Под снежным куполом счастья

Ты больше, чем думаешь

Наказание далось Фэн Синю легко. Не сказать, что было трудно усмирить демонов, но все же он справлялся с этим на отлично. На протяжении нескольких месяцев, которые он провел в мире смертных, бог войны узнал кое-что весьма интересное. Изначально он планировался оставаться на ночь в храмах, как обычно он это делал, но в этот раз все было несколько иначе.

Территория горы Тайцан, куда его занесло в этот раз, встретила Фэн Синя туманом и жухлыми кленовыми листьями, деревья которых все ещё были обожжены. Даже спустя пять сотен лет. На пути ему встречались мертвецы и обычное призраки злого уровня. Ничего вроде бы удивительного в этом нет, за исключением одного случая : у подножья горы он наткнулся на старенький домик. Выглядел он весьма обветшалым, крыша была местами гниловатой, а доски потресканы до такой степени, что одно неуловимое касание и вся хижина полетит к чертям собачьим. По крайней мере так показалось Фэн Синю.

Маленький бумажный фонарик медленно качался на слабом ветру, привлекая своим мягким медовым светом путников. Фэн Синь знал, что здесь мало кто ходит из живого люда, гора уже давно считается забытой. О ней мало кто помнил, в основном это небожители, да и нечисть разная, которой лишь бы найти укромное местечко. Сколько бы Фэн Синь не старался, очистить это место не получалось никак. После Поветрия Ликов эти места пропитались темной Ци слишком сильно, а земля то и дело погибает под гнетом этой жуткой отравы.

На горе Тайцан больше не поют птицы.

Уже как пять сотен лет...

Место, которое Фэн Синь когда-то считал своим домом, мертво.

Теплые воспоминания о былом грели душу, но в то же время отдавались гулкой болью в груди. Все то время, что он провел, будучи телохранителем Наследного Принца, осталось в прошлом. Он шел вперёд, но так часто оборачивался назад. И, черт возьми, Му Цин был частью его прошлого, прошлого Сяньлэ. Он знал, что эти недомолвки, обиды и ссоры, которые были вечными спутниками богов войны юга, не вели ни к чему. Это был лишь способ сделать друг другу больно, уколоть друг друга. Му Цин так часто говорил о ненависти, что на протяжении пяти сотен лет это стало чем-то таким, что хотелось выбить из головы, вбить старому другу, что он не ненавидит его. Он считал его другом, пусть даже для Му Цина это было не так.

Фэн Синь тяжело вздыхает, пиная носком сапога появившийся из-под листвы небольшой камушек. Он провел в мире смертных всего несколько месяцев и был готов признаться, что скучал по их стычкам. Это было странно, но тем не менее это было так. Мужчина чертыхается, оглядывая место, куда он попал. Дом никуда не пропал, наоборот — очертания стали слишком явными.