Квартал с неоновыми синими и алыми вывесками, иероглифами на янтарных и красных китайских фонариках вдоль лавочек с овощами и сезонными фруктами под тенью цветных зонтиков, старыми полуразваленными бараками и многоэтажками с выбитыми окнами, угнанными байками и тачками. Склады мусора и протухшей рыбы отдают зловонием и смрадом из разных свалок, где несколько рабочих сортируют пригодные для перепродажи вещи, на крышах домов разводят домашнюю птицу и выращивают зеленые растения в ящиках.
Матовая темная ауди проезжает мимо пытающих глазами местных жителей Урумчи, тормозя у трехэтажного, исписанного здания с горчичным фасадом и балконами. Юнги хлопает передней дверцей, засовывая руки в карманы черных классических брюк под тон пиджака. Зализанные назад аспидные волосы блестят под свечением закатных оранжевых лучей, пыльные узкие дороги марают начищенные носки туфель.
Он вытаскивает пачку «лаки страйк», хищно сощуриваясь и осматривая вызывающую рвотные позывы местность. Табачный дым обволакивает бледные скулы, он протяжно затягивается, выпуская крупные серые кольца в спертый воняющий воздух.
— В какую помойку ты завез меня, ебать? — протягивает гласные Джей Пак, скривившись при виде пачки разлитого молока прямо посреди улицы, и демонстративно смахивает грязь с белоснежного костюма.
Юнги застывает стеклянным взглядом на безобразно одетых детях, одиноко сидящих на тротуаре на куске картона и наблюдающих за прохожими. Враждебные, брошенные, униженные. В месте, где должно биться сердце, предательски надрывается.
Он равнодушно отворачивается и кивает нескольким своим людям, стоящим позади с заряженными автоматами. Джей Пак широко ухмыляется, развязной походкой следуя за ним в один из домов, пропахших испорченной едой, кокаином и грязью. Юнги напрягает челюсть, спасаясь от зловония чистым никотином и поднимаясь по ступеням с местами сбитой плиткой.
— Выбивайте, — велит он, указав на деревянную дверь и немного отойдя. Грохот оглушает на непростительное мгновение, за которые труп одного из его людей валится под ноги. Юнги стискивает зубы, выстреливая в руку целившегося в них альфы, что стоит посреди квартиры в темной майке и воет, держась за кровящую руку. — Близишь срок своей кончины, Ши.
Однокомнатную квартиру освещает дневной свет, обнажая скопившуюся на полках, пестром ковре, древнем магнитофоне пыль, заставляющую сморщиться.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Шёпот змей
EspiritualЯ убью тебя. Я исцелю тебя. По бесконечному кругу, маленькая сука. История скопирована с фб.
