Шёпот змей

каннабис

В гостиной полыхают гроздья гнева, переживания и метания вооруженных людей, рыскающих вокруг в поиске пропавшего наследника триады. Глава метает искры и языки пламени, срывающиеся с его рта на бессильных альф, снова принесших ему дурные вести. Его сына не могут найти ни в одном уголке Шанхая уже второй день.

Даолинь сидит на коленях под мраморной лестницей, зажав рот ладонями и беззвучно рыдая. Так, что сердце по биению ощущается в глотке, и он норовит его беспощадно выхаркать. Под диваном прячется маленький Линг, закрыв пальцами глаза и дрожа от очередного раската крика хозяина, без единого раздумья расстрелявшего того, кто принес ему плохие известия.

— Найдите моего сына, сукины сыны, иначе я похороню вас под обломками этого особняка! — рявкает Джэсон, плюясь желчью и яростью.

Тэхену всего семь, а вселенная внутри гниет в руинах.

Тэхену всего семь, а спеси, необузданности и своеволия в нем больше, чем льда во фьордах холодной Исландии.

Он переступает порог собственного дома через секунду после раздавшегося выстрела, прожигая отца пугающей осознанностью и ненавистью в аспидных глазах, похожих на бездонный ров.

Во взгляде главы триады плещется облегчение, удивление и животная злость, не позволяющая ему испытывать и доли радости от возвращения сына.

Лишь дерущие нутро на части черви недовольства и наущений дьявола наказать его. Отбить желание уходить без его ведома и проявлять непослушание.

Даолинь подрывается с места, проносясь мимо замершего в негодовании Джэсона и прижимая к своей груди крепко стоящего на ногах Тэхена, бережно гладя его плечи сквозь мутную пелену из слез, марающих его собственные щеки и скулы маленького альфы.

Крошечное сердце под его ребрами подозрительно не бьется.

Будто бы твердый камень античной статуи, брошенной на пол пути создания своим мастером.

Даолинь не может не разрываться в сострадании и милосердии к мальчику, в чьих зрачках бушует огонь преисподней, в чьей истории прошлого стоят кровавые вопли его папы, убитого прямо перед ним и не имеющего даже надгробия, над которым Тэхен смог бы возложить белоснежные азалии и поведать о боли, кромсающей его плоть в фарш.