Омен IV: Возбуждение

Что такое «avlivro»?

Я стоял, затопленный страхом и сомнениями, не зная, что делать. В моей палате под столом был вонючий труп. Труп Виталия Иволгинского, или того, что от него осталось. Все это стало слишком реальным, и я понял, что у меня не было ни малейшего объяснения, как это могло случиться. Вопрос «что я скажу санитарам и медсёстрам» стал самым важным и самым неразрешимым.

Я пытался представить, как это будет. Как я скажу, что под столом, прямо в моей палате, лежит тело какого-то маньяка, который якобы умер задолго до того, как я сюда попал. Что скажет мне санитар, когда он войдёт? Как он на это отреагирует? Он, наверное, будет думать, что я с ума сошел. И ведь я сам не знал, что с этим всем делать. На секунду мне показалось, что весь этот кошмар — лишь плод моего воображения. Но как тогда объяснить запах, ужасающее зрелище, которое я только что видел?

Я резко выдохнул, и в голове стали появляться сумбурные мысли. Я должен успокоиться. Придумать, что сказать. Но как это сделать? Я пытался найти хоть малейший выход из этой ситуации, но всё, что я мог себе предложить, было ложью. Я мог бы сказать, что это не я, что кто-то подкинул труп. Но все, что меня остановило, было одно — я не знал, как объяснить, что я вообще оказался здесь, в этом месте, с этим ужасом.

Я посмотрел на дверь, стоящую напротив, и вдруг в палату вошёл санитар. Я почувствовал, как адреналин снова прокачивает кровь в венах. Санитар был большим и сильным, с мускулами, которые видно даже через белую рубашку, настолько плотной была ткань. Я, стараясь не смотреть под стол, просто стоял, держа взгляд на его лице, не зная, что мне делать.

Он принюхался, явно настороженный от странного запаха в воздухе. Моя голова была полна невыразимых мыслей, и я молчал, но в голове уже выстраивались возможные сценарии. Он спросил, нахмурившись:

— Чем тут так воняет?

Я замер, пытаясь собраться с мыслями. Ответить правдиво было невозможно, и я, не зная, что делать, сказал, что воняет дерьмом. Эти слова вырвались, как будто мне их пришлось проглотить, и теперь они с болью выходили наружу. Я, возможно, сам не верил в то, что сказал, но это было единственное, что пришло в голову.

Он на мгновение замер, посмотрел на меня, а потом просто засмеялся. Такой глупый смех, будто я только что рассказал ему какой-то анекдот. Он ничего не понял, наверное, подумал, что я шучу или что-то не так сказал. Его лицо оставалось спокойным, а голос почти весёлым, когда он произнес: