Близнецы от врага. Чужая тайна

27

Лалиса
Чонгук напряжен. Не говорит ни слова, только испепеляет взглядом. Словно решает, как поступить со мной.
Не ждал. Не искал. Плевать ему на меня. Поэтому и уехал с парковки сразу же.
Перед глазами - заплаканная Джису. Шепчет одними губами «Прости» и пробегает мимо меня. Я не успела даже спросить, за что. Она скрылась, словно преступница с места происшествия. Как вор, укравший… нет, не мое, а лишь то, что плохо лежало…
Нет в этой квартире ничего моего, кроме детей. Возвращаюсь к тому, с чего начинала.
Глубокий вдох. Прикрываю глаза.Так, спокойно! Мне все равно, что здесь делали Чонгук и его «английская невеста»! Все равно.
Сейчас я равнодушно пройду мимо него и проведаю близнецов. Не оброню ни слова. 
Он мне ничего не должен, а я ему.
Но…
— Ты офигел «подруг детства» таскать в квартиру, где находятся мои дети?! – истерично ору ему в лицо.
Отталкиваю Чонгука и залетаю внутрь. Прежде всего, заглядываю в спальню, но детей там не нахожу. Решил не забирать их, чтобы не мешали?
Чувствую, что достигаю точки кипения. Я столько пережила за этот день… За все пять лет, в конце концов! А он…
— Где мальчики? – вскрикиваю, не глядя на Чона. - Чонгук, я сейчас…
Но договорить не могу.
Сильные руки ложатся на мою талию, прокручивают меня вокруг оси. Чонгук прижимает меня спиной к стене, впечатывает своим крепким телом, чтобы не сбежала.
Захватывает в плен мои губы. Осторожно, но от этого не менее страстно.
Однако злость не отступает. Не спешу отвечать на требовательный поцелуй. Наоборот, прикусываю Чонгука за губу и собираюсь отвернуться.
Он чуть отклоняется, но не злится. Игнорирует мою попытку сопротивления.
— Лиса, девочка моя, - шепчет Чонгук и обнимает меня сильнее.
Его взгляд уставший, слегка «пьяный» и… безгранично нежный. Как раньше.
— Такая соблазнительная, когда ревнуешь, - наклоняется к моей шее. - Такая… моя. Родная, - проводит губами по коже.
Мысли путаются, сердце сдается. Хочу верить. Каждому его слову.
— Гук…
На секунду он отпускает меня, позволяя сделать вдох, и отстраняется. Но лишь для того, чтобы взять мое лицо в ладони.
— Ну, где ты была?
Проводит носом по моей щеке, обжигая прерывистым дыханием.
— Я чуть не чокнулся, когда брошенную машину увидел. Всех на уши поставил. Даже у Техëна был.
Последняя фраза обухом бьет по голове. Вздрагиваю при упоминании имени мужа.
— Что? Зачем? – хнычу испуганно.
Перехватываю запястья Чонгука, импульсивно впиваюсь ногтями.
— Позвонил тебе, а ответил козел этот, - ухмыляется он, будто не произошло ничего страшного. - Крышу и сорвало.
— Но ведь мой телефон… - укоризненно смотрю на вспыльчивого Чонгука.
— Знаю, - пожимает плечами. - Сглупил. Мне сложно быть адекватным, когда дело касается тебя.
Отклоняюсь назад, упираясь затылком в стену.
— Что ты натворил? – выдыхаю с обреченным стоном. – Что ты делал у Техëна?
— Поговорил с ним, - отводит взгляд. - Ударил… слегка.
— Чонгук! – зажмуриваюсь. - Ким злопамятный! Ты унизил его, причем дважды! Сначала меня увез, а теперь еще и избил! Хëн этого просто так не оставит!
— Да плевать! Мне-то он что сделает? – хмыкает Чонгук зло. - Главное, чтобы ты держалась от него подальше. Но об этом я позабочусь.
Чонгук говорит так убедительно, что я немного успокаиваюсь. Хочу надеяться, что мы с детьми действительно под защитой теперь. Мои мальчики – это все, что у меня есть.
— Феликс и Техëн? – спохватываюсь я.
— Наши дети у няни, - он акцентирует на слове «наши», отчего по моей спине проносятся мурашки. - Уснули.
— Нужно забрать… - не сдаюсь до последнего.
— Птичка моя, час ночи уже, - уговаривает ласково. - Пусть спят до утра. Как только встанут, бабуля сразу их к нам приведет.
— Точно все в порядке? 
— Я был у них, когда приехал. Они спят, Лиса, не волнуйся.
Выдыхаю шумно.
— Ты приехал с… Джису? – решаюсь спросить, наконец.
Чонгук прищуривается, изучает меня некоторое время, а потом качает головой.
— Ты чего, птичка? Что ты себе успела надумать? – отчитывает, как ребенка, а я сжимаю губы. - Нет. Джису позже явилась, - его тон ожесточается. - С повинной. Именно из-за нее пять лет назад оборвалась наша связь. Поэтому мы не получали сообщения друг от друга.
Чонгук пересказывает разговор с Джису, а я не могу сдержать слез обиды. Воспоминания о тех роковых днях рвут душу на части.
— И, конечно же, кроме месседжера, ты никак не мог со мной связаться! – предъявляю Чонгук. - В двадцать первом веке!
В сознании всплывают слова Момо о ее «приключении» в клубе. И я окончательно понимаю, почему Врагов повелся на манипуляции Джису и не стал искать контакта со мной.
— Хотя зачем выяснять отношения с шалавой, которая снимает мужиков в клубе. Ведь так? – изгибаю бровь.
— Кхм, Лиса? Ты откуда…
— Момо рассказала, - выпаливаю и тут же прикусываю язык.
Чонгук мрачнеет. Становится черным от гнева. Хочу спрятаться от надвигающейся грозы, но все еще заточена в кольце сильных мужских рук.
— Что-о? Лиса! – переходит на крик. - Я же просил! Как ты вообще ее нашла?
— Она сама меня нашла, - отвечаю так же громко. - И… Момо не желает мне зла.
— Птичка, какая ты наивная! – закатывает глаза Чон. – Так, идем. Расскажешь мне все.
Бережно берет меня за локоть и увлекает за собой на кухню. Взглядом приглашает присесть за стол, а сам ставит чайник.
Пока Чонгук колдует у плиты, я рассказываю ему все, что узнала от Момо.
— Пак? – удивляется Гук, когда я дохожу до «заказчика». – Я бы больше поверил, что Момо на Кима работает.  мы на хрена сдались?
— Не знаю. Мстит тебе за тендер?
— Да ну, бред. В бизнесе так себя не ведут, - потирает подбородок. - Мину завтра позвоню, обсудим ситуацию.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Пак и Техëну угрожал, требовал долю взамен на мое оправдание. Он может убедить поляка забрать заявление из полиции. Но… - всхлипываю. – Ким не сделает это просто так. В общем, замкнутый круг.
— Уроды, - рычит Чонгук. – Другим путем пойдем. Через Момо…
Испуганно округляю глаза.
— Но… - запинаюсь, не зная, как убедить его не трогать сестру.
— Слушай, фамилия ведь у вас одна? Момо все еще Монобан? – Чонгук быстро вспоминает мою девичью.
— Не знаю. Наверное, - тяну задумчиво. – Момо не выходила замуж. И не собирается…
— Тогда мы ее найдем, - заявляет победно.
— Ее упекут за решетку. Нельзя, - спорю с ним.
— Глупая птичка. Ты когда-нибудь перестанешь жертвовать собой ради других?
— Она моя сестра, - напоминаю в свое оправдание.
— Ладно, найдем другой выход, - соглашается он. Или вид делает?
Ставит передо мной чашку ароматного чая, моего любимого, который почему-то всегда находится на кухне Чон. Сам он садится с другой стороны стола.
— Чонгук? – зову несмело.
— Да, птичка.
— Как ты мог так поверить, что на том видео была я? Почему так легко отказался от меня? – обиженно лепечу. - Я ведь никогда тебе повода не давала плохо думать обо мне… Полгода вместе… А ты одним махом все перечеркнул.
Чонгук подается ближе и накрывает мою ладонь своей, прижимая к столу.
— Потому что идиот ревнивый, - рявкает, злясь на самого себя. - Вспыльчивый. И нет мне оправдания. Я через два месяца очнулся. Прилетел в Корею, к тебе в общагу рванул. Отношения выяснять. Но… Увидел, как ты уезжаешь с Техëном.
Ошеломленно взмахиваю ресницами. Сердце сжимают стальные тиски. Если бы Чонгук подошел тогда. Если бы мы поговорили. Но слишком много «если бы».
— Я за неделю до этого чуть малышей не потеряла. В больницу попала с кровотечением, легла на сохранение. Тебе звонила. Но ты вне зоны доступа был. В Англии своей, - повышаю голос. - А я здесь, совсем одна. Беременная. Уволена из клуба. В грязной общаге, Чонгук! С сильными болями, кровью на простынях и молчащим телефоном в руке! Одна! С твоими детьми под сердцем!
Чонгук поднимается, придвигает стул ближе ко мне. Садится рядом и берет меня за руки.
—Лиса, прости.
Лицо Чонгука искажает гримаса боли и отчаяния. Но я не жалею его. Эгоистично продолжаю добивать словами. Хочу, чтобы он знал все. Чтобы почувствовал хотя бы сотую долю того, что я испытала тогда.
— Техëн– единственный, кто тогда рядом оказался, - добавляю с внезапно проступившей надменностью. - Он преследовал свои цели, да. Но если бы не он… Не было бы Феликса Хëнджина…
— Прости, - твердит Чонгук, приближаясь вплотную к моему лицу, и собирает слезы поцелуями.
— Ким предложил фиктивный брак, - решаю выложить все, что случилось. - Мы играем роль его семьи, а он обеспечивает нас всем необходимым. И я продалась, да, - вздергиваю подбородок. - Так что отчасти ты оказался прав. Я действительно ш…
Указательный палец ложится на мои губы, не позволяя закончить фразу.
— Не смей, Лиса говорить так о себе, - грубо пресекает Чонгук. - Я идиот, слышишь? Я был слаб. Не пытался выяснить правду. Не боролся за нас. А ты… Ты ни в чем не виновата.
— Ты был нужен нам тогда, - признаюсь сипло. – И сейчас, - слетает с моих уст, но я тут же ругаю себя за проявленную слабость.
Гук застывает. Уголки его губ почти незаметно приподнимаются, а в синей глубине глаз загорается надежда.
— Что Ким хочет от тебя? Кроме того, чтобы ты роль жены его исполняла? – допытывается Чонгук, но я медлю с ответом. - Лиса? – сурово смотрит.
— Он ждет, что я стану суррогатной матерью для него, - выпаливаю на одном дыхании. - Даст мне развод с хорошими отступными только после того, как я рожу ребенка им с партнером. И с Паком договорится, чтобы с меня обвинения сняли. Но я не могу так... - судорожно всхлипываю. 
— Он совсем охренел? – Чонгук пугает меня медвежьим ревом.
Резко подскакивает с места. Нервно меряет шагами пол.
— Ну, гнида, - запускает пятерню в свои волосы. - Знал бы раньше, не только нос бы ему расквасил…
— Тише, Чонгук, нельзя так, - ловлю его за руку и притягиваю к себе. - Он опасен. Ты не представляешь, насколько.
— Да и похрен, - выплевывает яростно. - Порву за тебя, Лиса. Каждого! За тебя и наших детей.
Нависает надо мной, берет за плечи. Вынуждает смотреть на него снизу вверх, запрокинув голову. Родной и чужой одновременно. Так тепло и больно рядом с ним, что меня опять срывает.
— Я хотела слышать это от тебя пять лет назад. Но ты даже на звонки не отвечал, - реву, не стесняясь. - Я любила тебя, - бросаю обвиняюще. - Доверяла. Безоговорочно. Как же так, Чонгук?
— Дай мне шанс все исправить, Лисс, - целует в лоб. - Я сделаю все, чтобы твои слова опять звучали в настоящем времени.
Поразмыслив пару секунд, вдруг оставляет меня. Уходит в гостиную и возвращается с бархатной коробочкой в руках. Лихорадочно открывает, достает оттуда до боли знакомое кольцо с птичкой.
Начинаю дрожать, когда Чонгук берет мою руку и молча надевает его.
— Откуда? – мой голос срывается.
Прокручиваю колечко на безымянном пальце. Вспоминаю, как мой мужчина делал мне предложение. Как мы были счастливы тогда. И как все рухнуло потом…
— Мать передала, - рычит Чонгук.
- Сказала, что нашла в почтовом ящике, и не знает, от кого. Я подумал, ты так порвать со мной решила.
— Я вернула кольцо вместе с деньгами, которые она мне на аборт дала…
При упоминании аборта Чонгук дергается, как от пощечины. Стиснув зубы, тянется к брошенной на столе коробочке. Обходит меня со спины.
Секунда – и на грудь мне ложится кулончик. Опускаю взгляд и, затаив дыхание, рассматриваю золотую птичку. Провожу по украшению пальцами, поднимаю руку с колечком.
— Из одного комплекта, - Гук невесомо целует в шею. - Хотел подарить тебе по возвращении в Корею. Как раз перед свадьбой, но…
Мой взор застилает пелена слез. Крупные капли друг за другом стекают по щеках, образуя ручейки, и срываются вниз. Падают на золотую птичку, растекаясь по инкрустированным камнями крыльям. А ведь мои мне обрубили пять лет назад…
— Я не уверена, что могу принять это теперь… - касаюсь холодного металла на пальце. 
Чонгук мгновенно оказывается напротив, опускается на колени передо мной, заключает мои ладони в свои. Целует руки, тяжело дыша при этом.  
— Оставь, пожалуйста, - звучит с мольбой, от которой сжимается сердце. - Что бы ни произошло дальше, это принадлежит тебе, - поднимает глаза, пленяя синевой. - Как и я.Чувства, которые я все эти годы усиленно убивала в себе, захлестывают меня с новой силой. Соскальзываю со стула и оседаю на пол. Рядом с . Его боль проникает в меня, пронизывает каждую клеточку и смешивается с моей.
Нас обоих уничтожили пять лет назад. Вытрясли душу, оставив пустые оболочки слоняться по миру.
Надрывно всхлипываю, обнимаю Чонгука. Укладываю голову ему на плечо и чувствую, как он зарывается рукой в мои волосы. Ослабляет прическу, рассыпает локоны по плечам, поглаживает меня успокаивающе.
— За что они так с нами? – бубню обиженно.
— Не знаю, птичка, - в тоне Чонгукк смешиваются злость и горечь. - Лиса, давай попробуем начать с нуля? Только ты, я и наши дети, - нашептывает мне в макушку. - Никого больше и близко к себе не подпустим. Своей семьей будем жить. Без лжи и недомолвок. Все обиды и претензии говорить друг другу в лицо. Проблемы решать сразу и вместе.
— Проблемы… - поднимаю голову, устремляя на Чонгука заплаканные глаза. - Из-за Кима и Пака теперь я - главная твоя проблема.
— Справимся, птичка, - улыбается с нежностью. - Доверься мне. Снова. На этот раз я не подведу.
Кусаю губы до красноты, шмыгаю носом.
— Давай… - чуть слышно лепечу я, - попробуем…
Едва я успеваю произнести решающие для нас двоих слова, как Чонгук впивается в мой рот поцелуем. Сгребает в охапку меня, дрожащую от эмоций и чувств. Рывок – и поднимается вместе со мной, словно я не тяжелее тряпичной куклы.
Охотно обвиваю его шею руками, льну к нему всем телом, жмусь щекой к бурно вздымающейся груди. Впервые за пять лет чувствую себя на своем месте. Словно после долгих блужданий по свету я наконец-то вернулась домой.
Чонгук заносит меня в спальню и, откинув покрывало, укладывает на постель. Касается губами лба, поправляет разметавшиеся локоны, проводит пальцами по открытым плечам.
Я откидываю голову на подушки, приоткрываю губы в ожидании очередного поцелуя.
Но Чонгук вдруг выпрямляется, обводит меня тягучим взглядом и делает шаг назад.
— Отдыхай, птичка, - выдает совсем не то, что я ожидала услышать. – Спокойной ночи.
Разворачивается, чтобы уйти, но я резко подскакиваю на кровати. Ловлю Гука за руку, останавливая. Стоит ему оглянуться, как моя уверенность пошатывается. Нервно кусаю губы, впиваюсь ногтями в его теплую ладонь. Делаю вдох и…
— Я не хочу оставаться одна, - проговариваю еле слышно, но Чон читает по губам, от которых не отводит пылающего взгляда.— Ты не одна, птичка. Больше нет, - улыбается легко. – И я не хочу уходить.
— Значит, останешься? – судорожно сглатываю.
— Если позволишь, - хмурит брови.
Не узнаю Чонгука. Вместо наглого мачо передо мной внимательный, заботливый мужчина.
Киваю ему, забираюсь на постель и поджимаю ноги под себя. При этом путаюсь в длинном платье и рваными движениями поправляю юбку. Устроившись поудобнее, провожу ладонью по смятому покрывалу рядом со мной.
Чонгук садится на краю кровати, смотрит на меня так, будто съесть готов. Но ничего не предпринимает, словно боится, что я рассыплюсь, если он дотронется до меня.
Между нами невидимая стена, и я протягиваю руку, чтобы прорваться сквозь нее. Касаюсь подушечками пальцев щеки Чонгука, нежно веду по короткой бородке.
Импульсивно облизываю свои пересохшие от волнения губы.
— Мы с мальчиками прощаем тебя, - произношу тихо, но четко.
Этого оказывается достаточно, чтобы вернуть прежнего Чонгука. В синих глазах вспыхивает пламя.
Мой мужчина резко притягивает меня к себе, вгрызается в губы, терзает, выпивая меня досуха. Переключается на шею, оставляя следы от засосов. Блуждает ладонями по телу, посылая импульсы сквозь тонкую ткань платья. Душит в крепких объятиях.
— У меня никого не осталось, Лиса, - шепчет с надрывом и прикусывает мочку уха. – Все предали. И лишь ты рядом. Родная моя.
Ведет поцелуями вниз по шее, очерчивает губами острые ключицы, спускается к лифу.
— Я так скучал по тебе, - выдыхает в ложбинку, заставляя меня импульсивно выгнуться. – Идеальная. Лучшая. Моя, - каждое слово сопровождает обжигающим поцелуем. – Никто, кроме тебя, не нужен.
Уверена, за эти годы у Алекса было много женщин. Схожу с ума от одной лишь мысли, что он принадлежал кому-то еще. Но сейчас я намерена стереть их следы с его тела, пометить собою. Потому что это мой мужчина.
Только мне он будет шептать на ухо милые пошлости, только меня ласкать, только со мной спать и просыпаться по утрам. И любить… будет только меня одну.
Я эгоистка и собственница. И сегодня я возвращаю свое.
Протягиваю руки к рубашке Чонгука, дрожащими пальцами расстегиваю пуговицы – и укладываю ладони на мускулистый торс, наслаждаясь жаром грубой кожи. Скольжу вверх, стаскиваю рубашку с мощных плеч. Поглаживаю напрягшиеся мышцы.
Подумав, слегка отстраняюсь. Затаив дыхание, приподнимаюсь на постели, становясь на колени, и собираю длинную юбку в комок. Медленно, немного неуклюже стягиваю с себя неудобное вечернее платье. Ощущаю, как Гук помогает мне.
Избавившись от наряда, он припадает поцелуями к моему животу. Стискивает огромными ладонями тонкую талию.
Набравшись смелости, перехватываю инициативу. Упираюсь руками в плечи моего мужчины и толкаю его, заставляя опуститься спиной на кровать.
Раскусив меня, Чон лукаво ухмыляется. И принимает мои правила игры.
Устраиваюсь сверху, щекочу коготками стальной пресс. Несмело касаюсь ремня, борюсь с пряжкой, при этом не сводя глаз с Чонгука.
Раньше его всегда забавляло мое смущение, но сейчас он серьезен как никогда. И это толкает меня в пучину порока.
Распаляю Чона, дразню его, будто испытывая на прочность. В конце концов, он срывается.
Поднимается, обнимает меня, вышибая воздух из легких, и резким движением переворачивает на спину. Наваливается сверху, заставляет подчиниться.
Подстраиваюсь под его животную страсть и бешеный ритм.
Мой Гук вернулся – и я отдаюсь ему, не раздумывая. Душой и телом.
— Как же хорошо с тобой, птичка, - рычит, когда наши движения становятся безумными.
Ответом ему служит мой сдавленный крик. И взрыв, от которого я едва ли не лишаюсь чувств.
С ним всегда так: громко, бурно, до потери сознания. Правда, мне не с кем сравнивать. Да и не хочется.
Чонгук – единственный, и я создана лишь для него.
— Ну все, теперь я точно тебя далеко не отпущу, - хрипло шепчет он.
Я лишь расслабленно улыбаюсь.
Мой Чонгук вернулся ко мне…