею. Проводит языком по коже, вынуждает меня промычать что-то невнятное.
Пользуется моей слабостью. Завоевывает искусными ласками тело и душу. Исследует всю меня, расстегивает молнию на платье, движется поцелуями вдоль позвоночника вниз.
Перекладывает руки мне на бедра. Поглаживает и сминает.
На секунду перестаю ощущать желанное мужское тепло и тяжесть родного тела. Начинаю замерзать без него. Но на смену приходит жар, от которого перехватывает дыхание. И даже холодное стекло стола не спасает от того, что происходит сзади.
Гук опускается позади меня. Могу лишь догадываться, что он задумал. Медленно задирает мое платье, путаясь в длинной легкой юбке. Обнажает бедра, нетерпеливо сминает ягодицы.
Упираюсь лбом в ледяное стекло, но это ни капли не помогает. Тонкий стон выдает меня с головой и позволяет Чону делать со мной все, что он хочет.
Кружевные трусики спускаются вниз по ногам. Кусаю губы, когда горячие, умелые пальцы касаются меня.
Мне так неловко! Хочу свести ножки, но Чон не позволяет. Раздвигает еще шире. Нагло целует там, где не смел никто другой. Проникает языком.
Постанываю и кручу головой, словно в горячке. Однако Гук и не думает останавливаться. Ускоряет темп, вытворяет абсолютно невозможные вещи. Поджигает меня изнутри.
Царапаю ногтями стекло, высекая скрипящие звуки. Прижимаюсь щекой и грудью к поверхности стола, пока мужские ладони гладят мои бедра.
Я могу выпрямиться, встать, прекратить все, но…
На смену порочным губам и языку приходят пальцы.
Своими ласками Чон делает меня порочной. Срывает с моих губ дикие стоны. Доводит до исступления. До взрыва.Жалит бедра поцелуями, словно отвлекая.
Свободной рукой давит на поясницу, чтобы пригвоздить меня к столу. Слишком бурно я извиваюсь. Меня бросает то в жар, то в холод. Пытаюсь контролировать свое тело. Стыжусь, но тем самым лишь сильнее распаляю Чона, который истязает мое тело.
И вдруг… невольно сжимаюсь внутри. Насаживаюсь. Сама. Развратно и порочно, желаю продлить удовольствие. И кричу, отпуская себя.
Покрываюсь ледяными бисеринками пота, задыхаюсь, едва держусь на ногах. Но ведь это всего лишь прелюдия.
Что же будет, если Гук зайдет дальше? А именно это он и собирается сделать.
Поднимается, звенит пряжкой ремня, впечатывается в меня. Раздражает нежную кожу тканью брюк, под которой проступает внушительный бугор.
Вместо криков у меня получается выдавать лишь обреченные всхлипы.
Не могу терпеть. Но боюсь продолжения.
Конечно, мне хотелось бы, чтобы все случилось иначе. Не так грязно и развратно. Не на столе, словно я девочка на час. Хоть мое тело и откликается, но сердце грустит. Ведь от своего первого раза я ожидала больше сказки и романтики.
Чонгук будто подслушивает мои мысли.
Не успеваю прийти в себя, как оказываюсь у него на руках. Растрепанная, зацелованная, немного уставшая от первого в жизни оргазма. Это же был он? Между ног приятно пульсирует, низ живота сладко ноет.
Может, хватит с меня на сегодня?
Но Чон несет меня вглубь комнаты, укладывает спиной на огромную постель, которая так испугала меня в ночь нашего знакомства. Тогда я переживала, что Гук будет принуждать меня, а сейчас сама ищу его объятий и растворяюсь в них.
— Ты кричишь так же красиво, как и поешь, – шепчет и тут же запечатывает мой рот поцелуем.
Игриво обхватывает губами подбородок, прикусывает кожу шеи, проводит языком по ключицам. Наконец-то достигает груди.
Освобождает меня от платья, снимает лиф. Не хочет видеть на мне ни лоскута ткани.
Сжимает обнаженную грудь ладонями, жадно целует полушария. Проникает языком в образовавшуюся ложбинку.
Слишком бурно отзываюсь на трепетные ласки и нежные слова, нетерпеливо ерзаю на мягком матрасе, сминая под собою простыни.
«Интересно, сколько женщин побывало здесь до меня?»
— Ни одной, – с теплым смешком выдает и дует на соски, которые мгновенно твердеют.
Едва не вскрикиваю и заливаюсь краской. Неужели я спросила это вслух?
— Ни одной в моей квартире, – уточняет он серьезно, подняв на меня взгляд. – Ты будешь первой, – возвращается к моему трепещущему телу. – Единственной, – шепчет едва слышно.
Спускается поцелуями по животу, щекочет языком пупок.
«Это ты у меня первый. Во всем», – вопит мое сознание, но я закусываю губу, чтобы не выпалить еще и это ненароком. Стыдно в свои девятнадцать быть неопытной. Чон узнает – и точно рассмеется мне в лицо.
Я же… Хочу принадлежать ему сегодня. И не важно, что ждет нас потом…
Чон поддевает кромку моих чулок – и спускает белье вниз.
Ничего лишнего! Ему нужна только я, естественная, без прикрас и соблазнительных хитростей.
Забываюсь, целиком доверяя себя любимому. Слышу возню, какой-то шорох и шелест фольги.
Краснею и задыхаюсь. Голая, распластанная на постели. Под жадным взором мужчины, готового взять меня немедленно.
Любые попытки сопротивления бесполезны. Да и хочу ли я бороться?
Боюсь, но пойду до конца сегодня.
Гук устраивается сверху. Он накален до предела и непривычно серьезен.
Его ласки, которые не прекращаются ни на секунду, отвлекают от всего, что происходит вокруг.
Чон рассеивается, как только я ощущаю трение между ног. Гук большой, горячий. Вонзается в меня. Несмотря на то, что он старается действовать бережно, безумная боль пронзает низ живота. Импульсивно дергаюсь, но Чон не позволяет освободиться.
Обнимает крепче, душит в своих руках.
Ловлю его взгляд, нежный, слегка виноватый, но при этом… довольный.
Чон толкается, пытаясь войти в меня на всю длину. Вновь чувствую тянущую боль внутри. И сжимаю мышцы. Мой мужчина не может не чувствовать этого. Скрипит зубами, стараясь совладать с собой, упирается кулаками в подушку по обе стороны от моей головы – и очень шумно выдыхает.
— Только моя птичка, – хрипит Чон, а сам будто клеймо ставит. И в том месте все жжет огнем, словно от раскаленного металла.
— Остановись, хватит, – не выдерживаю я.
Стискиваю ноги на мощной талии Чон, толкаю его ладошками в плечи. Но от моих слабых попыток сопротивления дискомфорт лишь усиливается. Вздохнув, замираю и прикрываю глаза.
— Нет, – Чон слегка прикусывает и без того припухшую нижнюю губу. – Расслабься, маленькая моя, – скользит рукой между нашими телами и поглаживает животик. – Не остановлюсь, птичка. Пока не сделаю тебя своей, – целует, заглушая мой стон, в котором смешались боль и удовольствие. – Полностью.
Не прекращая движений, ласкает меня, старается успокоить, расслабить. Сгладить и утолить неминуемую боль. Сделать мой первый раз не настолько мучительным.
Приникает губами к моей груди. Обвиваю шею любимого, зарываюсь пальцами в его волосы. Ищу спасения. И боль постепенно отступает, сменяясь приятной тяжестью внутри.
Чонгуку сложно быть со мной. Он будто разорвать меня хочет, а приходится сдерживаться, терпеть. Понимаю это по лихорадочному мужскому дыханию.
Набравшись смелости, неловко толкаюсь бедрами ему навстречу. И окончательно ломаю стоп-сигнал в моем звере.
Чон ускоряется. Вбивается в меня жестко, сильно, нещадно, как в последний раз. Что-то хрипло нашептывает, пока я стону от совершенно новых для меня ощущений.
Объятия становятся крепче, дыхание Чона чаще, жарче – и он издает глухой рык, вынуждая меня дико биться в его руках.
Заражает своими эмоциями и животным наслаждением.
Внизу живота стремительно теплеет. Жар заполняет тело и разум. Тонкая нить сладко натягивается там, где соприкасаются наши тела.
Приподнимаю голову, впиваюсь ногтями в плечи Чонгук, царапаю тугие мышцы. Вжимаюсь в него. Потеряв последние остатки приличия, я импульсивно двигаюсь, чувствуя его в себе. Издаю тонкий крик, когда сквозь меня проходит приятный разряд. Ощущения смазаны болью, но приносят мне неведомое ранее удовольствие.
Улыбаюсь сквозь стон, выдыхаю имя любимого и обессиленно падаю на подушки.
***
Мурлыкаю сквозь сон, ерзаю, пытаясь повернуться в постели. Но мне мешают стальные тиски мужских рук. Морщусь от невыносимой жары. Хотя сама полностью обнажена и прикрыта лишь тонкой простыней.
Вчера Чон не позволил мне ничего на себя накинуть. Будто опасался, что оденусь и сбегу. Отпустил лишь в душ, а потом сгреб в охапку и не ослаблял объятий до самого утра.
Даже сейчас Чон сжимает меня крепко. Мы лежим на боку. Я впечатана спиной в мощный торс, попкой ощущаю возбуждение моего мужчины.
Я вообще выживу после этого ненасытного животного?
Одна его рука – под моей шеей. Так, что пальцами достает до груди. Вторая – покоится на талии.
Слабыми попытками освободиться я, кажется, бужу Гуку.
Он целует мое плечо, оставляет засосы на шее, игнорируя возмущенное фыркание. Жаркая ладонь, «весьма кстати» оказавшаяся на моей груди, гладит полушарие, сжимает.
— Ммм, что ты делаешь? – тяну с улыбкой, охотно принимая ласки.
Свободной рукой он проводит по моей талии, спускается к животу и забирается между ног.
— Реабилитируюсь, птичка, – усмехается мне на ушко и обхватывает губами мочку. – За вчерашнее.
Охаю, когда его пальцы начинают двигаться ниже, проходят по складочкам, а потом нагло ныряют внутрь. Играют, надавливают на чувствительные места. Заводят мое изнеженное тело с полуоборота.
Кусаю губы, дрожу и мотаю головой.
— Больно? – беспокойно шепчет Алекс.
— Не-ет, – мой голос срывается. – Хорошо.
Вдоволь наигравшись, Чон легко давит на низ моего живота, вынуждая отставить назад попку.
И осторожно входит сзади.
На этот раз я охотнее принимаю его. Внутри немного жжет после сумасшедшей ночи, но приятная истома, что разливается по телу, оказывается сильнее.
Сама толкаюсь попкой, чувствуя, что готова. К любому «приговору», который сегодня вынесет мне Гук. И он не упускает такого удачного случая.
Моя шея горит от его страстных укусов, грудь ноет от жадных ласк, низ живота пылает от прикосновений.
Гук вонзается в меня до упора, ускоряет темп. Не жалеет, берет меня полностью, как и грозился вчера.
Мои крики настолько громкие, что, кажется, в спальне даже дребезжат панорамные окна. Не могу совладать с собой.
Тело накрывает цунами, внутри разгорается пожар. Меня буквально сносит мощным оргазмом. Погибаю – и возрождаюсь совершенно новой. Другой.
Чон резко выходит из меня, видимо, вспомнив, что мы без предохранения, и изливается мне на бедро.
— Извинения… приняты, – выдаю я в перерывах между стонами, а в ответ раздается хриплый смешок.
Пользуясь моментом, поворачиваюсь в сильных руках, чтобы оказаться с моим первым и, надеюсь, единственным мужчиной лицом к лицу. Чон улыбается, поправляет мои локоны, обводит подушечками пальцев припухшие губы.
Смотрит на меня так, словно любуется. Запоминает.
И в то же время, гипнотизирует.
Напрасно. Я и так полностью в его власти.
— Моя маленькая птичка, – целует в лоб. – Никому не отдам, – сплетает наши обнаженные тела.
***
После полугода отношений. Богдана
— Выходи за меня, маленькая птичка, – шепчет Чон мне на ухо, пока я нежусь в его объятиях.
От макушки до пяточек покрываюсь мелкими мурашками. Собираюсь натянуть на себя простынь, прикрыться, но Чон не позволяет. Тешится моей патологической скромностью. Это далеко не первая наша ночь вместе, а я по-прежнему смущаюсь.
— Я не маленькая! – надуваю губки, но на самом деле не обижаюсь. – Перестань называть меня так, – поднимаю на него предупреждающий взгляд.
Но он смеется, бархатно и обезоруживающе, и притягивает мое хрупкое тело к себе, крепче сжимая в сильных руках. Медленно проводит ладонью по плечу, обхватывает шею, жалит кожу своими прикосновениями.
— Это все, что ты услышала? – сквозь улыбку произносит мужчина. – Не спорь, ты – моя маленькая птичка. Только моя. Которую я безнадежно испортил, первый, – целует меня в нос, а я заливаюсь румянцем. – И теперь хочу окончательно перетянуть на темную сторону, сделав своей женой.
Лихорадочно вздыхаю и роняю голову на обнаженную, мускулистую мужскую грудь, что вздымается судорожно и часто. Слышу стук сердца, гулкий и бешеный. Гук зарывается носом в мои волосы, шумно вдыхает их запах.
Молчит. Ждет ответа. Которого у меня нет. Ведь мы с ним из разных миров.
Почти полгода вместе, на протяжении которых я чувствую себя будто в раю. И одновременно боюсь. На личном опыте знаю, что все хорошее когда-нибудь заканчивается.
— Чонгук...наша… свадьба, – произношу одними губами, будто спугнуть боюсь, – станет ударом для твоих родителей. Они съедят меня, как только узнают, – хныкаю, не скрывая страха.
Вспоминаю его мать, надменную, строгую. Угораздило же меня открыть ей двери, когда она решила «по дороге заехать на минутку к сыну». Из ее уст я услышала о себе много нового. Поток оскорблений прервал Гук, вовремя вернувшись в квартиру.
Но в тот день был поставлен крест на моих отношениях с его матерью. И, думаю, со всей семьей Чонов.
— Не успеют, – говорит любимый хрипло. – Потому что я сделаю это раньше. Съем тебя, – слегка кусает меня за ушко.
Одним движением переворачивает меня на спину и нависает сверху. В гипнотизирующе синих глазах загорается опасный огонь. Не позволяя мне даже сделать вдох, Гук впивается в мой рот жадным поцелуем. Вторгается, терзает, будто и правда поглотить меня желает.
— Дан, я ведь серьезно, – с трудом прерывается и дышит сбивчиво. – Моей всегда будешь, никому не отдам, – проводит рукой по моим волосам цвета пшеницы. – Вернусь из Англии, и мы сразу поженимся. Плевать на всех, – бережно перебирает локоны, играет ими. – Дурацкая стажировка, – рычит в сердцах. – Одну тебя здесь оставлять не хочу. Мало ли что…
— Что может случиться за два месяца? – непонимающе округляю глаза, а Гук хмурится. – Я скучать буду, – тянусь к его губам за живительным поцелуем. – И любить. Всегда…
***
Сейчас. Лиса
Крепче обнимаю сыновей, которые улеглись с двух сторон от меня. Поглаживаю белокурые макушки. Жду, пока близнецы уснут.
Сама же долго не могу сомкнуть глаз. Вспоминаю прошлое. Каким бы противоречивым оно не было, но подарило мне самое ценное – детей. И это стоит всех слез, что я пролила и наверняка пролью еще.
Вряд ли я когда-нибудь научусь ненавидеть Гука, ведь вижу его каждый день в повадках, жестах и бездонных синих глазах сыновей. И уж точно не заставлю себя забыть все, что произошло между нами.
Остается лишь смириться. Жить дальше. Существовать без него.