Близнецы от врага. Чужая тайна

22

Лалиса
Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз выходила в свет. Для души, а не для статуса. Когда делала что-то для себя. И не могу. Пять лет я выдавала себя за ту, кем не являюсь. Жила чужой жизнью. Исполняла указы человека, который ни во что меня не ставил. Убеждала себя, что все ради детей. Но, кажется, слишком вжилась в роль жертвы. Привыкла.
С Чонгуком я опять почувствовала себя настоящей. И это пугает. Боюсь опять обжечься…
Но тем не менее, нервно поправляю длинное шелковое платье, которое и без того сидит на мне идеально. Насыщенный синий цвет освежает, V-образный вырез подчеркивает грудь, но не опошляет образ, рукава три четверти с вырезанным плечом обрамлены камнями, легкая юбка в пол придает загадочности.
Не помню, зачем я купила это платье и куда надевала. Возможно, оно так и провисело в шкафу. В ожидании особого случая. Который, наконец, наступил.
Мысленно одергиваю себя: размечталась! Зря вообще согласилась на приглашение Чона.
Зачем я позволяю околдовывать себя? Почему опять тянусь к нему, как мотылек на огонь? Знаю, что пожалею, но совершаю ту же ошибку.
— Ты очаровательна, птичка, - бархатный голос окутывает нежностью.Чонгук подходит ко мне со спины, укладывает ладони на талию. Пользуясь моим замешательством, легко целует в шею. Ведет носом вверх, вдыхает аромат моих духов, перемешанный с запахом лака, которым взбрызнута высокая прическа.
— Моя Лиса, - шепчет Чонгук мне на ухо, а потом целует в висок.
Действует аккуратно, пристойно, отнюдь не развратно. Однако я воспламеняюсь.
— Не надо, Чонгук, - сипло лепечу, но нет сил отстраниться. – Где мальчики? – отвлекаю его.
— У нашей новой няни, - отвечает незамедлительно. – Я решил, Ким Минни проще будет справляться с сорванцами на своей территории. Пусть дети в ее квартире вечер проведут. Она напротив нашей.
Звучит все ладно, но я чувствую, что Чон лукавит. Причина совсем в другом.
— На случай, если опять явится мой двойник? – догадываюсь я.
— Да, - признается тут же. – Я предупредил бабулю о Момо. Мало ли что, - потирает подбородок. - Детей она отдаст только нам двоим, когда мы вернемся вместе.
Я тяжело вздыхаю при упоминании моей сестры. Такая резкая смена настроения не укрывается от внимания Чонгука.
— Лиса, тебе не следует…
— Давай я сама буду решать, что мне следует делать, а что нет. Хорошо? – разворачиваюсь к нему лицом.
Он скользит по мне внезапно потемневшим взглядом. Кажется, мысленно делает со мной самые непристойные вещи. Но в реальности не позволяет себе лишнего. Наоборот, отступает назад.
— Поехали, - хрипло выдает, - опоздаем.
Слушаюсь без пререканий. Нам действительно нельзя долго находиться наедине.
***
Стоит нам переступить порог театра, как мы будто попадаем в сказку. Здесь поистине волшебная атмосфера. Высокие потолки с вычурной лепниной, хрустальные люстры, стены  покрыты фресками с классическими сюжетами, огромные колонны уходят ввысь, мраморные полы поблескивают чистотой, несмотря на погоду за пределами помещения. Ощущение, будто я попала в прошлое – во времена балов и помпезных приемов.
Омрачает впечатление то, что в фойе многолюдно. Посетители в вечерних нарядах снуют вокруг, суетятся и перешептываются.
Гук галантно подает мне руку и ведет в вип-ложу. Едва успеваем занять свои места, как звучит третий звонок. Опера начинается. Музыка проникает в каждую клеточку тела, наполняя жизнью, голоса завораживают, заставляют позабыть все плохое. Хочется плакать от захвативших душу эмоций.
По коже проносятся миллионы мурашек. Причина не в том, что происходит на сцене, хотя это невероятно прекрасно. А в том, как Чонгук вдруг сжимает мою руку. Поглаживает, вырисовывает узоры, согревает на протяжении всего представления. И, кажется, смотрит на меня. Словно любуется.
Это так невинно и прилично, но в то же время интимно.
Но сама я взглянуть на него не решаюсь. Утону и погибну!
Застываю, пробуя момент на вкус, пропускаю через себя. Ощущение, что есть только мы с Чонгуком. Не существует толпы зрителей вокруг. Проблемы и обиды задвигаются на второй план. Все тлен.
Я и он. И наши дети, которые ждут дома.
Задыхаюсь от нахлынувших чувств.
С трудом дожидаюсь антракта. Мямлю что-то невразумительное. И, высвободив руку из хватки Чонгука, сбегаю из зала.
Мне жизненно необходим свежий воздух.
В холле случайно сталкиваюсь с незнакомцем и выпускаю из рук клатч. От удара об мрамор защелка отскакивает – и все содержимое, звонко звякая, вываливается на пол.
— Извините, - лепечу я, а сама опускаюсь, чтобы быстро собрать женские мелочи.
Мужчина присаживается на корточки напротив. Медлит, некоторое время бесцеремонно разглядывая меня. Потом все же берет и протягивает мне выпавшие из сумки блеск для губ и зеркальце.
Принимаю помощь и подскакиваю на ноги. Прижимаю к груди клатч, будто защищаясь.
Незнакомец поднимается неторопливо, проводит рукой по своим от природы светлым, но разбавленным сединой волосам, прищуривает глаза цвета океана. Смотрит на меня оценивающе. Настолько, что невольно передергиваю плечами.
— Спасибо, - выжимаю из себя улыбку.
Собираюсь развернуться и уйти, но слух простреливает стервозный женский голос.
— Кай, - зовет приторно сладко.
Поворачиваю голову на звук – и мне вновь не хватает воздуха. Легкие парализует, сердце отказывается толкать кровь по венам, все внутри леденеет. Потому что к нам приближается элегантная шатенка, изучая нас насыщенно-синим взглядом, который я ни с каким другим не перепутаю. Ведь такие же глаза у моего мужчины, которым я безнадежно болею, и у его двух маленьких копий.
Сомнений нет. Передо мной Чом Миëн, мать Чонгука. Значит, мужчина, что разглядывал меня с неуместным интересом, - его отец. Все семейство Чонов в сборе. А я… чувствую себя в западне.
Отшатываюсь. Хочу уйти. Испариться. Я лишняя здесь. Но горячая рука на моей талии останавливает.
Вовремя появившийся Чонгук прижимает меня к себе и целует в висок. Прямо при них. При своих родителях.
Вспыхиваю. И нервничаю.Зря. Они же сожрут меня, когда поймут, кто я. И косточки переварят.
От одного чудовища Кима я сбежала в целое логово Чона…
— Сынок, рада тебя видеть, - тянет каждое слово Чон Миëн.
С улыбкой приближается к нам и целует Чонгука в щеку, оставляя след от помады, который тот сразу же стирает тыльной стороной ладони. 
На меня она даже не смотрит. Игнорирует, будто я невидимка.
— Как вы здесь оказались? – без приветствия спрашивает Гук, с подозрением глядя на отца.
Врагов-старший принимает невозмутимый вид, будто не понимает намека. Но жена спешит его рассекретить.
— Кай обмолвился, что ищет для тебя билеты в оперу. И я не устояла. Убедила тоже сходить, - произносит с неестественным придыханием. - Обожаю Пуччини.
— Доницетти, - не выдержав, поправляю имя композитора. – Это опера Доницетти, а не Пуччини, - смело смотрю ей в глаза.
Короткая вспышка на дне зрачков, чуть дернувшийся уголок губ, взметнувшаяся вверх бровь – и через секунду Чон Миëн восстанавливает искусственно созданный образ. Но я успела заметить в нем брешь.
— Чонгук, где твои манеры? – щебечет она. – Может, познакомишь нас со своей очаровательной спутницей?
Ощущение, будто меня только что окунули в бочку с медом. С головой. И я жду, когда налетят мухи.
— Лиса, - коротко бросает Чонгук, не сводя взгляда со своих родителей.
Просто Лиса. И все.
Кто я для него?
Напрягаюсь в его руках, слегка ерзаю, но крепкая мужская хватка лишь усиливается.
— Моя невеста, - неожиданно добавляет.
Судорожно выдыхаю. Час от часу не легче. Невеста? Я жена вообще-то. Чужая!
Пытаюсь считать эмоции Чон Миëн, но она умело прячет их под милой маской.
Может, действительно меня не узнала?
Чон-старший нервно закашливается при упоминании слова «невеста». Прищурившись, посылает мне изучающий взгляд. Но отнюдь не такой откровенный, как при нашем столкновении. Наоборот, удивленный, с едва заметными нотками вины.
Будто действительно смотрит как на невесту сына.
Анализирует, подхожу ли Чонгуку? Что ж, он будет разочарован.
С Чон Каем до сегодняшнего дня не виделись. Пять лет назад я имела неосторожность познакомиться лишь с матерью Чонгукк. Впрочем, она с удовольствием объяснит мужу, кто я и где мое место. Не сомневаюсь даже.
— Невеста? Милый, давно надо было нас познакомить, - выжимает из себя неискреннюю улыбку Чон Миëн. – Когда свадьба? – последнее слово цедит сквозь зубы, кажется, я даже скрежет слышу.
— Скоро, - добивает нас обеих Чонгук. – Как только решим один нюанс.
Словно объединившись на мгновение с «любимой свекровью», мы устремляем на него мрачные взгляды. Первым Чон перехватывает мой – и лукаво ухмыляется. Стискиваю губы: потом ему все выскажу, не при Чонов.
— Привет, Чонгук, - чужой тонкий голосок разрывает неловкую паузу.
Смотрю на внезапно прояснившееся лицо Чон Миëн и не хочу видеть, кто вдруг присоединился к нашей беседе. Однако мои желания здесь мало кого интересуют.
Перед нами появляется высокая, хрупкая брюнетка. Наклоняет голову и чуть приподнимает уголки губ, с нежностью глядя на Чонгука.
Он отпускает меня, чтобы уделить время Ей. Обнять, поцеловать в щеку, улыбнуться…
Каждая секунда, пока они рядом, - как снаряд, падающий в одно и то же место и углубляющий воронку, в которую превратилось мое сердце.
— Лиса, это Джису , моя подруга детства, - радостно знакомит нас . – Джису, это Лиса. Ну, я рассказывал тебе. Кхм, - делает паузу и добавляет чуть слышно, - давно.
«Обо мне?» - вопрошаю мысленно.
«Английская невеста» кивает и растерянно смотрит на меня.
Невольно окидываю ее оценивающим взглядом. Приятная аристократическая внешность, мягкие черты лица, изящные манеры. Идеальную фигуру подчеркивает элегантное вечернее платье в пол брендовой фирмы и последней коллекции. Я раньше не разбиралась в дорогой одежде, но Техëн заставил научиться. Но и без этого мне ясно главное: Джису красива, благород на и богата.
Объективно, она лучше меня. И все присутствующие здесь это понимают. Особенно Чон Миëн, которая стоит сейчас с гордо вздернутым подбородком и довольно наблюдает за теплой встречей Гука и Джису.
Вдоволь полюбезничав с «подругой детства», Чон возвращается ко мне. Мельком скользит взглядом по моему угрюмому лицу – и хмуро сводит брови.
Укладывает руку мне на плечи. Сжимает.
Недоволен моей реакцией? Пусть.
— Сын, можно тебя на минуту? – неожиданно окликает Чон-старший.
Чонгук медлит, не хочет оставлять меня одну. Я тоже не в восторге от перспективы провести время в серпентарии. Но и вклиниваться в его семью не желаю.
Никто я ему. Никем и останусь…— Иди, - шепчу ему на ухо. –  Я пока отойду… - закусываю губу, придумывая отговорку, - носик припудрить.
— Куда? – чуть ли не рычит нервно и впивается пальцами в мое предплечье.
— В уборную, Чонгук! - говорю громче, чем следовало.
Чон Миëн хмыкает и кривится, снисходительно зыркая на меня. «Невежа», - говорят ее глаза.
Идите вы к черту, «мама»!
Высвобождаюсь из объятий Чонгука, которые в данный момент кажутся мне удушающими, и быстрым шагом направляюсь в противоположную от семейки Чона сторону. Хочу оказаться как можно дальше от людей, которые делают мне больно.
Характерный звонок раздается над головой и приглашает на следующее действие оперы. Зрители спешат вернуться в зал. Но я бреду прочь, словно в тумане.
Скрываюсь за дверями уборной. Подойдя к раковине, упираюсь руками в ее край, а сама гипнотизирую свое отражение в зеркале.
Жалкая…
Открываю воду, жду, пока сольется и станет ледяной. Споласкиваю дрожащие руки и взбрызгиваю лицо.
Механически. Будто не я все это делаю. Вместо меня пустая оболочка решает, как поступить.Вновь поднимаю голову к зеркалу и вздрагиваю, встречаясь взглядами с  Чон Миëн. Она подплывает ближе, становится рядом, у соседней раковины.
Молчит некоторое время, будто терпение мое испытывает. Не смотрит на меня.
— Невеста, значит? – после паузы хмыкает тихо.
Видимо, у Чон Миëн на место невестки жесткий кастинг, который она проводит лично. С пристрастием. И я его не прохожу. Опять.
Не вспомнила меня, но заочно не приняла. Дважды.
— Значит, невеста, - пожимаю плечами, возвращая ее же реплику.
Хоть это и неправда, но объясняться не собираюсь. Сначала с Чонгуком поговорю. Не понимаю, зачем он устраивает ролевые игры, если знает, что я расписана с Техëном? Да и всерьез жениться не собирается…
Отдышавшись и немного придя в себя, я демонстративно разворачиваюсь, чтобы уйти.
— Вернулась жизнь ему ломать? – стреляет в спину.
Останавливаюсь в дверях и оглядываюсь на  Чон Миëн. Сжимаюсь под ее ненавидящим взором. Последняя надежда стремительно тает. Все-таки узнала меня…
Чонгука и Чон Кая рядом нет, так что ее притворство больше не имеет смысла. Ангельская личина слетает, обнажая черную душонку.
— Что именно тебе было не ясно пять лет назад? – грубо припечатывает меня вопросом.