Шёпот змей

яма

Тэхен усмехается уголком губ, смеряя почерневшим взглядом стакан с текилой и со звуком ставя его на темный стол. В мозг ударяет неконтролируемый импульс, проходясь разрядом тока по позвонкам и переходя к костям, кроша их в порошок. Он чувствует напрягшееся под боком тело Чонгука, вопреки болезненным удушьям вжимающееся в него в поиске слепой защиты. Не ведая, что шанхайский зверь умеет только рвать глотки.

Гул голосов и низкий смех затихает, как перед похоронной процессией, несколько пар глаз устремляются на них, боясь получить ножевые за малейшее неверное движение. Альфа нарочито медленно встает, небрежно держа стакан в руке и отпивая крупные глотки. Янтарная жидкость дерет горлянку, но не хуже, чем порыв внезапной злости и ладони, чешущиеся от желания раздробить чужие суставы. Он обходит диван, на котором сидит омега, теребящий пальцы от щекочущих кожу взглядов.

Чонгук оглядывается на долю секунды, встречаясь с бесстрашным проблеском в зрачках Юнги и замирая. Его молебны на спасение были наконец услышаны. Но при мысли о том, что его отдадут другому, в груди нещадно обрывается. Будто кто-то отключил его от ивл.

— Хочешь забрать маленькую суку к себе? — с ухмылкой говорит Тэхен, вставая впритык к альфе, смотрящему на него неотрывно. Конечности парализует от сдерживаемого рыка, болючими спазмами затихающего во рту. Он издает хриплый смех на грани безумия, прожигая мужчину напротив хищным прищуром. — За твою преданность я позволю тебе поиграться с ним.

Сжав его напряженное плечо, Тэхен улыбается и отходит, не обращая внимание на удивление каждого, кто присутствует в комнате.

Чонгук ощущает осколки, впивающиеся в горловину и надрывающие ее. Словно он наступил на острое стекло босыми ногами, не зная, как вытащить их из кожи. Как свободно дышать не под сводом особняка, лишившего его всего дорогого, принесшего унижения, слезы и горечь, растворяющуюся в слюне. Как перестать чувствовать фантомные ожоги от его ладоней на шее?

Чонгук забывает об отце, брате, крове и собственных демонах в тот момент, когда Тэхен поворачивается к нему спиной, вот так легко швыряя его на растерзание к другому. Будто бы не ты приучал меня к боли каждый гребаный раз. Будто бы не ты заставил меня умирать и возрождаться по щелчку твоих пальцев, давящих на пульс.