Близнецы от врага. Чужая тайна

11

Чонгук
Влетаю в кухню и врастаю в пол посередине помещения, оценивая ситуацию. Правда, страх за детей не позволяет мыслить здраво.
Ощущение, будто меня в фильм ужасов затянуло. С близнецами в главных ролях.
Один орет, закрыв лицо ладонями, и всхлипывает, чересчур громко. Второй… Лучше бы я не опускал взгляд на него.
Лежит распластанный на полу, не двигается. Весь в красных подтеках и пятнах. Рядом – опрокинутый стул и… нож.
Едва ли сердечный приступ не получаю и готовлюсь слечь рядом с пострадавшим мелким, но замираю в паре шагов от детей. Беру себя в руки, еще раз медленно и внимательно скольжу взглядом по обоим, уделяя внимание не общей картине, а деталям.
Нарочито вальяжно подхожу к лежащему «без чувств» близнецу, опираюсь бедром об стол рядом с ним. Смотрю сверху вниз, хмыкаю и откашливаюсь.
Беру из коробки бортик пиццы, приседаю и небрежно провожу им по щеке пацана, залитой кетчупом (а это именно он и есть).
Откусываю кусок, параллельно сканируя взглядом «кровавого мальчика». Он задерживает дыхание, не позволяет себе даже шелохнуться. Продолжает играть. И только легкие подрагивания век выдают его истинное состояние. Хорош артист, но вместо Оскара его ждет нагоняй.
— Ну, что я могу сказать, Хëнджин, - поднимаю взгляд на «плачущего» близнеца и улыбаюсь ему ехидно. - Раз Феликса мы «потеряли», то убирать здесь все и вымывать придется тебе одному.
Рывком встаю на ноги, оттряхиваю ладони и нахожу в пакетах салфетки: пацанам они понадобятся, особенно «павшему» в неравном бою с кетчупом.
— Феликс, вставай! – возмущенно топает ногой «рыдающий» мальчик, а я еле сдерживаю победный клич: угадал, кто из них кто. - Чего я один должен? Вообще-то твоя идея!
— Блин, Хëнджин! Ты быстро сдался, – нехотя поднимается Феликс и, помедлив, все же принимает из моих рук салфетки.
Избегая прямого зрительного контакта, лихорадочно стирает с себя «грим». Бурчит что-то под нос и мрачно зыркает на брата. Феликс фыркает возмущенно, разворачивается и оставляет Хëнджина отдуваться одного. По пути виновато смотрит на меня и вздыхает.
Примирительно подмигиваю мелкому, на что он смущенно улыбается, а после - прошмыгивает в гостиную. Как Хëнджин сейчас на Лису похож. Невероятно просто!
Перевожу взгляд на Феликса, но тот – кремень. Упертый, вредный, не собирается просить прощения. Наоборот, демонстративно вытаскивает салфетки и вытирает соус со стола. Назло мне делает себе же хуже. Смешной. Но пусть.
Я лишь пожимаю плечами и молча следую за Хëнджином.
— Мультики? – предлагаю ему, а сам ищу на диване пульт.
— А можно? – с надеждой в синих глазенках уточняет мальчишка.
«Сегодня вам все можно! – вопит мой измученный мозг. – Лишь бы больше шалостей не выдумывали»
— Так, а чем вы обычно занимаетесь в это время? – говорю серьезно, пытаясь держать лицо.
— Ну, у нас счет, алфавит, - перечисляет Хëнджин.
— И английский, - с неприкрытым хвастовством кричит из кухни Феликс.
Моя челюсть невольно падает вниз. Лиса вундеркиндов растит? Да я рядом с ними бездельником себя чувствую!
— Я все убрал, - заявляет «нарушитель спокойствия», вплывая в гостиную.
У самого же лицо в пятнах соуса. Подхожу ближе, беру Феликса за подбородок - и влажными салфетками вытираю его щеки и нос. Не хочу даже проверять, как он «все убрал».
Тем более, сейчас меня другое интересует.
— Хм, а лет вам сколько? – сужаю глаза.
— Четыре, - выдергивает подбородок Хëнджин.
Признаться, я думал, они младше. Хотя я не слишком разбираюсь в детях и их возрасте. 
Неосознанно подбиваю сроки. Ведь Лиса забеременела после того, как я уехал на стажировку в Англию? Ожидаемо, но... Мгновенно вспыхиваю, злюсь, ненавижу ее с новой силой. И только в самых глубоких чертогах сознания бьется предательская мысль: узнать бы точный возраст, вплоть до месяцев…
Отмахиваюсь от дурацкой идеи и возвращаюсь в реальность к близнецам. К чужим детям!
— И? Какие занятия у нас сегодня? – Хëнджин складывает руки на груди с видом: «упрусь, но не покорюсь». И теперь его пинает, готовый подчиниться за мультики.
— У меня есть шахматы, - выкручиваюсь, как могу.
Жестом приглашаю близнецов в мою комнату. Мальчики замирают перед огромным для них стеклянным столом, на котором расставлены большие шахматные фигуры. Феликс и Хëнджин становятся на носочки, берут пару, крутят в руках, рассматривают с огоньком в глазах.
— Вы что, даже в шахматы играть не умеете? – намеренно поддеваю их, а они, как по команде, отводят взгляды. – Ммм, как все запущено, - продолжаю насмехаться. – Садитесь.
Придвигаю стулья, усаживаю мелких друг напротив друга. Подумав, оставляю на столе только пешки.
— Научу, так уж и быть, - тяну снисходительно. – Но начнем с шашек…
***
Время пролетает незаметно. Близнецы расслабляются. Переговариваются все смелее, а смеются – искреннее. Заполняют собой каждый уголок холостяцкой квартиры. Оживляют ее. И меня заодно.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ужинаем пресными детскими блюдами – тем, что осталось. И пока малышня сетует на свою тяжкую долю и вспоминает «мамины кексы», я снова и снова набираю Джуна, уточняя, как дела у Лисы.
Птичку не отпускают. Однако я не позволю ей провести ночь в полиции. Этого еще не хватало!
На часах далеко за полночь. Близнецы возбужденно носятся по квартире. А я не могу думать ни о чем другом, кроме того, как вернуть Лисëнка.
В итоге, решаюсь набрать Пака. Не помогли связи Намджуна? Значит, будем подключать тяжелую артиллерию. Если Чимин не пошлет меня куда подальше. Он может. За то, что отдых семейный ему порчу.
И все же… Нажимаю иконку звонка. Морщусь еще до того, как слышу голос партнера.
— Какого черта, Чон? – гавкает на меня Стас.
Полусонный, а уже злой! Зверюга. 
— Прости, Хосок, но кровь из носу как твоя помощь нужна. Я уже все перепробовал! – бросаю и делаю паузу, пытаясь просьбу сформулировать.
— Ну! – подгоняет нетерпеливо.
— У тебя есть связи в органах? – проговариваю четко, но тихо, прячась от близнецов. - Богдану задержали.
— Киму? Конкурента нашего? – уточняет Пак, хотя сам прекрасно знает. – Алекс, вы какого хрена там творите? Ты, блин, тендер выгрызаешь или личную жизнь налаживаешь? – злится сильнее, но потом вдруг спохватывается. – Что значит, задержали? За что?
— Подставили. Наверное, - неоднозначно отвечаю. – Мутная история.
Описываю произошедшее в двух словах, даю Паку время на раздумия. А сам удивляюсь внезапно воцарившейся дома тишине. Не к добру это…
Прикрываю динамик рукой и шикаю на подозрительно смирных близнецов:
— Водные процедуры, - киваю на ванную. – И спать!
Дальше жду приговора Пака, однако боковым зрением замечаю, как Феликс дважды заходит в ванную и выходит, имитируя брата. Они и умываются друг за друга? Или «дерзкий» брат в качестве возмещения ущерба за дневную шалость прикрывает «сговорчивого». Хëнджин же тем временем невозмутимо садится смотреть мультики.
— Хëнджин! Даже не думай меня обмануть! Я вас различаю, мелкие пакостники, - шиплю грозно. - Феликс, а ну быстро в кровать! – кричу в сторону ванной.
Из трубки доносится сдавленный кашель Хосока.
— Какого… - недоуменно выпаливает Загорский. – Что там у тебя происходит?
— Близнецы тут происходят, - фыркаю. - Дети Монобан. Четырехлетки неуправляемые.
— Сколько, говоришь, им лет? Ты к ним точно отношения не имеешь? – интересуется с подозрением.
Не точно. Сегодня ничего не точно! Я устал и ни хрена не соображаю.
— Мы с Лисой предохранялись, отстань, - раздражаюсь, а сам поглядываю на близнецов.
— Пф, а я «бесплодным» себя считал. И что? Теперь у меня двойня, – выпаливает резко, еще больше вгоняя меня в ступор.
Исподлобья рассматриваю разбесившихся Хëнджина и Феликса.
А что если?..
Да нет, невозможно. Почему тогда Лиса не сказала мне о беременности тогда? Оборвала все связи, вернула кольцо? Зачем вышла замуж за Кима? Слишком все нелогично получается.
— Хосок, не нагнетай, - рычу с налетом отчаяния. - Помоги лучше их маманьку из полиции вытащить. Я же чокнусь с мелкими!
— Так, ладно. Сейчас созвонюсь с нужными людьми, - сдается Пак, заставляя меня облегченно выдохнуть. - Дело не закроют, но домой могут отпустить.
— Я на все согласен, - устало выдаю, отключаясь.  
Финальным аккордом вечера становится звонкий визг детей, скачущих на диване, словно на батуте. Кажется, я даже различаю скрип пружин. Жалобный такой, просящий о помощи.
— Так, спать! – пытаюсь говорить строго, но близнецы упорно меня игнорируют.
Уперев руки в бока, пару минут просто наблюдаю, как Феликс и Хëнджин с радостными воплями убивают мой диван. Прости, друг, я запомню тебя новым и с целой обивкой…
Призвав внутренние резервы, точнее, их жалкие остатки, я рискую приблизиться к двум неугомонным «вечным двигателям». Хватаю обоих и закидываю себе на плечи. Несу сорванцов в спальню. Осторожно спускаю на свою кровать. 
— Все, укладывать вас буду, - говорю скорее себе, чем им. - Что там нужно? Колыбельная?
И отхожу к комоду, чтобы найти свежее постельное белье. Не придумав ничего лучше, напеваю близнецам какую-то современную попсу. В ноты не попадаю, зато на чистом английском.
Хëнджин затыкает уши и кривится, как будто я пенопластом по стеклу вожу. Понятно, значит, музыкальный слух ему от Лисы достался.
Феликс звонко смеется с нас обоих.
— Не надо петь, - жалобно просит Хëнджин.
— Ему только мамин голос нравится, - переходит на дикий хохот брат. – Но она поет редко, - добавляет, кашляя.
— Почему? – удивленно изгибаю бровь.
— Техëн говорит… - начинает Феликс, но я отмахиваюсь, останавливая его.
— Хватит, - цежу ядовито. – Не надо. Понял.
Близнецы затихают, настороженно глядя на меня. Заставляют чувствовать вину за внезапный всплеск ярости.
Улыбаюсь им, выдаю одеяла, под которые мальчики послушно забираются. Устали все-таки. Сели батарейки.
— Включу вам что-нибудь нейтральное, для фона, - переключаю каналы, находя детский, и делаю звук тише. – Если выберетесь из кровати, то начну петь, - говорю шутливо-угрожающе.
Хëнджин отрицательно машет головой, а Феликс а прыскает, хихикая с брата.
Собираюсь покинуть комнату, но слышу свое имя, произнесенное неуверенно и тихо.
— Чонгук, когда мама вернется? – с грустью спрашивают близнецы.
— Скоро, - лгу и глазом не моргнув. – Только вы уже будете спать.
— Посидишь с нами? – убивают неожиданным вопросом и достреливают невинными взглядами.
В этот момент что-то щимит в груди. Близнецы ведь совсем одни сегодня остались. Ни мамы, ни папы рядом. С чужим мужиком, которого видят впервые.
— Кхм, да, хорошо, - выжимаю из себя эти слова с таким трудом, точно засохшую пасту из старого тюбика.
Устраиваюсь на краю кровати, застываю, словно гипсовая фигура, недвижимо и молча. Фкликс и Хëнджин успокаиваются, однако изредка посматривают на меня, проверяя, чтобы не ушел. Терпеливо жду, когда близнецов сморит усталость. Телевизор что-то шумит неразборчиво, а за окном барабанит мелкий дождь, убаюкивая детей.
Кажется, сам отключаюсь на доли секунды. Когда прихожу в себя, малыши уже сопят с закрытыми глазами. Прикладываю нечеловеческие усилия, чтобы отогнать сон.
Бодрости прибавляет внезапный звонок от Пака. Снимаю незамедлительно, чтобы мальчиков не разбудить и быстрее информацию узнать. Бесшумно выскальзываю в гостиную, оставляя детей.
— Лалису отпустили под подписку о невыезде, - сообщает Хосок. – Но…
— Спасибо, я твой должник, - тараторю я. – Я поеду за ней сейчас же… Черт, нет! Не могу близнецов одних оставить, - забывшись, размышляю вслух. – Такси вызову ей. Укажу мой адрес… Да, точно!
— Кхм, Чонгук? – шокированно зовет Загорский. – Ты уверен, что…
Не дослушав, в чем именно я должен быть уверен, прерываю звонок. Набираю службу такси, подробно объясняю все. Где забрать «ценный груз», куда доставить. Повторяю для надежности. И пытаюсь обуздать эмоции.
Располагаюсь на диване в гостиной, закинув ногу на ногу. Намеренно сажусь так, чтобы видеть входную дверь, будто таким образом смогу приблизить момент возвращения Лисы.
Не понимаю, какого черта происходит со мной.
Жду ее, нервно поглядывая на часы. Время от времени отлучаюсь в спальню, чтобы проверить близнецов. Спящие, умиротворенные, бубнящие что-то сквозь сон, они вызывают незнакомое мне ранее, но непривычно теплое чувство внутри. Два чертенка в ангельском обличии.
Не замечаю, в какой момент улыбка касается моего лица. Секунда – и ее место занимает мрачная гримаса. Злюсь. На ситуацию. На самого себя. На Лису. И на ее детей, которые заставляют ощущать себя опустошенным и одиноким. Будто все эти годы я был ходячим зомби, не более…
Плотно закрываю дверь – и занимаю свой «наблюдательный пост».
Борюсь со сном. Этот бесконечный и невероятно тяжелый день дает о себе знать. Веки наливаются свинцом, словно я под гипнозом. Но вдруг сквозь затуманенное сознание пробивается слабый стук в дверь. Он действует на меня похлеще будильника или ледяного душа.
Вскакиваю с дивана, в пару шагов оказываюсь в коридоре – и открываю. Рывком. Нетерпеливо.
Несчастный вид стоящей на площадке Лисы убивает меня.
Она поникшая, уставшая, бледная. Вымокшая под дождем и продрогшая.
Не играет богатую и независимую бизнес-леди. Не похожа на пластиковую, бездушную куклу.
Лиса настоящая. Как тогда. В давно похороненном мною прошлом.
Ощущение, будто время повернулось вспять. Невинная птичка топчется на месте, не решаясь войти в мою квартиру. Смущается, боится, покусывает губы, отчего те становятся ярче и аппетитнее.
Несмело поднимает на меня чистые озера глаз – и пробуждает целую гамму давно забытых чувств.
Воскрешает того самого старого Чонгука. Пятилетней давности.
Пытаюсь задвинуть его обратно, усыпить, подавить, но все напрасно. Он оказывается на удивление сильным, словно не сдох тогда, пять лет назад, а всего лишь впал в анабиоз. Ждал своего часа. Удобного случая, который наступил здесь и сейчас.
Обнаглев, этот второй Чонгук притягивает Лису к себе, заключая в объятия.
Сдаюсь.
Выдыхаю удовлетворенно, когда она утыкается лицом в мою грудь. Провожу ладонью по светлой макушке и зарываюсь пальцами во влажные волосы.
Птичка всхлипывает. Так жалобно и шумно, что у «нормального» человека не остается ни единого шанса выстоять. Он погибает в неравном бою.
— Все хорошо, птичка, - ласково шепчет «подселенец», захвативший мое тело.
Крепче сжимаю хрупкую, дрожащую и всегда желанную фигурку Лисы. Будто она снова моя… 

Приветик, как вам эта глава? Ставте 🌟 если вам понравилась.