Близнецы от врага. Чужая тайна

12

Лалиса
— Испугалась? – заботливо спрашивает Чонгук.
Прижимает меня к своему горячему телу, успокаивающе перебирает мои волосы, поглаживает, будто обиженного ребенка.
— Не за себя, - честно признаюсь, всхлипывая и потираясь щекой о бурно вздымающуюся грудь. – За детей.
Чуть отстраняюсь, поднимая заплаканный взгляд на Гука. В его объятиях так уютно, но… Неправильно.
Хочу высвободиться, однако стальные пальцы сильнее впиваются в мои плечи. Чон не позволяет мне сбежать и спрятаться в свою раковину. Собирается выслушать, поддержать. Он слишком хороший сейчас, чтобы быть настоящим. Может, я уснула в полиции? И все это мираж?
— Я так боялась, что меня не отпустят, а близнецы останутся одни, - не могу сдержать слез. – Совсем одни, никому не нужные, - опускаю голову и утыкаюсь носом в плечо Чонгука. – Как я в детстве.
— Тшш, птичка, - выдыхает и целует меня в макушку. – Мальчики… Не одни. У них есть отец, на крайний случай. Ведь так?
— Да, спасибо тебе, - выпаливаю искренне.
Не сразу осознаю, что мы говорим о разных людях. Гук имеет ввиду Техëна. А я…
Осознаю, что, кроме меня, у близнецов никого в этом мире больше нет. Техëн не возьмет их под опеку – это не входило в наш договор. С другой стороны, Чон… показал свое отношение к детям пять лет назад.
Становится горько на душе, но я прячу свою обиду. Сейчас не это главное.
— Как мальчики? У вас все в порядке? – взволнованно интересуюсь. – Где они? 
— У них аккумуляторы разрядились, - усмехается Гук тепло. – Спят. Там, - кивает на дверь своей спальни.
Вспыхиваю, вспоминая то, что не должна, и обхватываю себя руками, лихорадочно потирая плечи. Покрываюсь мелкими мурашками, трепещу, как цветок на ветру. 
Я непозволительно слаба и уязвима сейчас.
Рядом с врагом. Или все же нет?..
— Так, быстро в душ, - рявкает Гук. – Дрожишь вся!
Игнорируя мои слабые протесты, он буквально заталкивает меня в ванную. И захлопывает дверь.Нахал оказывается прав: после душа становится легче. Кутаюсь в халат темно-синего цвета, который пахнет Гуком, хранит тепло его тела. Махра мягко ложится на распаренную кожу, словно обнимает. Прикрываю глаза, вдыхаю полной грудью родной аромат, будоражащий самые потайные уголки моей души. На мгновение чувствую себя… дома. Но спешу отмахнуться от иллюзии.
Возвращаюсь в гостиную и неуверенно ступаю босыми ногами по паркету. Чувствую, что Чон там, еще до того, как вижу его. Он словно ждет меня.
Перехватываю взгляд, синий, магнетический. Не жадный и раздевающий. Не наглый. Не ехидный. Нет. Сейчас он задумчивый, изучающий и… сочувственный.
Уверена, Гук с размышляет о том, что на самом деле случилось в отеле. И принимает какое-то важное решение, ведомое лишь ему одному.
В эту секунду мне остро хочется его доверия. Все против меня. Неопровержимые факты вопят о моей виновности. Поэтому мне так необходим союзник. И не кто-либо, а именно Гук. Мужчина, который однажды меня предал. Но я, как глупый мотылек, продолжаю лететь на огонь.
— Я не виновата, Чонгук, - лепечу сквозь всхлипы. - Меня действительно не было в том номере. Я даже бизнесмена польского не запомнила среди всей их делегации, - говорю абсолютную правду. – Но следователь твердит, что на камерах именно я. И кровь моя на бутылке, которой того мужика оглушили, - срываюсь в истерику и прячу лицо в ладони. – Я ничего не понимаю.
— Значит, кто-то очень грамотно тебя подставил, - задумчиво тянет Гук. – Есть варианты? Кто бы это мог быть?
— Я мешаю только тебе, - выпаливаю, не подумав. – То есть… Тендер, борьба за контракт…
Закусываю губу и жмурюсь, заставляя себя заткнуться. От моих попыток объясниться взгляд Чонгука становится чернее моря в грозовой шторм.
— Глупая, - недовольно выдает Чон. – Я бы никогда…
— Прости, - накрываю ладошкой его рот, не позволяя договорить.
Гук перехватывает мою руку, целует неожиданно, а потом одним легким движением притягивает меня к себе.
Тону в безграничной синеве по-прежнему любимых глаз. Поднимаюсь на носочки, хватаюсь руками за футболку Гука, сминая мягкую ткань, и тянусь к родному мужчине. Словно околдованная.
Почти касаюсь его губ своими. Но перед глазами мелькают картинки нашего общего прошлого.
Сладкие, волнительные моменты тут же накрываются надгробной плитой в виде конверта с деньгами. «На решение проблемы», - звучит в голове.
Очнувшись, отталкиваю Чонгука и отхожу назад, увеличивая расстояние между нами. Я больше не имею права на ошибку.
— Птичка, - шепчет он с болью в голосе. – Близнецы… Они могут быть моими?
Вопрос Гука как удар под дых. Легкие скручивает в узел, парализует. Теряюсь на мгновение, но заставляю себя обуздать эмоции. 
— С чего ты взял? – играю истинное изумление. – Я родила от Техëна, - выделяю каждое слово.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Услышав, казалось бы, очевидную информацию, Гук обращается в адского цербера. На всякий случай я делаю шаг назад.
— Они его даже отцом не называют, - хрипит сдавленно.
Хочет выяснить правду? Он не заслуживает ее!
— Потому что Техëн воспитывает в них настоящих мужчин, - быстро нахожу объяснение. - Партнеров. А не папочкиных сынков. И, знаешь, главное не слова, а отношение. Хëн делает все для своих сыновей, - с особой интонацией произношу последнее слово.
— Я понял, - зло цедит Гук сквозь зубы. – Дело в том, что… - делает мучительную для нас обоих паузу. – Если бы они были моими, это многое бы изменило.
«Своим детям ты оплатил заказное убийство! И потерял их в тот же день!» - хочется прокричать ему в лицо, но я сдерживаюсь из последних сил.
— Что же, мы все выяснили. Они не твои, - повторяю, ставя точку. - Я устала, поговорим завтра. Спокойной ночи.
Иду к близнецам, с трудом заставляя себя не оборачиваться. Гук не останавливает меня. Молча провожает напряженным взглядом. Буравит спину, пока я не скрываюсь в спальне.
С нежностью и безграничной любовью смотрю на спящих близнецов, раскинувшихся "звездочками" на постели. Тихонько приближаюсь, укрываю маленьких сорванцов, а сама ложусь на самый край. 
В очередной раз убеждаюсь, что мои проблемы, мучения и жертвы были не зря. Набираюсь энергии и сил, чтобы бороться дальше. За нас троих.
Слышу еле различимый скрип и притворяюсь спящей, когда дверь в спальню осторожно приоткрывается. Чувствую, как Чон смотрит на нас, долго, внимательно. И покидает так же тихо.
С легкой улыбкой, которую я не в состоянии подавить, впадаю в забытье. Кажется, что проходит буквально пару минут, как наступает утро, а меня будят радостные вопли.
— Ма-ама! Ма-а!
Близнецы прыгают по кровати так, что ощущаю себя на корабле, который терпит крушение. Приоткрываю глаза и жмурюсь от яркого света. Феликс успел сбегать к окну, раскрыть шторы - и вернулся обратно, падая в мои объятия. Секунда – и к нам присоединяется Хëнджин. 
Близнецы скучали по мне не меньше, чем я по ним. А то и сильнее.
— Ты не уедешь сегодня? – визжит Феликс.
— Проведешь с нами весь день? – вторит Хëнджин.
— А кексы?
— Ты обещала!
— Тихо-тихо. Да, - смеюсь расслабленно. – Все будет, - киваю, выбираясь из кровати. – Но дома.
Близнецы недовольно морщат носики. Я же удивляюсь их реакции. Домой мы, значит, не хотим?
— Вам здесь понравилось? – аккуратно спрашиваю.
— С Чонгуком… весело, - пожимает плечами Хëнджин.
— Но мы хорошо себя вели! – добавляет Феликс, и я не верю ему ни на секунду.
— Значит, это еще было «хорошо»? – смеется появившийся в дверях Гук. – Предупреждать надо.
Близнецы виновато опускают головы, не осмеливаясь взглянуть на меня. Судя по их виду, вчера они оторвались по полной. Мне страшно представить, как доводили Чона. Удивительно, что он настолько спокоен сейчас. И даже отшучивается.
— Извини, Чон, - спохватываюсь я. – Мы переоденемся и сразу же уедем домой. Не будем больше тебя утруждать.
При упоминании «дома» Гук мрачнеет. Складывает руки на мощной груди, словно баррикадируется от нас.
— Позавтракаем, и я вас отвезу, - безапелляционно бросает. А от самого веет холодом, словно из внезапно распахнувшегося морозильника.
— Опять детское меню? – кривятся Феликс и Хëнджин.
Гук вдруг меняется в лице. Словно по волшебству, смягчается и становится добрее.
— Нет, но и пиццы с красным соусом вы от меня не дождетесь. После вчерашнего, - акцентирует многозначительно.
Близнецы ойкают, с опаской косятся на меня и прикрывают рты ладошками. Строго смотрю на мальчиков, ожидая объяснений, но они шустро оббегают меня и скрываются в ванной.
Перевожу взгляд на Чона, однако он занимает сторону маленьких хулиганов. Прикрывает их. Пожимает плечами и, смеясь, жестом приглашает меня следовать за ним.
Выдыхаю возмущенно, но все же слушаюсь. Стоит мне войти в кухню, как тут же моим вниманием завладевает гора еды из службы доставки.
— Ты заказал пол-ресторана? – округляю глаза, шокированная разнообразием блюд.
Как это… по-холостяцки. Где же английская «невеста» Чона? Впрочем, что делать даме ее уровня в обычной квартире? Наверняка живет в особняке Чонов. А подобное жилье Гук держит для девушек на пару ночей. Вроде меня. Ведь так он относился ко мне в прошлом…
— Выберешь, что из этого можно детям, - невозмутимо поясняет Чон. - Они, конечно, уверяли меня, что едят все. Но почему-то мне кажется, что меня облапошили.
Не могу злиться на него в этот момент. Слишком искренне Гук себя ведет. Тем более, речь идет о близнецах.
— Они это умеют, - хохочу расслабленно.
Наспех сервирую стол, достаю тарелки, чтобы мои мужчины поели по-человечески, а не из коробок службы доставки. 
С подозрением кошусь на Чона: не уверена, хочу ли я знать, как они питались вчера и чем занимались. Да и спросить все равно не успеваю. Потому что в кухню влетают Феликс и Хëнджин.
Близнецы садятся за стол и с любопытством рассматривают блюда. Однако держатся вполне прилично, ничего не хватают, терпеливо ждут, пока я все подготовлю. Судя по ехидному цоканью Гука, вчера мальчишки вели себя совсем иначе.
Хихикнув, занимаю место за столом. Моему примеру следует и Чон.
Завтракаем вместе. По-семейному. Правда, мы с Гуком все время молчим, лишь перебрасываемся быстрыми взглядами. Атмосферу и настроение задают близнецы своей болтовней. Они на удивление возбужденные сегодня. Счастливые и свободные.
Желаю остановить этот момент. Нажать на паузу. Чтобы завтрак не заканчивался. Слишком хорошо мне сейчас. Однако счастье для меня - непозволительная роскошь.
Как только близнецы расправляются с едой, резко поднимаюсь и кивком приказываю им собираться. Чон не помогает и не мешает нам. Лишь наблюдает со стороны. И не разубеждает меня. Не говорит остаться. Хотя с чего бы ему это делать?
Однако подвозит, как и обещал. Едет аккуратно, следит за дорогой внимательно. Неужели ради близнецов?
Но повисшая в салоне тишина угнетает. Даже мальчишки затаились, с грустью отвернувшись к своим окнам.
Мы словно прощаемся с Гуком сейчас. И теряем что-то важное. То, чего нам так не хватало все эти годы.
Когда паркуемся у особняка Кима, Феликс и Хëнджин первыми выходят из машины. Тихо бросают: «Пока». Хмуро и с легким налетом обиды.
Замечаю, как Чон провожает близнецов взглядом – и только потом переключается на меня. Киваю в знак прощания, потому что не в состоянии вымолвить ни слова. Слишком тяжело в груди, словно валун давит.
Распахиваю дверцу, через силу оставляю машину Чона и на негнущихся ногах иду туда, где мне не место.— Лиса, - окликает Алекс, и я сразу оглядываюсь. – Если тебе что-нибудь нужно, ты всегда можешь позвонить мне. Обращайся по любому поводу. И… - хмурится, думая о чем-то другом. - Твое обвинение. Мы разберемся, что произошло, - произносит убедительно.  
Улыбаюсь с надеждой. Не верю, что слышу подобное от него. От человека, который когда-то бросил меня беременной. Что заставило Чона изменить свое отношение ко мне? Или он преследует какие-то личные цели? За последние годы я привыкла быть пешкой в чужой игре.
Разве Гук лучше моего мужа? Или остальных богачей, подобных ему? Он уже показал себя пять лет назад. В полной красе. И сегодня мне нельзя терять бдительность.
— Спасибо, прощай, - бросаю сухо, в то время как хочется вернуться и забыться в его объятиях.
Встряхиваю головой, догоняю близнецов, беру их за руки – и шагаю к особняку. Чтобы не оставить себе ни единого шанса передумать.
Оказавшись внутри, прислоняюсь спиной к двери и шумно выдыхаю с облегчением и грустью. Но моему спокойствию не суждено продлиться долго.
— Где вы были всю ночь? – звучит, словно раскат грома.
Вздрагиваю и медленно поворачиваюсь на голос. Подталкиваю близнецов, чтобы они скорее шли в свою комнату. Сама же растерянно смотрю на Хëнджина.
— Ты вернулся? – не могу скрыть страха и разочарования в тоне.
— Пришлось, - хмыкает рассерженно.
Делает один широкий шаг – и оказывается в опасной близости ко мне. Поддевает пальцами мой подбородок, грубо и небрежно, будто брезгует касаться. Заставляет посмотреть ему прямо в глаза, чтобы у меня не осталось сомнений в его серьезности. Гипнотизирует, окутывает гневом, показывает свою власть надо мной.
— А ты знаешь, что я терпеть не могу, когда кто-то нарушает мои планы. 
Сжимаюсь под темным взглядом, метающим молнии. Судорожно сглатываю и покорно киваю, чувствуя, как хватка на моем подбородке становится жестче.
— Я не могла тебе дозвониться, - пытаюсь оправдаться. – Хотела сразу рассказать, что случилось, но… Ты же вне зоны доступа, - говорю все тише, не желая тревожить зверя.
Техëн отпускает меня, тяжелыми шагами пересекает холл – и берет со стола в гостиной свой планшет. Что-то быстро и нервно набирает, делает пару взмахов грубыми пальцами, а потом жестом подзывает меня к себе. Крадусь неспешно, желая отдалить неизбежное.
— На рабочую почту мне прислали занимательное видео с тобой в главной роли, - разворачивает ко мне планшет и открывает ролик на полный экран.
Вижу те же кадры, которые мне тыкали в лицо в полиции. Девушка, похожая на меня и облаченная в подобное синее платье, выглядывающее из-под мужского пиджака, игриво общается с поляком, следуя в его номер.
— Это не я! Меня подставили! – хнычу обреченно.
Не знаю, что хуже: когда тебя несправедливо обвиняют чужие или когда не верят люди, которые знают не один год.
— А это? – муж запускает другой ролик. – Тоже не ты?
Отчаяние захлестывает меня бурной волной. На экране я. В ажурной маске. Пою на сцене перед кучкой пьяный бизнесменов. Исполняю нашу с Чоном песню. Не знаю, зачем решилась на это. Хотела утереть наглому Чону нос в борьбе за контракт? Или ожидала, что он узнает и вспомнит? Пожалеет о том, что было пять лет назад... В итоге, я сама наказана.
— Я… - признаюсь честно, потому что в Техëн я будто детектор лжи встроен. – Но…
— Никаких «но»! О чем мы договаривались, а? – напирает на меня угрожающе. – Ре-пу-та-ция! – чеканит каждый слог. – Что будет теперь, когда всплывет информация о том, что жена известного бизнесмена «обслуживает» и обворовывает польских делегатов?
— Не говори так! – плачу и прикрываю уши руками.
Техëн лишь фыркает недовольно и отходит от меня. Он терпеть не может женских истерик.
— Так, последнее, - строго цедит он. - Где ты провела ночь?
— Я была в полиции, - всхлипываю я.
— Уже знаю. Потом?
— У подруги, - прячу взгляд.
— У тебя нет подруг. Я позаботился о том, чтобы ты держалась подальше от тех «певичек», - ухмыляется криво. – Ну, еще варианты?
Молчу, сжав губы. Не хочу подставлять Гука.
— Феликс! Хëнджин! – выкрикивает муж.
— Нет, прошу, - умоляюще пищу, - не втягивай их в нашу ссору.
— Тогда говори ты! – приказывает он. – У меня должна быть полная картина произошедшего!
— Чон… Он помог мне и… - лепечу сбивчиво.
— И ты его «отблагодарила», - заканчивает за меня Техëн.
— Что? Нет! Я была с детьми!
Под черным, презрительным взглядом чувствую себя грязной. Затихаю и жду решения мужа.
Обдумав все, Ким немного остывает.
— Пак назначил нам встречу на послезавтра, - сообщает ровным тоном, но добавляет резче. - Уверен, он в курсе твоих «похождений». Послушаем заказчика, и после беседы я решу, что делать с тобой, - его фраза заставляет меня вздрогнуть. – До тех пор… не попадайся мне на глаза! – рычит зло и скрывается в кабинете, нарочито громко хлопнув дверью.
Пользуясь моментом, взлетаю вверх по лестнице. Ищу утешение в своих близнецах, которые непонимающе изучают меня, а потом мрачнеют. Заставляю себя улыбнуться и натянуть на лицо беззаботную маску. Отвлекаюсь на занятия и разговоры с детьми.
И лишь единожды устремяю взгляд на свой смартфон. Вспоминаю слова Гука.
«Обращайся по любому поводу», - крутится в мыслях, вызывая жаркое чувство в груди.
Но температура падает ниже нуля, как только я понимаю, что одним звонком Чону подпишу себе и близнецам приговор об изгнании «из рая». Нет, пусть все остается по-прежнему. Стабильность, пусть местами удушающая, всегда лучше хрупкой иллюзии и неизвестности.